Вчера президент России распорядился приостановить авиасообщение с Египтом до полного установления всех обстоятельств причины катастрофы. А утром этого же дня мое пребывание в солнечной Африке закончилось, ведь отмеренное путевкой количество дней истекло. Сразу после полудня нас, отдыхающих, собрали по отелям и отвезли в аэропорт. Мы возвращались в штатном режиме, с багажом, своими чартерными рейсами. О том, что российских туристов будут срочно эвакуировать из солнечной Африки, никто еще не знал. В сравнении с предыдущими поездками изменилось только одно: чтобы попасть на борт самолета, предстояло пройти квест «Круги арабской службы безопасности».
Огромные, огромные очереди
Мы спешим на рейс «Шарм-эль-Шейх — Челябинск» авиакомпании «Северный ветер». Большое скопление людей ожидает уже на входе в здание аэропорта Шарм-эль-Шейха. Никогда раньше здесь не требовали показывать паспорта. Медленно вереница, состоящая из пассажиров, движется вглубь здания. Под палящим солнцем, с багажом, медленно идем внутрь и мы. Плачут уставшие дети, взрослые кое-как стоят на ногах.
Попав, наконец, в помещение с кондиционером, видим начало нашей очереди: она длится от ленты досмотра багажа. Досматривают чемоданы не просто тщательно, а скрупулезно. Каждый подозрительный предмет достают для обследования. Распаковывают и тщательно перевязанные лентами сумки. Каждый перед проходом через рамку снимает обувь. Наконец, подходит наша очередь. Мелкие предметы кладем по ящикам, неподъемные сумки с сувенирами кое-как кладем на движущуюся ленту. У пожилой женщины с моего будущего рейса расходится замок на сапоге, который она уже обула перед приездом на холодную Родину. Но ей не разрешили не снимать сапог. Россиянка так и подтаскивала ногу, ворочая расстегнувшуюся и испорченную обувь, до самого самолета.
Огромная очередь, кажется, не уменьшается. Досмотр идет воробьиными шажками. Вдруг меня внезапно подзывает к себе мужчина в белой форме, сидящий за монитором, и на хорошем русском просит показать фотоаппарат. Я открываю сумку, служащую кофром. Мужчина с извинениями берет технику и начинает листать снимки. Я даже испугалась: что он здесь ищет? А вдруг я случайно сфотографировала то, что в Египте запрещено снимать? Внезапно молодой араб остановил взгляд на одном из снимков, сделанном пять минут назад в аэропорту. И удалился вместе с моим фотоаппаратом. Очередь встала. Краем глаза я видела, что он просил совета у другого человека в такой же белой форме. Испугалась, но араб технику вернул и пожелал доброго пути.
Босые и уставшие
Затем перед нами открывалась новая очередь. Обычная процедура сдачи багажа и получения посадочных талонов превратилась в еще один затяжной эпизод. Очередь почти не движется: здесь снова осматривают сумки и чемоданы, почему-то показавшиеся египтянам-сотрудникам аэропорта подозрительными.
Затем мы заполняем миграционную карту и сдаём её на паспортном контроле. Я была уверена, что и он будет ожесточен, ведь, путешествуя с ребенком, не единожды сталкивалась с тем, что пограничники задают дочке вопросы типа: «Это твоя мама? Как тебя зовут?». Но в данном случае на ребенка, кажется, не обратили никакого внимания.
Мы идем на следующий этап — очередной личный досмотр. Это место я обычно про себя вспоминаю, как: «Сейчас выбросят воду». Но дело жидкостью и ножницами, которые ежегодно под возмущенные крики россиян выбрасывают, не кончилось. От кучки мужчин-сотрудников спецслужб аэропорта отделяется один и разделяет женщин и мужчин на две группы. Оказывается, мы будем проходить в разные стеклянные двери. Колонна представителей мужского пола заметно меньше нашей. Меня окружают сотни глаз, выглядывающих из черных одежд. Становится не по себе. Десятки арабских женщин в никабах служащие египетского аэропорта пропускают вперед, их почти не досматривают. Женщины спешат на другие рейсы, параллельно на табло вылетов высвечиваются Каир и Париж. Но следует заметить, у арабок почти нет ручной клади. Даже дамская сумка есть не у каждой.
Мы толпимся у стеклянных дверей. Воду выбросили, и, как назло, начинает мучить жажда. Подходит наша очередь, мы в очередной раз разуваемся. Девушка в хиджабе ощупывает меня и дочь. Снова вещи едут по ленте, мы идём через рамку. Впередистоящая женщина все время «звенит», ее возвращают, женщина снимает с себя все кольца, серьги, часы, невидимки, но звук не исчезает, и мы снова ждем. Обуваемся, собираем свои мелкие вещи по ящичкам и, наконец, попадаем в зал ожидания.
Кипр заполнен самолетами
В принципе, мы еще укладываемся по времени, но в том, что вылет будет задержан, никто почему-то не сомневается. На нашей стойке выхода к самолету — четвертой — идет посадка на Домодедово. Наш вылет следующий, и мы, конечно, не успеем вылететь в срок.
Никто не объявляет о задержке рейса. Табло аэропорта уверяет, что мы идем по времени. Рейс на Москву отправлен. Челябинск не загорается на табло.
От нечего делать идем с ребенком в Duty free. Красочная вывеска на русском языке приглашает вновь посетить Египет. Пока мы мечтаем только из него уехать. Бросается в глаза большое число сотрудников арабских спецслужб. То и дело мимо нас проходят мужчины с рациями, причём как в форме, так и в гражданской одежде.
С получасовым опозданием нас приглашают на рейс. Радостно, но страшно. Честно — очень страшно. Мы садимся в микроавтобус, что довозит до Боинга-737, и занимаем места.
Проходит полчаса, прежде чем командир воздушного судна объявляет: мы всё еще ждем разрешения на вылет. Воздушный коридор над Кипром переполнен, значит, нам надо ждать, и из своего графика мы выбиваемся.
В салоне тихо. Дети смотрят мультфильмы на ноутбуках или играют на телефонах родителей. Мамы и папы пытаются дремать. Наконец слышен гул двигателя, нам разрешили взлёт. «Господи, хоть бы авиадиспетчер всё точно просчитал, — молится женщина сзади меня. — Никаких чтоб столкновений самолетов». И становится еще страшней.
Никогда раньше, признаюсь, я не слушала правила безопасности при полетах на воздушных судах. Теперь внимательно изучила лежащую в кресле передо мной памятку, нащупала рукой спасательный жилет под сидением и смотрела, как надевать в случае чего кислородную маску.
Мы разгоняемся. Женщина впереди трясется от страха. Она не подает вида, но тремор рук не скрыть. Бледная и с испариной, она с силой вжимается в ручку кресла. Многие дети уже уснули. У меня сна, что называется, ни в одном глазу.
Маяк
Пролетая над шикарными пляжами Красного моря, мысленно прощаюсь с дивными его обитателями. Отчетливо виден маяк на пляже Фанара Бич, на который мы ездили всем отелем. Немногие помнят, но в 2004 году Шарм-эль-Шейх уже пережил авиакатастрофу. Тогда в Красное море упал самолет с французскими туристами. В память о трагедии, чтобы самолеты не разбивались о скалы, и установлен маяк, а ниже, на смотровой площадке, — памятник погибшим в виде стальных птиц.
Стюардессы предлагают напитки, а я, собравшись с силами, спрашиваю, пролетели ли мы место страшной катастрофы Airbus-321 с российскими туристами. Девушка говорит, сейчас над Северным Синаем никто не летает, все следуют «в облет», потому мы так долго ждали зеленый воздушный коридор в районе Кипра. Становится немного легче, но страх не уходит.
Нештатная ситуация
Внезапно через несколько рядов от нас слышатся стоны. Начинается движение, молодой женский голос просит срочно позвать стюардессу, нажимая на кнопку вызова. Немолодой пассажирке становится плохо. В считанные секунды стюардесса объявляет, что срочно нужна помощь врачей. Двое мужчин и женщина спешат к женщине.
Все происходит молниеносно. Медики оценивают ситуацию, просят принести аптечку и прибор для измерения давления. Больную укладывают на сиденья, стюардесса бежит с теплым сладким чаем. Пожилой врач, как позже окажется, анестезиолог-реаниматолог одной из челябинских больниц, говорит, что, возможно, это безболевая форма инфаркта. Выясняется причина полуобморочного состояния пассажирки: давление женщины сильно упало. Врачи реанимируют больную и распоряжаются передать командиру, чтобы по возвращении в аэропорт женщину встречала карета скорой помощи.
Врачи на протяжении всех шести часов полета подходили к женщине, справлялись о самочувствии. Возможно, приступ случился на почве переживаний и страха. Женщина сказала, мол, такое у нее впервые в жизни.
Каждое вхождение в зону турбулентности усиливало ощущения страха.
Самолет был полностью заполнен пассажирами. Весь, до единого сидения. Пока дама с упавшим давлением лежала на всех трех креслах, ее спутницам пришлось стоять в проходе между рядами.
Стюардесса говорит кому-то, что лететь осталось час, и становится легче: мы точно пересекли воздушные пределы России.
Наконец, командир воздушного судна говорит, что мы готовимся к приземлению в аэропорту Челябинска. За бортом ноль, нужно пристегнуть ремни безопасности и поднять спинки сидений. Мы спокойно и тихо садимся. Пассажиры благодарят экипаж не просто аплодисментами. Буря, взрыв эмоций, смех — ничего этого не было на протяжении всего полета. Нас просят оставаться на местах. В салон самолета входит бригада скорой и забирает больную женщину.
У женщины, у которой тряслись руки, теперь по щекам текут крупные слезы. Мы дома, мы живы.
Наверное, это были самые длинные шесть часов в моей жизни.