«Без неё меня бы уже не было»
— Я не верю в Бога. Я верю только в свою жену и в себя! У неё, у жены, совершенно удивительный характер. В обычной жизни она человек очень разный, капризный. А вот в экстремальных обстоятельствах обладает уникальным хладнокровием, организованностью и стремлением к разумности во всём. Она сразу собирается и не даёт спуску никому: ни врагам, ни друзьям, ни врачам (ни немецким, ни русским) — никому! И, главное, мне!
Когда у меня диагностировали рак, я был на грани отчаяния. Если бы не Нелли... Но она сама едва не заболела, пока возвращала меня к жизни. Устала безумно. И я стал её жалеть... Как только стал самостоятельно двигаться и самостоятельно питаться, я начал её опекать. Чтобы она восстановилась, после того как столько дней и ночей выводила меня из отчаяния, когда я, ощущая и осознавая ухудшавшееся час за часом состояние, мучительно мечтал о смерти...
Бабушка и вожатая
- У меня была замечательная бабушка, Вера Петровна, которая родилась в 1875 г. Она очень много рассказывала мне о быте в царской России. И столько дала мне навыков такой «русскости» - обычаев, поговорок, что этого хватило мне на всю жизнь! Даже память о ней меня выручает.
Другая женщина, которой я благодарен, - старшая пионервожатая, с которой я познакомился в школе. Я помогал ей возиться со школьниками. Однажды она сказала мне, что если я выведу наших хулиганистых младшеклассников в люди - добьюсь того, чтобы их признали лучшим классом, то она меня поцелует. И вот я целый год бился с этими ребятами - и потому стал детским писателем. Но она, коварная, меня так и не поцеловала!..
«Куклачёвым меня сделала жена!»
Первая такая женщина - незнакомка у церкви. Однажды в юности, проходя мимо, я произнёс какое-то грубое слово. А она услышала и сказала: «Мальчик, у тебя такие умные глаза, словно вишенки. Ты будешь или преступником, или великим человеком. Выбирай. От тебя зависит, сквернословить или нет…» Я выбрал - и перестал ругаться. Решил, что надо более интересно прожить жизнь, чем в тюрьме…
Вторая женщина, которой я благодарен, - друг нашей семьи Антонида Парфентьевна Майхровская, которую я называл второй мамой. Однажды она случайно встретилась в трамвае с моей мамой, и та посетовала, что меня не берут в цирковое училище, хотя я хочу стать артистом. А в ответ услышала: «Я сейчас работаю в цирковом училище администратором. Пусть приходит, буду помогать!» И эта замечательная женщина сдержала слово - если бы не она, меня бы наверняка исключили как профнепригодного из-за моих травм и болезней.
А нашей учительнице по истории театра Инне Яковлевне Новодворской я как-то написал: «Спасибо за ваши двойки, которые помогли мне стать человеком!» Она умела их ставить - так, что не гасила тебя внутри, а, наоборот, зажигала, включала желание исправиться, искать и работать. Благодаря ей я прочёл огромное количество книг - с 15 лет читал по 6 часов в день. И, наверное, сам впоследствии начал писать книги именно поэтому. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что эта учительница выстроила мой внутренний мир: дала мне верное направление и взгляд на человеческие ценности, научила рассуждать.
И ещё, конечно, спасибо моей жене Елене Исааковне, которая сделала меня Куклачёвым. Не кошки, а она!
Правильно говорят: «Увидишь успешного мужчину - ищи рядом с ним женщину, которая его поддерживает». Мужик один по жизни ничего выдающегося не совершит. Женщина ему что-то подсказывает, советует, где-то молчит, терпит мужские глупости. Может, и скандалы устраивает. Но без неё - никуда!
Спасла женщина-хирург
— Не так давно мне спасла жизнь во Франции кардиохирург Елена Эльчанинофф (её дед был в России священником). Наш хирург Лео Бокерия сказал, что я до Нового года не доживу, если мне не заменят клапан в сердце. Был ноябрь. Я ещё вякнул: мол, «дайте спокойно встретить праздник, а потом уже на операцию». Бокерия повторил: «Без операции не доживёшь». Я вспомнил, как такой же клапан меняли моему знакомому: распилили пилой грудину, раскрыли грудь, как книжку, отрезали у сердца старый клапан и вшили новый — но до сих пор этого человека донимают сильные боли... Бокерия отправил меня в Руан — в обычную университетскую больницу. И там эта женщина-хирург всего за 12 (!) минут сделала мне операцию под местным наркозом, ничего не пиля и не вырезая. И я вот уже три года живу.
С именем Родниной
— В детстве одним из моих кумиров была фигуристка Ирина Роднина. Я был в неё влюблён, смотрел все чемпионаты по фигурному катанию.
И — вот совпадение! — когда я в 2003 г. восстанавливался в парижской больнице после тяжёлой травмы, ухаживала там за мной одна женщина — Галина, давняя подруга Родниной. Восстановление шло очень сложно, если не сказать, мучительно. И Галя каждый раз, когда надо было перебороть себя, чтобы выпить очередное неприятное лекарство, рассказывала одну из историй про Роднину — как та после травмы на силе воли выигрывала Олимпиаду или чемпионат. И я понимал: если такая хрупкая, красивая, трогательная женщина смогла, то и я обязан преодолеть.
...В конце концов с Родниной я познакомился лично. Кинулся к ней со словами: «Ира, на сцену я вернулся только благодаря вам!» И рассказал эту историю.
Письма любимой
— Когда я уезжал на чемпионаты мира и Олимпийские игры, жена давала мне с собой письма. Слова поддержки и любви, которые может написать только самый близкий человек. Иногда даже в стихах. Перед матчами я перечитывал письма Тани, и они помогали настроиться на игру лучше любого психолога.
Однажды сам решил написать письмо жене. Это был 1977-й. Как раз в Новый год мы сидели, запертые в гостинице в Японии, и такая тоска по дому накатила... Столько листов исписал про свои чувства! И знаете, что сделала Таня, когда получила их? Она стала ошибки орфографические исправлять. Жена ведь у меня по образованию преподаватель русского языка и литературы. Обиделся и перестал писать ей с тех пор. А она всё равно мне пишет.
Моя Арина Родионовна
— Моё детство прошло в послевоенном Ленинграде. Мы несколько раз переезжали из коммуналки в коммуналку. И в одной из них — возле Никольского собора — у нас была чудесная соседка Анна Ефимовна.
Мама, очень одарённый музыкант, тогда вынуждена была работать во многих местах одновременно, чтобы обеспечить семью. Папа либо тоже много работал, либо болел, не оправившись после контузии. Так что я оказался на попечении соседки. Она была блокадница, в блокаду потеряла все зубы, поэтому мы с ней ели тюрю — борщ с размоченным в нём хлебом.
Анна Ефимовна стала для меня кем-то вроде Арины Родионовны — она замечательно рассказывала сказки, знала их множество и открыла мне этот чудесный мир. Но самое главное — она была истово верующей, отмечала все церковные праздники. И однажды взяла меня в Никольский храм... Так благодаря ей я приобщился к этому великому таинству — вере.