230 лет назад, 17 декабря 1788 г. имело место событие, которое свело одного могущественного монарха в могилу, а другого заставило написать радостное, но весьма вольное послание: «За уши взяв обеими руками, мысленно тебя целую, друг мой сердечный!». Причиной тому и другому было взятие русскими войсками турецкой крепости Ачи-Кале, которая нам больше известна под именем Очаков.
Первым монархом был султан Османской империи Абдул-Хамид I, который испытал от случившегося такой шок, что одним инсультом дело не обошлось — через четыре месяца последовал ещё один удар, окончательно отправивший турка к праотцам.
Вторым монархом была русская императрица Екатерина II Великая. Которой одного, частного послания, адресованного «Очаковскому герою» Григорию Потёмкину, тоже показалось мало, и она продолжила радоваться уже в стихах:
О, пали, пали, с звуком, с треском
Пешец и всадник, конь и флот!
И сам со громким верных плеском
Очаков, силы их оплот!
Россия — страна литературоцентричная, и потому сражение, попавшее в стихи, просто обречено запомниться. Хотя, если уж судить по гамбургскому счёту, «Очаковское дело» находится как минимум вровень с другими громкими и славными сражениями русско-турецкой войны 1787 — 1791 гг. А, возможно, кое в чём им и уступает. Разгром турок под Фокшанами, потом — при Рымнике, потом — взятие Измаила. Все эти победы русского оружия и лично Александра Суворова с точки зрения маневра, дерзости, успешности, да и соотношения потерь, выглядят не просто выгоднее, а ещё и красивее, чем несколько месяцев довольно-таки бестолковой осады, окончившейся вынужденным штурмом.
И, тем не менее, в поэтическом соревновании выигрывает именно Очаков. Круче него только Бородино, чему свидетельством диссертации на тему «Бородинское сражение в русской поэзии». А также известное чуть ли не с детского сада «Скажи-ка дядя, ведь не даром...» Но то — сражение, масштабное само по себе, которое, ещё не закончившись, уже стало легендой, сравнимой как минимум с Куликовым полем.
А тут — Очаков. Да, сильная крепость. Да, взяли. Но, повторим, в ту же кампанию были и другие удачи, которые в стихах не отражены никак.
Очакову же посвящают возвышенные поэтические произведения ещё до его взятия. Скажем, тогдашний поэт номер один, сам Гавриил Державин, пишет оду, даже название которой напоминает репортаж: «Осень во время осады Очакова».
После победы вообще разворачивается эпическое полотно, примерно как в произведении поэта Андрея Бухарского «Ода Екатерине II императрице и самодержице всероссийской на взятие Очакова»:
Уже по свету звук раздался
От разрушенья твоего.
Стамбул вздрогнул, поколебался,
Грызет отчаяние его
Но и этого мало. Очаков не даёт покоя и впоследствии, стараниями Грибоедова проникнув в обиходные идиомы русского языка. «Времён Очаковских и покоренья Крыма». То есть «давным-давно». Та самая классика, которую, наверное, помнит каждый. Ещё позже успех закрепляется Некрасовым с его «Под Очаковым бился с туркою, наносил ему поражение».
Да что далеко ходить — стишками и афоризмами была пронизана вся атмосфера осады и взятия Очакова. Разумеется, в первых рядах блистательный Суворов с прекрасным: «Одним гляденьем крепости не возьмёшь». И с ещё более хлёстким упрёком в медлительности и бездействии в адрес главнокомандующего Потёмкина:
Я на камушке сижу,
На Очаков я гляжу
Отличился даже не участвовавший в осаде и штурме полководец Пётр Румянцев: «Очаков — не Троя, чтобы его десять лет осаждать».
Словом, резонанс впечатляющий. Однако объяснить его только и исключительно стратегической важностью победы никак не выходит.
А вот состав офицерского корпуса русской армии может прояснить очень и очень многое.
Речь не о Григории Потёмкине и даже не об Александре Суворове. А о тех, кто ещё не то чтобы сильно на слуху, но впоследствии встанет с ними почти что вровень. Концентрация легендарных имён под Очаковым внушает уважение и отчасти трепет.
Михаил Кутузов. Участвует в осаде Очакова, будучи уже в чине генерал-майора. Именно здесь его вторично ранят в голову, о чём австрийский принц Шарль де Линь говорит: «Надобно думать, что Провидение сохраняет этого человека для чего-нибудь необыкновенного, потому что он исцелился от двух ран, из коих каждая смертельна».
Матвей Платов. Участвует в осаде Очакова в чине, соответствующем армейскому полковнику, получает «за отменную храбрость» Орден св. Георгия IV степени. Именно в эту кампанию казаки, совсем недавно считавшиеся чуть ли не бунтовщиками, становятся уникальной ударной силой, о которой потом сам Наполеон скажет: «Если бы у меня были казаки, я покорил бы весь мир».
Леонтий Беннигсен. Участвует в осаде Очакова в чине полковника. В 1807 г. станет первым генералом, который в открытом бою не проиграл Наполеону, а это дорогого стоит.
Михаил Барклай де Толли. Участвует в осаде Очакова в чине капитана. Это его первое «настоящее» сражение. Во время штурма он спасает своего раненого начальника, принца Ангальта, от турецких ятаганов.
Пётр Багратион. Участвует в осаде Очакова в чине прапорщика, но за отменную храбрость производится в подпоручики, а потом и в капитаны. На момент штурма крепости Багратиону всего 23 года.
Все они встретятся потом не раз. Самая эпохальная встреча героев «времён Очаковских» состоится на Бородинском поле.