На XIX съезде партии в 1952 году уже сильно сдавший Сталин выступал примерно пять минут и, по воспоминаниям Хрущёва, выходя из зала, сам с удивлением заметил: «Смотри-ка, я ещё смог». На сентябрьском пленуме 1953 года место у партийного руля занял уже сам Никита Сергеевич. О внутрипартийной интриге, что вывела на первое место именно этого человека, написано столько, что повторяться нелепо. А вот попытаться понять природу внутреннего дрейфа Хрущёва от сталинизма (он сам называл себя «продуктом сталинского времени») к ленинизму — дело другое, тут возможны разнообразные интерпретации.
По понятным причинам XX съезд произвёл на страну неизгладимое впечатление. Многие люди были по гроб жизни благодарны Хрущёву. Как сказала в своё время Анна Ахматова, «я „хрущёвка“, потому что он вернул мне самое дорогое — сына». Я её понимаю. И тем не менее. Дрейф Хрущёва от сталинизма к ленинизму — процесс очень противоречивый. Хотя бы потому, что всё равно это был дрейф от одного зла к другому.
Напомню о трёх краеугольных камнях, на которых, с точки зрения Ленина, стоял марксизм. Насилие по отношению к идеологическим противникам, пролетарский интернационализм и воинствующий атеизм. Иосиф Виссарионович внёс в эти ленинские постулаты свои коррективы. Насилие Сталин распространил на товарищей по партии. Пролетарский интернационализм на знамени формально оставили, но на практике его заменил национал-большевизм.
Сегодня уже мало тех, кто читал речь Сталина на последнем в его жизни XIX съезде партии. Поэтому напомню, какими словами завершал свою идейную карьеру сталинизм: «Буржуазия продаёт права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придётся поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперёд, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять».
Ясно, что к пролетарскому интернационализму эти идеи не имеют ни малейшего отношения, а вот к национал-большевизму — самое прямое. Если Ленин считал, что Россия должна жертвовать собой ради мировой революции, то Сталин считал, что международное революционное движение обязано работать на Россию.
Наконец, в 1943 военном году, придя к выводу, что можно извлечь выгоду от примирения с церковью, Сталин отошёл и от другого ленинского постулата — воинствующего атеизма. Хотя и под неусыпным присмотром органов госбезопасности, но православие начало в стране оживать.
Возвращение Хрущёва к ленинизму означало возвращение ко всем постулатам в совокупности. Борьба Хрущёва за возвращение к «ленинским нормам партийной жизни» разрушила ГУЛАГ, однако у этого преображения были и другие составляющие. Именно при Хрущёве из страны снова стали утекать безумные средства на поддержку даже не мирового пролетариата, а вообще всего, что, как казалось Никите Сергеевичу, движется в сторону социализма. Безумные деньги тратились в то время на Кубу, на Египет, да мало ли ещё на что. В Индонезии только потому, что президент Сукарно очень любил выступать перед большими скоплениями народа, Хрущёв соорудил для него грандиозный стадион. С его точки зрения, и это было проявлением пролетарского интернационализма.
Возвращаясь к ленинизму, Хрущёв неизбежно отступил назад и к воинствующему атеизму. Именно во времена хрущёвской оттепели власть возобновила гонения на православие, о чём многие сегодня уже забыли. Примеров масса. Приведу один. Полтавская епархия, имевшая к 1958 году 340 храмов (и их не хватало), к концу 1964 года насчитывала уже только 52. И это тоже цена хрущёвского возврата к ленинизму.
Убеждения и боевой задор Никиты Сергеевича постоянно толкали этого ленинца на битву против мирового империализма хотя бы на экономической или пропагандистской площадке. «Мы с радостью предоставим истории судить, какая система лучше для человечества и какая выживет». Это Хрущёв. Или слова, брошенные им Никсону: «Мы вас похороним!». Вообще это был страстный человек. Он строил «хрущобы», поднимал целину, осваивал космос, преданно служил «царице полей» — кукурузе, создавал и разрешал мировые проблемы в таком темпе, что хроникёры за ним не поспевали. При этом Хрущёв всё это делал не ради рейтинга, тогда этого слова у нас просто не знали, а потому что искренне хотел переселить людей из коммуналок в отдельные квартиры, накормить народ и долететь до Луны. Имитировать свою деятельность наши политики научились позже, а в ту эпоху они плохо, средне или хорошо работали.
Понятно, что человек, стоявший так долго в непосредственной близости от Иосифа Виссарионовича, не мог не быть запятнан. Как признавал сам Хрущёв, он долго и слепо верил Сталину, искренне его любил и каждое его поручение воспринимал как знак высочайшего доверия. Неважно, шла ли речь о строительстве общественных туалетов в Москве (кажется, это первое серьёзное задание, которое Хрущёв получил лично от вождя) или о чистке партийных рядов на Украине. Он подписывал эти страшные бумаги, даже не глядя. Сначала потому, что полностью доверял сталинской подписи, потом потому, что боялся.
Хрущёв сдирал с себя сталинскую кожу болезненно и долго, вплоть до самой смерти. Причём успешнее всего это дело пошло уже на пенсии. Вместе с должностями с плеч пенсионера свалился и «волюнтаризм», и грубость. Недаром на дачу к подобревшему отставнику потянулась творческая интеллигенция, которой от Хрущёва в былые годы перепало немало нелепых упрёков.
Уже классикой стали слова Хрущёва, сказанные им после возвращения домой с октябрьского Пленума 1964 года: «Самое главное из того, что я сделал, заключается в том, что они могли меня снять простым голосованием».
Полагаю, что Хрущёв подписал себе приговор на XXII съезде партии. Хрущёвский волюнтаризм, конечно, многих раздражал, но элите к этому не привыкать. А вот стерпеть 25-й пункт нового партийного устава привыкшая к кормушке партийная элита уже не могла. «При каждых очередных выборах состав ЦК КПСС и его Президиума обновляется не менее чем на одну четвёртую его часть. Члены Президиума избираются, как правило, не более чем на три созыва подряд». Слова «как правило», конечно, оставляли лазейку, но далеко не всем.
Дальше — ещё жёстче. Руководство союзных республик, крайкомов и обкомов должно было обновляться на каждых выборах не менее чем на треть, а состав горкомов и райкомов и вовсе наполовину. Причём в любом случае партийный функционер мог просидеть теперь в своём кресле максимум три срока.
Не затронь Хрущёв интересы номенклатуры, его терпели бы и дальше. Со всеми его минусами. Терпели же потом до полного одряхления и смерти не очень компетентного, зато совершенно безобидного для элиты «дорогого Леонида Ильича». Хрущёв замахнулся на самое святое для бюрократа — на его покой и пряник. А такое наша элита не прощает. В былые времена первое лицо государства за это били табакеркой в висок. Вспомним императора Павла.
В 1957 году на июньском пленуме, где была предпринята первая попытка сместить Хрущёва, он упорно дрался и устоял. А на октябрьском пленуме 1964 года не очень и сопротивлялся. Только расплакался. Чего в этих слезах было больше, обиды или облегчения, что с его плеч свалилась наконец непомерная тяжесть, не знает никто.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Смотрите также: Итоги правления Хрущёва, плюсы и минусы списком →