По сообщениям в СМИ, это было обычное утро, две сестры-близняшки собирались в школу. Одна из них почему-то задержалась и попросила другую не ждать — мол, встретимся в классе. Сама переоделась в черное, взяла тубус с помповым ружьем, охотничий нож и отправилась на уроки. Спокойно вошла в кабинет, села за парту, достала учебник, потом ружье из тубуса и открыла огонь.
«Не вой»
«Здесь есть один очень важный момент — прощаясь с матерью, девочка ей сказала одну фразу: «Не вой», — напоминает руководитель Центра правопорядка в Москве и Московской области, председатель совета директоров Научно-диагностического центра клинической психиатрии Александр Хаминский. — То есть она предполагала свою смерть. Почему мать на такие слова не отреагировала? И почему не обратила внимания на странный наряд дочери и тубус в ее руках? Обычно матери знают расписание детей и есть ли в этот день черчение».
Дальше, продолжает эксперт, орудием преступления стало помповое ружье без приклада «Бекас-3». Надо понимать, что после каждого выстрела оно становится на предохранитель. Значит, чтобы выстрелить еще раз, ружье надо снять с предохранителя и взвести помповый механизм с достаточно мощной пружиной. Девочка сделала шесть выстрелов.
Хоть и раздаются предположения, что отец учил подростка обращаться со своим ружьем, но то, что она сделала, требует не просто тренировок, а мастерства, доведенного до автоматизма, которого обычный любитель «пострелять раз в месяц в тире» не добьется, уверен эксперт. Особенно учитывая ее психоэмоциональное состояние в момент стрельбы.
«Девочка была вменяема, — напоминает Хаминский, — понимала, что делает, и выполняла все с такой четкостью, что у бывалых стрелков это вызвало огромное удивление. Я думаю, что конфликт с соучениками и скрытая агрессия нарастали, напряжение у нее было длительным, и она долго и тщательно отрабатывала элементы своих будущих действий. Иначе она не смогла бы все это совершить в такой четкой последовательности».
Особенности коммуникации
Ну понятно, сложилась трудная ситуация в школе. Но почему для решения своей проблемы диалогу с отцом она предпочла его ружье? Кто формирует жизненные цели детей и почему они не идут за помощью к родителям?
Все дело в особенностях коммуникации, считает Хаминский. Сегодня вся информация находится в виртуальной сфере, и общение тоже стало специфическим. Теперешние 14-летние девочки и мальчики росли в условиях, когда родители живое общение подменяли гаджетами, и еще маленькими детьми они приучались общаться не с родителями, а с устройствами. Поэтому сегодня в трудной ситуации подросток идет не к маме-папе, а предпочитает разбираться самостоятельно. А как это получается — мы видим, резюмирует Хаминский.
Да и в школе система отчетности такова, что если преподаватель видит аномальные отношения между детьми, то старается их не замечать, если в его понимании не происходит ничего криминального.
«Потому что если это фиксировать, поднять на обсуждение, — разъясняет Хаминский, — то, соответственно, к школе возникает повышенный интерес со стороны органов образования, внутренних дел и пр. А значит, работать придется «под колпаком». Кому это понравится?»
Вот и получается, что семья сызмальства приучает к гаджетам, а не к нормальному общению, а школа — закрывает на многое глаза, чтобы не усложнять себе жизнь.
Не нужно паники
Первичная причина произошедшего — это сама девочка со своей особенной психикой, которая скорее всего страдала шизоидным аутизмом со сниженной способностью к общению, считает доцент Института психологии и образования Казанского федерального университета, кандидат психологических наук Рамиль Гарифуллин. Это один из серьезных симптомов шизофрении, и процент людей с такой проблемой растет (на сегодняшний день шизофренией страдает примерно один процент населения планеты — это свыше 70 миллионов человек).
Динамика связана с отсутствием условий для эмоционально-волевого развития общества: уходят трудовые профессии, и возникает новая формация людей, не сталкивающихся с трудностями, преодолениями. Поэтому волевая структура человека подорвана настолько, что изменения сказываются на генетике. Люди живут в информационном обществе, и вероятность шизофренических генетических перестроек растет.
«Эмоционально-волевая оценка детей исчезла вместе с уроком труда, на котором и был виден статус ученика, — констатирует Гарифуллин. — Потому что там нужны воля и внимание и два часа работы с напильником. Если ребенок шизофреник, он этого сделать не может. Он будет стонать, отлынивать, всячески противиться таким занятиям, потому что он не приспособлен к труду. И это сразу заметно».
Вторичной причиной произошедшего преступления является социальная среда, конфликты, из-за которых ребенок с аутистическими расстройствами пошел на преступление.
