Председатель Сиротского суда города Даугавпилса Лигита Стразда не верила своим глазам. 15-летний подросток не имел ни свидетельства о рождении, ни персонального кода. А по латвийским законам это значит, что человек вроде как и не существует - персональный код даётся каждому с рождения. Но человек, вот он - отучился 9 классов и теперь должен сдавать экзамены. Чиновница долго не могла понять, как такое в принципе возможно. А потом вдруг вспомнила историю, произошедшую в Даугавпилсе около 15 лет назад.
Похищенный младенец
КРИК застыл в горле у Ирины. Коляски на месте не было. Всего на пару минут оставила она её в тамбуре магазина с драгоценным свёртком внутри, обёрнутым голубой ленточкой. На пару минут, чтобы внутрь - за молоком, которое так некстати закончилось во время кормления. Что за дурацкая шутка? «Да мальчишки балуются», - бросил кто-то. Ирина тормошила продавцов, покупателей, прохожих. Мотыльком металась по улицам. Вызвали полицию. В конце концов коляску нашли в подъезде неподалёку. С одеяльцем и голубой ленточкой. Но без полуторамесячного Володи. Какое уж тут баловство…
Шёл декабрь 1992-го. В независимой Латвии многое было в новинку, в том числе подобные преступления. В полиции тянули время, медлили с оперативными мероприятиями, ссылались на нехватку сотрудников. А потом просто развели руками. Хотя теперь-то ясно, что дело можно было раскрыть по горячим следам. «Я им сама советы давала: вы бы хоть отпечатки пальцев с коляски сняли. Но они только отмахивались в ответ», - вспоминает Ирина. Кошмар не отпускал: сын виделся ей то в цыганском таборе, то в руках дельцов, «разбирающих» детей на органы. В отчаянии наняла частного детектива - его услуги оплатили родственники из Германии. Но и он не помог. От Ирины ушёл муж (к слову, и так совершенно равнодушный к ребёнку), а она слегла в больницу - на нервной почве стали отказывать ноги.
Через 10 лет дело о похищении Володи Сухова было прекращено. Ирина напоследок дала объявление в газету: «Если мальчик жив-здоров, хотя бы сообщите об этом». Ответа не было. Из близких рядом осталась только мама.
«Малыша привёз муж»
МАРТ 2008-го. Полиция Даугавпилса задерживает за кражу некую Клавдию Закаряеву. Женщина, устроившись няней в состоятельную семью, инсценировала ограбление: связала себе руки скотчем и стала стучать к соседям, крича, что злоумышленники вынесли из квартиры золото и деньги. «Раскололи» её довольно быстро. Но тут прибавилось хлопот специалистам по опеке и попечительству: выяснилось, что у Клавдии есть несовершеннолетний сын, а по закону ему надо подыскать опекуна. Взять подростка в свою семью была готова сестра задержанной, да вот незадача - у парня не было никаких документов. Пока председатель Сиротского суда Лигита Стразда разбиралась с его школой, заодно решила проверить: а не тот ли это мальчик, которого похитили 15 лет назад у магазина? Её сотрудник съездил к Ирине и убедился: эти двое явно похожи друг на друга. Но Лигита решила довести дело до конца и заказала генетическую экспертизу. Сомнений в том, что это ребёнок Ирины, не осталось.
Сидевшая за решёткой Клавдия не стала отпираться, что сын ей не родной. Но свою причастность к краже всячески отрицала: младенца-де привёз из Дагестана её муж Алик. Без всяких документов и персональных кодов. А где он взял его на самом деле, ей неведомо. Проверить это невозможно - сам Алик давно лежит в земле сырой.
Ирина ликовала и страшно волновалась. Как отреагирует сын на встречу с ней, женщиной, для него совершенно незнакомой? С мальчиком долго работали психологи, наконец привезли к дому Ирины. А та не спала всю ночь, прибиралась, готовила речь. Держалась за косяк, чтобы не подкосились ноги. И вот он, смущаясь, вошёл. «Здравствуйте». - «Здравствуй, Володя!»
Только это был не Володя, а Руслан. Так его звали последние 15 лет.
Доказать вину нереально
В Апреле на заседании Сиротского суда подростку с его согласия официально присвоили двойное имя - Руслан-Владимир. Так и записали. Позади были шок и потрясение. Впереди - самое сложное: определиться, с кем он хочет жить дальше - с опекунами или с родной матерью? А общение с ней выходило трудным, скупым. «Как дела в школе?» - «Нормально». - «А дома как?» - «Да тоже ничего». Домом для него оставалась квартира родственников Клавдии. Там он и жил, а к Ирине лишь приезжал в гости, только всё реже и реже. Владимир, он же Руслан, оказался парнем застенчивым и ранимым. На третьем свидании с матерью, когда ему показали его свидетельство о рождении, даже заплакал. Подростку было в тягость внимание прессы, а после очередного бестактного телесюжета он совершенно замкнулся в себе.
Все участники этой истории избегают журналистов, но для «АиФ» Ирина сделала исключение. Её маленький домик находится на окраине Даугавпилса. Сейчас она затеяла ремонт - пытается обустроить отдельную комнату, куда бы мог приходить Руслан, чтобы оставаться ночевать. «Так всё-таки Владимир или Руслан?» - «Я называю его Руслан, он же к этому имени привык. - Ирина раскладывает на столе свидетельство о рождении, бирочку из роддома, газетные вырезки, фотографию сына. - Знаете, я насильно его к себе не тяну, прекрасно понимаю, что вырос он в другой семье и мамой считает другую женщину. И главное сейчас - это его спокойствие, его жизнь. Вот он в железнодорожный техникум поступил. Сначала учёба не заладилась, но потом подтянулся. И это, считаю, куда важнее, чем то, с кем он живёт. Я и с Клавдией готова налаживать отношения. Встречалась с ней недавно, нормально поговорили».
Оказывается, Клавдия Закаряева, отбыв срок за кражу золота, уже вышла на свободу. И снова живёт с ребёнком, которого когда-то… Стоп, вот здесь проходит грань, отделяющая домыслы от фактов. Можно сколько угодно слушать рассказы на улицах: мол, с бывшим мужем-дагестанцем она не ладила - тот хотел ребёнка, иначе грозил разводом. Можно записывать суждения соседей: Клавдия, дескать, имитировала беременность, пока Алик был в отъезде на долгий срок, и младенец в её доме появился как-то неожиданно для всех, в том числе для родственников. Но слухи к делу не пришьёшь. По словам дознавателя Инги Тейване, «доказательств вины Клавдии нет, и опровергнуть её показания о том, что если ребёнка и украли, то сделал это её умерший муж, тоже нечем. В данном случае действует презумпция невиновности».
«Время всё расставит по местам», - права Лигита Стразда. «Бог рассудит», - права Ирина, ставшая верующей 16 лет назад. А какая правда у человека, много лет назад легкомысленно перекроившего чужие жизни по своему сценарию? Кем бы он в конце концов ни был…
Благодарим за содействие корреспондента газеты «Миллион» г. Даугавпилса Наталью Астратову.
Смотрите также:
- Из «неликвида» в любимые дети. История мальчика Миши, нашедшего семью →
- За невидимым забором. История ребёнка, живущего с ВИЧ-инфекцией →
- В семье милиционера Малыгина 12 детей. А вам слабо? →