«Полем, полем, а потом направо, – в селе Кундравы почтальона Алевтину знают все, и показать ее временное жилье вызвался 60-летний Вадим Иванович. – Как увидите старые двухэтажки, сворачивайте. Там она с детьми квартиру снимает. Привет передавайте, хотя скоро пенсия, я сам с ней увижусь».
В селе весной и не пахнет – огромные, почти по пояс сугробы, как будто издеваются над местными: люди с трудом преодолевают метровые заносы. Каждое утро, который год подряд, в жару или снегопад, почтальон Надргулова спешит к сельчанам: кто-то ждет газеты, другой письмо от сына, но более всего рады кундравинцы, когда Алевтина приносит пенсию.
«Это сейчас газеты стали мало выписывать, – говорит скромная почтальон с шикарной косой ниже талии. – Стало сумку полегче носить. А раньше вообще неподъемная была: письма, газеты, журналы, телеграммы».
Сегодня получка и у самой Алевтины. Дома ее ждут трое детей – не малыши, но подарки все от мамы хотят получить. Они и видят эти подарки раз в месяц, в день ее зарплаты, но Надргулова уверена: нельзя лишать их и этой радости. Первым делом почтальон забегает в магазин в соседнем доме. Покупает по футболке своим сыновьям, шарфик дочке и небольшую коробку конфет. От зарплаты – 4200 рублей – осталось ровно три тысячи. Алевтина задумчиво смотрит на деньги: хватит ли дотянуть до следующей получки – детских пенсий по потере кормильца…
«Вы не подходите ни под какие статьи»
Несколько лет назад у Алевтины умер муж. Она осталась с тремя детьми – дочкой Алиной, сейчас ей пятнадцать лет, сыном Пашей четырнадцати и Димой одиннадцати. Средний, Павел, почти с рождения состоит на учете сразу у нескольких врачей, он инвалид детства. Надргулова вернулась в родное село, поближе к матери, все равно в городе у них с мужем был только угол в хибаре.
Алевтину сразу признали нуждающейся в жилье. А еще – малообеспеченной. Зарплата почтальона – «минималка», но найти в глухом селе хоть какую-то работу считается большой удачей. Надргулова, не раздумывая, ухватилась за единственную для здешних мест вакансию.
Алевтину с детьми поставили в очередь. И все бы было хорошо, но жилищный вопрос в Кундравах решить не просто: новое жилье не строится. Алевтина пожимает плечами: ждем, не зная чего. Несколько квартир здесь пустуют – об этом знают все местные, окна их заложены кирпичами, чтоб не выбили. Но эти квадратные метры почему-то никому не выделяют.
В снимаемой Надргуловыми квартире очень тесно. В прихожей – десяток пар детской обуви. В комнате побольше – диван и стол. Уроки дети учат по очереди: на столе стоит телевизор, потому сесть двоим за него невозможно. Иначе телевизор придется ставить на пол. Бóльшую часть занимает диван, даже в собранном виде: здесь спят сыновья Алевтины. Когда диван раскладывают на ночь, всем домочадцам приходится выстроиться в линию около шкафа, иначе в комнате не протолкнуться. В комнатке поменьше уместилась только кровать. Здесь спят мама с дочкой. Тут же хранятся вещи семьи – в шкафах, по углам, всех домочадцев вместе. Разложить их или развесить на вешалки невозможно: кровать тогда придется вынести.
Алевтина хранит переписку с чиновниками всех рангов. На бумажных листах в клеточку аккуратным почерком она пишет, как ютятся они вчетвером в арендуемой квартире, как сложно растить сына-инвалида, к которому на дом приходит учитель, и у которого нет собственного письменного стола и даже места за столом, чтоб позаниматься с педагогом. А еще – что получает на руки она 4200, а за квартиру эту платит хозяевам на триста рублей в месяц больше.
«И в Москву президенту я писала, местным нашим, и в область, – Алевтина волнуется, веснушки на ее лице становятся ярче, – толку нет. Да, мне отвечают на все письма, перечисляют все пособия, которые я получаю на детей, как будто об этом речь, и постоянно напоминают, что я однажды отказалась от предоставляемой жилплощади».
.jpg){kind=link}
Несколько лет назад Надргуловым предложили разместиться в двух комнатах местного общежития. Без удобств, собственного санузла. С соответствующими подобным местам соседями. Алевтина решила не рисковать здоровьем детей, а особенно Павла: сложно представить, как ребенок-инвалид будет жить в столь спартанских условиях. Многодетная женщина отказалась. Отказ этот был зафиксирован в документах. С тех пор Алевтине ничего не предлагали.
Женщина решила попытаться купить хоть какое-то, но собственное жилье. В единственном на селе отделении банка, увидев справку о зарплате Надргуловой, не засмеялись – заплакали. «Вам ни один банк не даст ни ссуду, ни ипотеку, ни заем, – девушка в зеленом шарфике заглянула в глаза Алевтине, – не тратьте деньги и время на дорогу, вам все откажут. Вы не подходите ни под какие статьи».
Тогда Алевтина обратилась за помощью к последней своей надежде – написала письмо омбудсмену по правам ребенка по Челябинской области Маргарите Павловой. Павлова потребовала объяснений у местных властей, и получила ответ, который много лет подряд приходит Надргуловой: общежитие выделяли, отказалась, жилье не строится, на очереди стоит, пособия получает… Почта России, где работает Надргулова, официально ответила омбудсмену: «В рамках трудового договора не предусмотрена материальная помощь работникам на строительство жилого дома». Павлова обратилась ко всем неравнодушным людям: помогите собрать деньги на жилье вдове и детям. Никакие иные меры в данном случае невозможны…
.jpg){kind=link}
Место только для кота
«Дочка девятый класс заканчивает, – рассказывает Алевтина, – в город собралась, в колледж поступать. Я и отпускать боюсь, ей всего 16, опять же думаю, что она тут с нами мается, там в общежитии, может, посвободней будет жить. Опять же ей усиленно заниматься нужно по профильным предметам сейчас, репетитора бы не мешало нанять. Я все это понимаю, но денег-то нет. Я ведь никого не виню, но не бывает безвыходных ситуаций. Не может государство бросить нас на произвол».
В соседнем доме живет мама Алевтины, в такой же крохотной квартире, что ее дочь с детьми. Не одна, с семьей второй дочери. Младший сын Надргуловой к бабушке ходит ежедневно – там тоже тесно, но у нее живет его любимец, домашний кот. Поужинать всей семьей у Надргуловых не получается: за стол могут сесть только двое. Все остальное пространство на 5-метровой кухне занято.
«Нам нет места у бабушки, – по-взрослому рассуждает 11-летний Дима. – Здесь только кот помещается, но у него есть свой угол, своя подстилка, свое место, своя миска. А у нас, людей, нет».
Алевтина не ругает власти, государство и чиновников. Не кричит о несправедливости вселенской… Сельский почтальон лишь выживает, худо-бедно обувая и одевая своих детей, на крохи, что остаются от уплаты за съем жилья. Семья живет на пенсии по потере кормильца…
