93-летняя Валентина Полякова вынуждена жить в подъезде дома № 13к1 на улице Братиславской в Москве. Когда-то в этом доме была ее квартира, но сейчас она в руках сестры и племянника. Они получили ее мошенническим путем — так говорит бабушка.
Сестра Майя
Дом № 13к1 на Братиславской улице — 17-этажный, добротный, относительно новый, причем в пяти минутах ходьбы от метро.
Сейчас Валентина Ильинична живет на лестничной площадке рядом со своей бывшей квартирой. Тут у нее «кровать», собранная из старых диванных подушек, шкафчик, на котором расставлены еда и лекарства, ящики с нехитрыми пожитками. Их «заботливо» собрал и выставил за дверь племянник пенсионерки, пока та была в больнице.
«Да, вот здесь я сплю, — присаживается на покрывало старушка. — Мягко, в принципе, только по ночам холодно, поясницу продувает сквозняками. Приходится постоянно мазаться меновазином».
Она показывает пузырек с лекарством. Достает с полочки и демонстрирует мне пакеты, куда сложены репчатый лук, орехи, изюм, конфеты, чай, хлеб, колбаса.
«Ох, как бы колбаса не испортилась, — сокрушается бабушка и нюхает половинку „краковской“. — Вроде пока ничего. В туалет я хожу в поликлинику. А мыться в душе меня иногда соседи пускают».
Валентина Полякова родом из Тверской области. Она закончила сельхозтехникум и отправилась с мужем по комсомольской путевке поднимать целину сначала в Сибирь, потом в казахстанские степи. Работала там пчеловодом, а после окончания пединститута — воспитательницей в детском саду.
В 90-х у нее умер муж, да и обстановка в Казахстане стала неспокойной. Ей пришлось оттуда буквально бежать, продав квартиру за копейки. Приехала она в Москву, младшая сестра Майя прописала ее в своей однушке, где жила с сыном Олегом. Вырученных от продажи квартиры денег хватило лишь на половину домика в деревне Большой Борок Кувшинского района Тверской области. Туда она и уехала.
«А так как я считалась вынужденным переселенцем из Казахстана, то и на меня жилплощадь выделили — дали вот эту двушку на Братиславской, мы прописались сюда вместе с сестрой, — рассказывает Валентина Ильинична. — А та однушка сыну досталась. Майя работала в министерстве, потом она получила от государства еще двухкомнатную квартиру. Как ей удалось получить столько, я даже не знаю. Но впоследствии племянник две квартиры спустил. Осталась только эта».
Сюрприз!
Шли годы, Валентина Полякова спокойно жила в своей деревне, пока в 2020 году у нее не ослабло здоровье. Ей уже тяжело было жить в избе без удобств. И она решила переехать в московскую квартиру.
Но там ее ожидал сюрприз.
«Оказалось, что квартира уже не муниципальная, — сетует пенсионерка. — Она частная и полностью принадлежит моей сестре. А у меня тут только прописка. Племянник мне показал дарственную, где он от моего имени подарил квартиру своей матери».
И это случилось еще в феврале 2007 года. По словам Валентины Ильиничны, когда-то давно она оформляла доверенность, чтобы родственники получали в Москве ее пенсию, а потом передавали деньги ей в деревню. Но, по словам бабушки, получается, что она подписала доверенность не на получение пенсии, а на что-то другое. На право от ее имени сначала приватизировать квартиру, а потом, спустя два месяца, подарить ее сестре.
Так что не успела Валентина Ильинична приехать в Москву, как Майя Ильинична подала иск в суд о снятии сестры с регистрационного учета, то есть выписке из квартиры. Старушка в ответ подала встречный иск, где просила оспорить договор дарения квартиры.
Люблинский районный суд встал на сторону сестры и племянника Поляковой. Он выписал ее из квартиры в никуда. Пенсионерка подала апелляцию, но Мосгорсуд оставил решение в силе.
«Ну что ты говоришь, что в доме удобств нет! — восклицает вышедший из квартиры племянник старушки Олег Беляков. — Я своими руками там баню построил, воду провел, есть душевая кабина, теплица. У тебя пенсия 29 тысяч рублей, сними за 3 тысячи комнату в райцентре, до него всего 15 минут езды. На жизнь еще полно останется, ты же не тратишь ничего. И приезжай в деревню, как на дачу летом».
Валентина Ильинична слушала его, беззвучно открывая рот, потом замахала руками, но сказать ничего так и не смогла. Соседка Татьяна заботливо увела ее подальше.
Знай свое место
«Тетя приехала из Казахстана, мы ее прописали к себе, не бросили, — акцентирует Беляков. — А как появилась возможность нам расселиться, то разве стоял вопрос, чтобы и тетя жилплощадь получила? Нет! Расселение было только маминой заслугой, тетя никакого права на наше имущество не имела, и она это прекрасно знала».
По словам племянника, им выдали эту квартиру, через какое-то время появилась возможность ее приватизировать.
«Но мама уже использовала свое право на приватизацию, — говорит Олег Беляков. — А тетя — нет. Поэтому мы ее и попросили приватизировать квартиру на себя. Конечно же, чисто фиктивно. Сначала фиктивно приватизировать, а потом передать маме, как настоящей собственнице, через договор дарения. Так и сделали. И все было хорошо, пока тетя жила в своей деревне и конвенцию не нарушала».
Конвенция — это слово постоянно сквозило в речи племянника. Суть его объяснений сводилась к одному — семья преуспевающих москвичей одарила бедную родственницу столичной пропиской для получения «лужковской» надбавки к пенсии, и хватит с нее на этом, мол, знай свое место, деревня. Ну а то, что квартиру на Братиславской выделяли в общем-то и для Валентины Ильиничны, «москвичи» в расчет не брали совершенно.
Олег признался, что разбазарил добытую матерью недвижимость, потому что «играл на бирже». И теперь у них осталась только эта двушка.
«4 апреля Мосгорсуд вынес решение по апелляции, — говорит Беляков. — В нашу пользу. Потом судебные приставы долго готовили исполнительный лист о выселении. Ну, в общем, как только тетя в больницу отправилась, я 8 октября ее вещички собрал и вынес за дверь. А замки сменил. Я же у приставов заранее поинтересовался, имею ли право на это? Они сказали, что имею».
По словам соседей, они пробивали Полякову по Росреестру, и никакой собственности в Тверской области у нее нет, и нигде нет. Старушка — полный, абсолютный бомж.
Сейчас социальные службы будут решать судьбу оказавшейся на улице старушки. Сначала, еще в первые дни, они отвезли пенсионерку в центр для бомжей им. Лизы Глинки на улице Иловайской. Но Валентина Ильинична, как увидела все это, в ужасе рванула оттуда прочь. Теперь ей подыскивают место в пансионате для ветеранов труда.
«Срок исковой давности по таким делам — 3 года, но не со дня совершения сделки, а с того дня, когда человек узнал о нарушении своих прав, то есть в данном случае с 2020 года, — объясняет юрист Нина Романович. — Этот срок можно продлить до 10 лет. Выдачу доверенности можно оспорить, если доказать, что она была выдана в результате заблуждения».
То есть, уточняет юрист, если Валентина Ильинична, например, была уверена, что подписывает доверенность на получение пенсии. И ведь родственники ее действительно получали.
«А это уже обстоятельство, — акцентирует Романович. — Наличие заблуждения надо доказать — это переписки, свидетельские показания, действия доверенных лиц. Если доказать удастся, то выдача доверенности будет признана недействительной, соответственно, и все сделки по ней».