13 апреля 1904 г. в двух с половиной милях от гавани Порт-Артура взорвался и затонул флагман 1-й эскадры русского Тихоокеанского флота: броненосец «Петропавловск». Погибли 650 человек, в том числе командующий эскадрой вице-адмирал Степан Осипович Макаров и известный художник Василий Васильевич Верещагин. Теперь, через 115 лет после трагедии, её причина ясна: халатность.
Судьба адмирала
Степан Макаров в российском флоте слыл человеком отчаянным. Ещё в лейтенантскую молодость он ходил против турецких кораблей в минные атаки. Сперва с шестовыми минами (крепилась на носу парового катера на длинной палке). Потом — с самодвижущимися, которые мы сейчас называем торпедами. К началу XX в. он был крайне популярен на флоте, особенно среди молодых офицеров. Именно из-за этого его назначили на Дальний Восток, чтобы возглавить войну, в которой «что-то пошло не так».
Макаров прибыл в Порт-Артур за 36 дней до гибели. Его стиль руководства все сразу же ощутили на себе. Адъютант адмирала впоследствии напишет об этих днях: «Часто у нас не было времени даже для еды или сна; и все же это была превосходная жизнь». Всего за один месяц его кипучей деятельности Тихоокеанская эскадра 6 раз выходила в Желтое море. А за все остальное время русско-японской войны — трижды.
Накануне гибели Макаров направил сыну Вадиму единственное письмо из Порт-Артура: «Душа моя в смятенье, чего я никогда не испытывал. Начинаю уже чего-то улавливать, но смутно пока. Вот Верещагин Василий Васильевич что-то пытается объяснить, но сбивчиво, как все художники и поэты».
Конечно же, они хорошо знали друг друга, эти два бородача. Самый нетипичный русский адмирал и самый нетипичный русский художник приятельствовали еще с русско-турецкой войны.
Судьба баталиста
Василий Верещагин тоже имел право считаться военным моряком. В юности он окончил Морской кадетский корпус и даже получил первичное офицерское звание мичмана, однако быстро променял флотскую карьеру на стезю батального живописца. В 1868 г. он с натуры рисует осаду Бухары, находясь внутри цитадели. В 1877 г. на русско-турецкой войне получает ранение в бедро во время минной постановки на Дунае... В январе 1904 г., когда Япония объявила о разрыве дипломатических отношений с Россией, Верещагин снова собрался на войну, хотя ему было уже за шестьдесят.
Последнее письмо Верещагина домой датировано 12 апреля 1904 года: «Сейчас еду на адмиральский корабль „Петропавловск“, с которого вот уже три ночи ездил на сторожевое судно... Хочу поехать и сегодня. Вчера выходили в море, но неприятеля не видели. Я подбиваю Макарова пойти подальше, но не знаю, согласится ли».
В последний раз Верещагина видели живым утром следующего дня. Чудом уцелевший капитан первого ранга Николай Яковлев впоследствии вспоминал, что буквально за несколько секунд до взрыва «Петропавловска» он делал спешные зарисовки в полевом альбоме.
Судьба броненосца
Что произошло на внешнем рейде военно-морской базы Порт-Артур в 09:39 утра 13 апреля 1904 г., известно давно. Мичман Ренгартен, наблюдавший гибель «Петропавловска» с мостика шедшего следом броненосца «Полтава», описывал события так: «Под правой скулой „Петропавловска“ взорвалась мина, он сразу накренился и стал уходить носом в воду, над местом взрыва выкинуло громадное пламя и целую кучу дыма. После этого взрыва было слышно еще несколько...»
Причина того, что броненосец затонул всего за 2 минуты, кроется как раз в описанной мичманом серии взрывов: одна японская мина не отправила бы огромный корабль на дно так быстро.
Из воспоминаний председателя комиссии для производства расследования причин гибели эскадренного броненосца «Петропавловск», капитана I ранга Эдуарда Щенсновича: «Расследование установило, что „Петропавловск“ погиб от почти одновременного взрыва нескольких мин, поставленных ночью с 30 на 31 марта (по старому стилю — АиФ.ru) неприятелем на рейде Порт-Артура... Взрыв мины пришелся с правой стороны под отделением минного аппарата. Пироксилин в минах заграждения, лежавших в погребе около подводных минных аппаратов, детонировал, патронные погреба загорелись, и огонь стал распространяться по всему кораблю с поразительной силой».
На «Петропавловске» в момент гибели было 30 мин...
Кто виноват?
Картина трагедии представляется вполне ясной: детонация боекомплекта. А что насчет ее причин? Каким образом японские мины могли появиться под самым носом у русской эскадры?
Эти данные появились вскоре после окончания войны. Картина сложилась такая: 12 апреля японский минный заградитель «Кориу-мару» с миноносцами охранения вышли к Порт-Артуру. Над морем стоял туман, а это идеальная погода для постановки мин. Место для нее было выбрано по данным японской агентуры: эту точку русская эскадра проходила каждый раз во время выходов в море.
Сориентировавшись по русским прожекторам на берегу (дело было в двух с половиной милях от суши), японцы быстро сделали все, что было приказано. Русские наблюдатели засекли какое-то движение на рейде и даже доложили о нем Макарову. Но тот посчитал, что это возвращаются вышедшие ранее в набеговую операцию русские миноносцы.
Утром следующего дня на горизонте нарисовались главные силы японского флота. Именно они должны были выманить Макарова из гавани и подставить днища его кораблей под японские мины. К сожалению, это им удалось.
Русские броненосцы и крейсера стали выходить навстречу японцам: «Петропавловск», «Полтава», «Аскольд», «Баян», «Пересвет», «Победа», «Диана», «Новик». Слева на траверзе флагманского корабля шли минные крейсера «Гайдамак» и «Всадник». Проверить, чьи корабли ночью мельтешили на внешнем рейде и вернулись ли к местам якорной стоянки свои миноносцы, никто не удосужился. А они не вернулись. Приказать протралить рейд перед выходом эскадры тоже никому в голову не пришло.
Напороться на японскую мину мог любой корабль из русской кильватерной колонны. Но напоролся именно флагман и именно адмирал Макаров. Что вдвойне прискорбно, потому что именно он считается в России одним из пионеров минной войны на море.