Вышедший на экраны фильм Светланы Дружининой «Гардемарины 1787. Мир» побил все рекорды по несоответствию исторической правде и реальности как таковой. А поскольку он переполнен отсылками к первой части франшизы, возникает закономерный вопрос — так ли хорошо по этой части было в том самом кино, с которого всё начиналось?
«И не оставила следов»
В частности, многие усомнились в правдоподобии одного из главных сюжетных ходов — истории Анастасии Ягужинской (играет её актриса Татьяна Лютаева). Дескать, как-то маловато об этой девице реальных сведений. Вот о её сёстрах и брате известно почти всё. Да и как иначе, если, например, Сергей Ягужинский был женат на родной сестре Ивана Шувалова — фаворита императрицы Елизаветы и создателя Московского Университета? Допустим, Мария и Анна Ягужинские так громко не прославились, но тоже фигуры заметные — всё-таки фрейлины Её Величества… А вот с Анастасией всё не так. Иные даже уверены, что таковой и не было вовсе, что это персонаж вымышленный — наряду с Алёшей Корсаком, Сашей Беловым и «хорошим человеком из Тайной канцелярии» Василием Лядащевым. В самом деле — не может такого быть, чтобы дочь Павла Ягужинского, сподвижника самого Петра Великого, умудрилась не оставить почти никаких следов своего пребывания на земле!
Вообще-то кое-какие следы имеются. И их ровно столько, чтобы дать создателям картины «Гардемарины, вперёд!» право открыть свою картину замечательной фразой: «Авторы фильма не могут поручиться за точность всех исторических подробностей. Но, с присущей им смелой осторожностью, готовы утверждать, что в фильме — всё правда, естественно, кроме вымысла…»
Прежде всего, разберёмся, почему это вдруг мать Анастасии Ягужинской, Анна Гавриловна, носит другую фамилию — Бестужева. Тут всё более-менее просто. Действие фильма начинается в 1742 году в Париже, где строят козни против России. Тогда мать и дочь ещё носили одинаковые фамилии. А в мае 1743 года вдова Павла Ягужинского выходит замуж вторично — за Михаила Бестужева, брата вице-канцлера Алексея Бестужева. Основное же действо фильма, где такую заметную роль сыграет Анастасия, начинается с июля 1743 года — именно тогда был раскрыт знаменитый «Бабий заговор», к которому «пристегнули» и мать, и дочь.
«Пылать страстью к звезде»
В девичестве же Анна Гавриловна носила фамилию Головкина. Её отцом был троюродный дядя, близкий товарищ и сподвижник Петра Великого Гавриил Головкин — именно он во время стрелецкого бунта увёз юного царя в Троице-Сергиев монастырь. А царь-плотник очень любил выступать в роли «свата-ходатая» и устраивать личную жизнь своих сподвижников и их родных. В 1723 году случай подвернулся идеальный. Первая жена Павла Ягужинского оказалась той ещё оторвой: «Убегала из дому и ночевала бог знает где, раз, между прочим, в избе своего же садовника, вела знакомство со многими дамами непотребными и подозрительными, бродила вне дома раздетая, скакала „сорокой“, ворвалась в церковь, оскорбляла священнослужителя и метала на пол священные предметы». Её с мужем развели и упекли в монастырь. А тут у другого сподвижника Петра, Гавриила Головкина, дочь Анна на выданье — «ну как не порадеть родному человечку»? Пётр I устраивает брак между Павлом Ягужинским и Анной Головкиной — свадьба состоялась 10 ноября 1723 года.
А вот какую запись в своём дневнике 1724 года оставляет Фридрих Вильгельм Бурхгольц — голштинский дворянин из свиты герцога Карла-Ульриха, будущего отца императора Петра III: «Октября 25-го. После обеда его королевское высочество поехал на крестины дочери генерала Ягужинского, куда его пригласили в кумовья. Императрица также была там. За столом и после стола сильно пили. Все тосты начинал великий канцлер Головкин, как тесть хозяина. После обеда государыня с дамами прошла опять к родильнице, которая лежала на постели разряженная в пух. Её величество просидела там ещё с час, а гости в это время продолжали весело попивать». К сожалению, Бурхгольц не упоминает имени девочки. Но то, что Анна Гавриловна в октябре 1724 года родила дочь, — факт бесспорный.
К тому же году относятся и другие свидетельства существования Анастасии Ягужинской, где она уже называется по имени. Впрочем, иного и быть не могло, поскольку это документы из Тайной канцелярии. Конкретно — протоколы допросов Ивана Лопухина, которого незадолго до того действительно подпоил поручик Бергер. Иван спьяну в трактире начал ругать императрицу и что-то сболтнул о том, что, дескать, «скоро всё переменится». Его взяли, пытали, и вот что он показал 26 июля 1743 года: «Те же слова пересказывала моя мать графине Анне Гавриловне Бестужевой, когда та была у неё с дочерью Настасьею». Речь, собственно, шла о возможной помощи свергнутому царю Иоанну VI Антоновичу — императрица Елизавета, пришедшая к власти путём переворота, фактически свергла малолетнего царя с престола, разлучила его с матерью и всех родных держала под стражей. Естественно, она отчаянно боялась заговора в их пользу. Так что следствие велось тщательно — «дочь графини Бестужевой Настасью» тоже таскали на допросы, что мы и видим в кино. На допросах она фактически оговорила мать — Анна Гавриловна всё отрицала, но её дочь показала, что «злодейские разговоры» всё-таки велись. Ещё раз Анастасия Ягужинская фигурирует в «Памятной записке о завершении австро-русского конфликта из-за дела маркиза Ботты»: «В тот же вечер Елизавета Петровна, ознакомившись с собранными данными, велела Лопухиных и Бестужеву отослать в Петропавловскую крепость, Анастасию Ягужинскую отпустить под домашний арест…»
Именно это мы и видим в кино о гардемаринах. Но самое интригующее начинается после того, как Ягужинскую посадили под домашний арест. Дело в том, что с этого момента она как бы исчезает. Теряются все её следы. Могла она бежать и укрыться в монастыре? Теоретически — да, могла. Могли её похитить и увезти за границу? Не исключено. Но почему же тогда ни о том, ни о другом не сохранилось хоть каких-то свидетельств? Тут есть два варианта. Возможно, эти свидетельства ещё предстоит обнаружить. Однако возможно и такое, что «предательницу рода» попросту вычеркнули из родовых списков, а на её имя наложили своего рода табу. И Бестужевы, и Ягужинские могли участвовать в заговорах, но, коль уж попадались, должны были уметь и ответ держать, и от плахи или дыбы не бегать, поскольку это бесчестит род. А тех, кто бесчестит, из рода извергали — с этим было строго.