«Многие говорят, мол, не было тепла и ласки со стороны родителей, — констатирует Гарифуллин. — Но я не однажды встречал детей с такой особенностью психики, которые просто не воспринимали ласку родителей и не дарили ее в ответ. Они просто не способны на нее. Поэтому я категорически не согласен с тем креном, что дети доведены обществом до крайнего состояния и пойдут сейчас убивать друг друга. Нет, этого не будет, и не нужно паники».
Преступный треугольник
Когда в человеке присутствуют эмоциональная тупость, отсутствие сопереживания, эмпатии, то раздражаясь, он просто желает «выключить» другого человека, чтобы убрать этот раздражитель, объясняет эксперт. Это явные психические нарушения и у таких людей нет периода «созревания» злости. Сопереживание полностью отсутствует из-за дисфункции мозга, а не из-за того, что их как-то «не так» воспитали. Есть случаи, когда действительно совершаются убийства из мести, обиды, из-за психопатии личности, но это — совсем другая история.
Психологи всегда стремились разработать такие модели, по которым можно было бы спрогнозировать убийцу. Есть, к примеру, статистика, по которой человек эмоционально туп, не способен сопереживать, жесток, но никогда не убьет другого человека. Потому что его до этого состояния никто не довел. То есть, чтобы состоялось преступление, должны быть «выполнены» условия, должен сложиться так называемый «треугольник». Одна сторона его должна стать нужными обстоятельствами, вторая — внутренним и внешним психическим давлением, а третья — философией оправдания своих действий.
«Обстоятельства у нас есть, — перечисляет Гарифуллин, — отцовское ружье. Внутреннее психическое давление тоже есть — она шизофреничка, есть аутизм. Внешнее тоже есть — она была кем-то недовольна. Третий фактор — философия оправдания — наверняка была какая-то идея, для чего этих людей нужно уничтожить. Пусть это патологическая осмысленность, но она обязательно есть».
Электронный мозг
По последним социологическим исследованиям самая большая мечта теперешнего поколения Z — иметь сверхспособность, отмечает старший научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН Наталья Гришаева. Подростки видят абсурдность многих происходящих в жизни вещей, отсутствие смыслов и пытаются уйти от реальности. Условно, раньше были комсомольская, пионерская организация, которые многим не особо нравились, но хоть что-то предлагали. А теперь подросткам что предлагают? Какая цель их жизни? Это пространство занято виртуальной реальностью, которая настолько изменила мозг детей, что они часто не видят разницы между жизнью и игрой.
«У меня был случай общения с подростком, который хотел поступить «как в фильме», который он посмотрел, — рассказывает Наталья Гришаева. — В картине речь шла о девочке, жившей где-то во Франции или Голландии, которая заявила родителям, что прощается с ними, поскольку перестает «быть» в человеческом виде. Дальше она создаст свою электронную версию, перекодирует свой мозг в электронный. Поэтому если родители захотят с ней пообщаться, то им тоже придется «подключиться» к электронному мозгу».
Ставить цели
Что же с этим всем делать? Ставить перед подростками реальные цели, которых они способны достичь, убеждена эксперт. Это может быть группа помощи бездомным собакам или уход за стариками в доме престарелых, да много еще чего. Пора возвращаться к несправедливо забытым «Тимуру и его команде».
«Это должны быть социально значимые проекты, чтобы и результат был заметным, — резюмирует Гришаева. — Подростки должны понимать, что в этой жизни от них многое зависит и что они в состоянии влиять на ситуацию, изменить ее. Иначе останется только «электронный» мозг».
Исправить ситуацию сможет нормальное, партнерское взаимодействие государства и институтов гражданского общества, в которых люди смогут самовыражаться, считает Александр Хаминский. К слову, гражданское общество — это не все население России, а та его часть, которая имеет активную позицию и проявляет ее. Которой близка проблема и она заинтересована в ее решении.
«Но те, кто имитирует решение проблемы и становится богаче — поскольку проекты существуют и деньги на них выделяются — пока не подпускают к этому вопросу никого другого», — считает Хаминский.
Помимо увеличения количества независимых психологов в школе, которые будут бороться с буллингом, травлей, сокращать конфликты, надо поднять психиатрическую эрудицию школьных педагогов, убежден Гарифуллин. Они должны знать, что такое аутизм, шизоидно-шизофренический процесс, какие школьники входят в группу риска. То есть, когда появляются ребята с параноидными и маниакальными состояниями, педагоги смогут обозначить их в группу риска, разумеется, втайне о других детей.
«Психические нарушения бывают двух видов — эмоциональные и интеллектуальные, — отмечает Гарифуллин. — И между ними гигантская пропасть. Очень часто мы увлекаемся только интеллектуальным нарушением — ребенок хорошо учится, отличник, логика есть, ну замечательно же! Но, если у него подорвана эмоциональная сфера, то он берет ружье и стреляет, будучи отличником. В этом проблема».