16 ноября, выступая на правительственном часе в Совете Федерации, министр внутренних дел России Владимир Колокольцев кратко рассказал об одном уголовном деле. В нём без труда узнаётся история, связанная с потребительским кооперативом «Бест Вей».
О том, что означает это выступление для кооператива, своим личным мнением с «АиФ» поделился адвокат, работающий в деле. Это председатель коллегии адвокатов «Первая адвокатская контора» Санкт-Петербурга, президент Адвокатской палаты Ленинградской области Денис Лактионов.
Отчего такое внимание?
— Денис Олегович, вы как юридический эксперт консультируете кооператив. Что можете сказать: изменилась ли для него ситуация после выступления министра?
—Внимание к этому делу со стороны МВД России всегда было довольно высоким. Ведомство в лице своей пресс-службы, а также помощника министра Ирины Волк регулярно комментировало его. Это объяснимо, учитывая, что речь идёт об одном из крупнейших кооперативов России, в котором было более 20 тыс. пайщиков (сейчас остаётся более 19,2 тыс.), активы которого — свыше 15 млрд рублей, из них 12 млрд рублей — недвижимость, а 3,8 млрд рублей — средства на счетах. Оценки чиновников министерства тиражировались обычно ведомственными и лояльными к МВД средствами массовой информации. Так было и в этот раз.
Но впервые о деле публично высказался министр — это, возможно, объясняется запросами, которые он получал от парламентариев. Вероятно, чтобы предвосхитить вопросы сенаторов, и было принято решение включить соответствующий абзац в доклад и таким образом заранее расставить точки над i. Тем более что вопросы могли содержать отношение к ситуации, отличающееся от позиции министерства.
Мне не хочется в это верить, но не могу считать невозможным предположение, что выступление министра призвано было показать, что по делу «всё решено» и дальнейшая защита кооператива бессмысленна. Однако на эти размышления наводят действия следственной группы, предпринятые в то же самое время, когда состоялось выступление. Имею в виду, например, обыск в московской квартире и загородном доме председателя совета кооператива Сергея Ивановича Крючека, а затем его многочасовой допрос.
Сергей Иванович — депутат Государственной думы VII созыва, кавалер Ордена Почёта. Он пришёл в кооператив весной 2022 года. В то время полностью переизбран был и совет кооператива — весной под его руководством он начал работу фактически с чистого листа.
Причём Сергей Иванович выразил готовность разобраться в тех вопросах, которые ставило следствие. Но следствие ответной готовности не проявило.
Суть претензий
— Напомните, пожалуйста, в чём суть претензий к кооперативу?
— В том-то и дело, что к кооперативу как таковому претензий не предъявляется. И это одна из нескольких странностей дела.
Во-первых, обвинения касаются работы финансовой организации, с которой кооператив, по версии следствия, аффилирован, хотя финансовые взаимоотношения с ней не зафиксированы. Во-вторых, дело основано на претензиях физических лиц, имеющих в деле статус потерпевших (которые, кстати, так и не представлены в суде, ни разу в нём не появились), по отношению к другому юридическому лицу, а не кооперативу. Оно, по утверждению потерпевших, не выплатило ожидаемый доход от вложений.
Потерпевшие с помощью следствия пытаются получить средства, на которые претендуют, с кооператива — как раз на том основании, что он якобы аффилирован с юридическим лицом-должником. При этом у самого юрлица-должника и у его учредителей есть свои активы.
В-третьих, обвиняемые — четверо никогда «не привлекавшихся» арестованных (среди них три молодые женщины) и пятеро объявленных в розыск — либо никогда не имели, либо уже давно не имеют в кооперативе управленческих полномочий.
Какова цель?
— Почему не дать кооперативу спокойно наладить работу?
— А может быть, не дать работать — это одна из целей?
Следствием трижды арестовывались счета кооператива, что не позволяло не только совершать выплаты пайщикам, которые приняли решение выйти (таковых, насколько мне известно, чуть более 1 тыс.), но и платить налоги.
Адвокатам кооператива дважды удавалось добиться снятия ареста со счетов. Выплаты пайщикам осуществлялись: с более чем двумя сотнями пайщиков кооператив успел рассчитаться за краткий период между арестами счетов.
Возможно, была тактическая цель — создать армию потерпевших, но благодаря сознательности пайщиков кооператива это не случилось.
Замечу, что следователи, входя с повторными ходатайствами об аресте счетов, не уведомляли суд, что арест, осуществлённый ранее по тому же основанию, судом снят по апелляции кооператива.
В качестве вещественных доказательств по делу дважды арестовывались квартиры, приобретённые кооперативом для пайщиков, в том числе перешедшие в собственность пайщиков, на общую сумму более 12 млрд рублей. Адвокатам кооператива удалось добиться снятия ареста. Но по новому ходатайству следствия, рассмотренному без участия представителей кооператива, квартиры вновь арестованы — предстоит новое рассмотрение дела в апелляционной инстанции.
Я считаю, что арестом квартир грубо попирается право собственности граждан. И насколько мне известно, пайщики подают индивидуальные иски о снятии ареста со своих квартир — и добиваются снятия. Несколько таких дел уже выиграно, дальше выигранных пайщиками дел, уверен, будет больше.
При этом обеспечительные меры такого масштаба, принимаемые следствием, не сопоставимы с суммой ущерба, фигурирующей в уголовном деле: 9 млн рублей. Следствие объясняет это тем, что могут-де появиться новые потерпевшие, и потому сумма ущерба имеет тенденцию к увеличению.
Коммерческие вопросы к некоммерческой организации?
— В июне в деле появилась статья 210 «Организация преступного сообщества»...
— В постановлении о возбуждении дела по 210-й статье следствие признаёт, что кооператив приобретал квартиры для пайщиков — но якобы это было не главным направлением его деятельности, а являлось всего лишь прикрытием. С точки зрения следствия, кооператив был частью некой преступной системы из нескольких аффилированных компаний, которые управлялись одной и той же группой с целью мошеннического получения дохода.
Я могу себе представить несколько коммерческих организаций, управляемых одной группой лиц. В ООО есть владельцы, в АО есть крупные акционеры. Можно создать конгломерат компаний и его контролировать.
Но кооператив всегда будет стоять особняком, потому что это специфическое юридическое лицо: не ООО и не АО. У всех пайщиков одинаковое право в принятии решений — это организация прямой экономической демократии.
У «Бест Вей» не просто 19,2 тыс. «акционеров» — важно, что все они равны: нет крупных «акционеров» и мелких. Голос каждого пайщика равнозначен при принятии решений, все участвуют в их принятии и несут ответственность за эти решения.
Что же получается: все пайщики будут объявлены организованной преступной группой? Или только та львиная доля пайщиков, которая не захотела пойти на сотрудничество со следствием?
Кроме того, кооператив «Бест Вей» — некоммерческая организация. Он не получает дохода, не инвестирует денежные средства и не привлекает кредитов: это запрещено уставом. У него только два вида фондов: паевой фонд, средства которого идут на покупку недвижимости, и фонды, формируемые из членских вносов, — их средства идут на финансирование текущей деятельности кооператива и его развитие. Схема работы ПК «Бест Вей» довольно прозрачна, полностью соответствует законодательству о потребительской кооперации и ГК.
В чём заключалось мошенничество в рамках кооператива как юридического лица, если активы — на месте, бухгалтерский баланс — в порядке? Нарушений Закона о потребительской кооперации не выявлено, нарушений устава — тоже.
Я за объективное судебное разбирательство, не подверженное давлению. Надеюсь, что дело, которое связывают с кооперативом, станет в конечном счёте примером именно такого разбирательства.