Народная память и оценка в учебнике истории совпадают не всегда. Учебник называет Петра I великим реформатором, а народ долго поминал его как «царя-Антихриста». И наоборот, его предшественницу царевну Софью наша история не жалует, а народ, как писал Василий Ключевский, вспоминал о временах её правления по-доброму. Наряду с Софьей как «добрую царицу» народ с благодарностью поминал и петровскую дочь Елизавету, которая пришла к власти в результате переворота 1741 года. Это про неё сказано: «Весёлая царица была Елисавет, поёт и веселится, порядка только нет».
Как видим, далеко не всегда для русского человека «порядок» стоит на первом месте. Порядка при Елизавете Петровне действительно было мало, зато жилось спокойно. И тон этому спокойствию задавала сама императрица — правитель не очень трудолюбивый, нередко по-женски капризный, зато лёгкий и жизнерадостный. Разумеется, до тех пор, пока не постарела.
Если бы всё зависело от Елизаветы, то никакого переворота не было бы, поскольку к власти она не рвалась, ей вполне хватало того, что народ её любит. Да и вообще переворот — дело хлопотное, а она была, по правде говоря, ленива. Немного упрощая ситуацию, можно сказать, что переворот произошёл по трём причинам. Во-первых, русским совсем надоели иностранцы у престола, и прежде всего немцы. Напомню, что как раз незадолго до того немец Миних отстранил от власти немца Бирона и к власти пришло семейство Брауншвейгов во главе с Анной Леопольдовной — племянницей скончавшейся Анны Иоанновны. Юридически российским императором стал сын Анны Леопольдовны, ещё младенец Иоанн Антонович — будущая «железная маска» российской истории. А муж правительницы принц Антон Ульрих Брауншвейг, к раздражению русской армии, получил звание генералиссимуса и реальный шанс повоевать в «русского солдатика». Как видим, причины для недовольства у русских были веские. И многие видели выход как раз в том, чтобы усадить на престол дочь Петра I.
Не менее важной причиной переворота, хотя большинство об этом даже не догадывалось, было желание ряда иностранных держав поменять в России немецкое влияние на своё. Реально нити заговора держали в руках французский посланник Шетарди и личный врач Елизаветы Лесток.
В молодости Елизавета умела нравиться всем. Патриоты восхищались тем, как она лихо отплясывает в сарафане «русскую». А французы были покорены изяществом, с которым Елизавета танцевала менуэт. Да и вообще, как писал саксонский агент Лефорт о Елизавете, она «всегда легка на подъём... и как будто создана для Франции».
Впрочем, даже этих двух причин (патриотические настроения и интриги Парижа) не хватало, чтобы подтолкнуть Елизавету к перевороту. Как рассказывает история, Лестоку, чтобы подстегнуть её решимость, пришлось Елизавету припугнуть. Француз явился к ней с двумя рисунками. На одном цесаревна была изображена с императорской короной на голове, на другом в монашеской рясе. Лесток поставил вопрос ребром: «Желаете ли быть на престоле самодержавною императрицей или сидеть в монашеской келье, а друзей и приверженцев ваших видеть на плахах?». Зная характер Елизаветы, можно предположить, что её не столько соблазнила корона, сколько испугала ряса. Мысль о том, что ей придётся остаток своих дней провести в келье, вдали от костюмерной, фейерверков, шампанского и мужчин, была для неё невыносимой. Да, история иногда делается и так.
Все события развивались по уже отработанной схеме (это было время гвардейских переворотов). Здесь был и подкуп гвардейцев (на французские деньги), и речи про засилье немцев, и напоминание о величии петровских времён. Ну и, разумеется, аресты политических противников. Семейство Брауншвейгов сначала решили из России выслать, но затем, сообразив, что это может стать постоянной угрозой для новой власти, их в полном составе, от взрослых до детей, сгноили в тюрьме, а сам Иоанн Антонович был через много лет убит охраной при попытке его освобождения.
Впрочем, в истории того переворота можно найти и не столь чёрные страницы. Например, фельдмаршал Ласси остался в памяти не только благодаря своим победам над шведами, но и из-за блестящего по находчивости ответа, данного им посланнику Елизаветы. Когда фельдмаршала разбудили в ночь переворота и задали вопрос: «К какой партии вы принадлежите?», шотландец спросонок, не зная, что происходит, тем не менее, безошибочно ответил: «К ныне царствующей!».
Переворот 1741 года, в отличие от предыдущего, когда Миних без лишнего шума сбросил Бирона, прошёл, наоборот, празднично, под ликующие крики толпы: «Долой немцев!». Елизаветинский переворот больше походил на карнавал. В разгар всеобщего ликования мало кто задумывался, а кто же организовал все события? Если бы русские знали о той роли, что играли в подготовке иностранцы, то восторги на улицах были бы более умеренными.
Саму Елизавету Петровну участие в перевороте французов ничуть не заботило, она не без удовольствия играла роль Орлеанской девы — освободительницы от иностранного ига. А больше всех радовалась гренадёрская рота Преображенского полка. Гренадёрам пришла в голову блестящая мысль попросить Елизавету Петровну принять на себя почётный чин капитана роты. Та не только с удовольствием согласилась, но и даровала дворянское достоинство всей роте, да вдобавок пообещала ещё наделить каждого из гренадёров имением с крепостными. Таким образом, в результате переворота в России стало на целую роту больше счастливых людей.
Часто вспоминают о том, что Елизавета оставила после себя в гардеробе 15 тысяч платьев, сундуки шёлковых чулок, неоплаченные счета и недостроенный Зимний дворец. Но было и иное. Несмотря на своё нерасположение к труду, сделала она, тем не менее, немало. Елизавета восстановила Сенат. Отменила действие внутренних таможен, существовавших в ряде российских губерний, что способствовало объединению страны в единое целое. При Елизавете учреждены коммерческий и дворянский банки, что стимулировало развитие российской экономики. Бесспорную похвалу заслужила бы от отца Елизавета за тот прогресс, что удалось достичь в области образования. Среди прочего, в 1755 году был основан Московский университет.
Приток специалистов из-за рубежа продолжался, но его поставили под строгий контроль. Ни один зарубежный врач и ни один педагог не могли заниматься частной практикой, не пройдя соответствующего экзамена и не получив разрешения. В 1746 году пришло и первое международное признание российской науки. Сам Вольтер выразил желание поступить в члены Российской академии наук и буквально выпросил себе поручение написать историю Петра Великого.
Елизавета многое начала, но не достроила, как и Зимний дворец. В этом она оказалась похожа на отца. Просто у каждого были свои увлечения. Пётр завёл верфи и металлургические заводы, но и любовь Елизаветы к костюмированным балам кое-что дала России. Брюссельская уроженка Тереза учредила в Москве первую фабрику нитяных кружев, национальные производители стали выделывать бархат и тафту, появились фабрики по производству шёлка и бумажных тканей, шпалер и шляп, тогда же начали в России производить краски. Даже знаменитый Ломоносов занимался в ту пору не только наукой: он получил привилегию на основание фабрики разноцветных стёкол и столь любезных Елизавете бисера и стекляруса. Ломоносов основал целый завод, причём получил на это от государства и солидный кредит, и 200 крепостных душ в пользование.
И последнее. Елизавета пришла к власти на волне патриотической борьбы с немцами, но вот парадокс — оставила своим преемником Петра-Ульриха, будущего императора Петра III, люто ненавидевшего всё русское и боготворившего всё прусское. Правда, та же Елизавета сумела выбрать своему преемнику в жёны такую немку, которая искренне захотела и смогла стать русской. Екатерина Великая — это тоже наследство Елизаветы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции