Многим кажется, что в старину жилищный вопрос, во всяком случае на деревне, решался просто. Мол, русский крестьянин мог поставить сруб за считаные дни...
Срубить, скажем, хлев для русского крестьянина действительно проблемой не было. Банька уже сложнее: там печь нужна. Но и сложить примитивную каменку было рядовому крестьянину по силам. Все эти строения возводились на своём дворе. А вот землеотвод уже оборачивался проблемой.
Просто так взять понравившийся клок земли на селе было нельзя. Земельными наделами, в том числе и под строительство дворов, ведала община. И распределяла территорию согласно долям общего тягла. А объём тягла, то есть взимаемых с общины повинностей, рассчитывался по количеству мужиков, которые могли его нести. Так что если у тебя в семье пятеро взрослых сыновей, можешь претендовать на прирезку двора. А если пять дочерей — извини.
Лес, как и землю, просто так отхватить было нельзя — его полагалось купить. Если ты погорелец, то община выделит лес и даже вывезет его бесплатно. Но всем остальным приходилось платить, и немало. В конце XVIII века средний годовой доход крестьянина в Московской губернии составлял 23 рубля минус повинности в размере 5 рублей 80 копеек. А готовый сосновый сруб в те же годы стоил от 18 до 30 рублей. О том, что творилось в степных районах, рассказывал экономист Андрей Болотов: «Деревянное строение дошло уже в малолесных местах до того, что крестьянская изба без других пристроек сотню рублей стоит».
И это только строение без печи. Услуги печников тоже стоили денег. Но тут иногда могла помочь и община. Общее строительство глинобитной печи даже и называлось «печные помочи» — тут уж впрягались всем миром. Но, повторим, это если крестьянин стал жертвой какого-то бедствия, чаще всего пожара. Если ты просто бедный, тебе помогали крайне редко. Считалось, что ты сам виноват: нерасторопен или работаешь плохо. Так что быстро справить новый дом и двор крестьянину-одиночке было почти не по силам. Приходилось долго копить и заниматься отхожим промыслом, который приносил живые деньги.