Традиционным временем начала Великой Отечественной войны считаются 4 часа утра 22 июня 1941 года. Но фактически к тому моменту боевые действия уже велись. И, более того, нацистская Германия приступила к планомерному уничтожению мирных советских граждан.
Готовность номер один
В 0 часов 55 минут 22 июня из штаба ВМФ за подписью наркома Николая Кузнецова был передан приказ о переходе на оперативную готовность № 1. Весь массив разведывательных данных к тому моменту свидетельствовал о том, что нападение Германии в самые ближайшие часы становится практически неизбежным.
Чуть ранее из Москвы начинается передача директивы № 1 Наркомата обороны для частей западных военных округов. «В течение 22-23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий, — говорилось в директиве, — Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения».
Части предписывалось привести в боевую готовность, скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе, авиацию рассредоточить по полевым аэродромам.
Разница в том, что в ВМФ успели отреагировать на приказ наркома, в то время как во многих частях РККА довести директиву до первых гитлеровских ударов не получилось.
Шум моторов
В штабе Черноморского флота телеграмму наркома получили в 1:03. Спустя 12 минут готовность номер 1 была объявлена.
Впрочем, некая растерянность все же присутствовала. В первые полчаса оповещение офицеров флота осуществлялось при помощи посыльных, без задействования предусмотренных для этого сирен. Лишь к двум часам ночи решили объявить большой сбор с использованием сирен оповещения.
Ситуация оставалась неопределенной, что нервировало моряков, — ведь столько призывали не поддаваться на провокации, а вдруг и сейчас речь идет не о войне?
Около трех часов ночи посты СНИС (системы наблюдения и связи) и ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), оснащенные звукоуловителями, зафиксировали приближающийся шум авиационных моторов.
Оперативный дежурный по Черноморскому флоту Николай Рыбалко доложил об этом начальнику штаба Черноморского флота Ивану Елисееву.
«Действуйте и доложите своему наркому»
В этот момент ПВО флота запросила приказ на открытие огня по неизвестным самолетам. Рыбалко позвонил командующему Черноморским флотом Филиппу Октябрьскому.
Тот осведомился, есть ли в настоящее время в воздухе советские самолеты, и услышав, что их нет, распорядился: «Действуйте по инструкции». Пока Рыбалко связывался с ПВО, сам Октябрьский позвонил в Москву начальнику Генштаба Георгию Жукову.
В 3:07 командующий флотом сказал Жукову: «Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний». Начальник Генштаба спросил, какое решение принял сам Октябрьский.
«Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота», — ответил командующий.
«Действуйте и доложите своему наркому», — завершил разговор Жуков.
Начальник ПВО Черноморского флота Иван Жилин, получив от Рыбалко приказ на открытие огня, решил еще раз подстраховаться, сообщив оперативному дежурному, что занесет его данные в журнал, дабы, в случае чего, вся ответственность за действия легла не на противовоздушную оборону.
Два взрыва
Впрочем, все эти перестраховки уже не имели смысла. Первый немецкий самолет уже сбросил в этот момент свой смертоносный груз в бухту Севастополя.
И почти сразу появилась информация о том, что выброшен вражеский десант. Дело в том, что первые гитлеровские бомбардировщики сбросили не бомбы, а мины типа LMB мощностью до тонны тротила. Они взрывались не сразу, и были предназначены для блокирования кораблей Черноморского флота в бухте. Сбрасывали их на парашютах, из-за чего и возникла версия о появлении диверсантов.
76-мм зенитные пушки ПВО Черноморского флота открыли огонь, однако они не смогли полностью предотвратить прорыв вражеской авиации к городу. Две мины упали прямо на жилые кварталы Севастополя.
В 3:48 и в 3:52 прогремели два мощных взрыва — один на улице Подгорной (ныне улица Нефедова), второй на Приморском бульваре.
Взрыв на Подгорной полностью разрушил три двухэтажных дома. Люди из соседних домов, которым повезло больше, выбегали на улицу, пытаясь понять, что происходит. На месте разрушенных зданий зияла воронка, засыпанная обломками.
Согласно первому рапорту, жертвами первого авиаудара по Севастополю стали 18 человек, еще около 200 получили ранения.
«Погибшие от вражеской бомбы 22 июня 1941 года»
Первыми жертвами гитлеровцев стали не военные, а обыкновенные мирные жители, которые в свои последние секунды жизни даже не успели понять, что произошло.
На старом городском кладбище Севастополя стоит памятник, на котором написано: «Мать Александра Белова. Дочь Варвара Соколова. Внучка Леночка. Погибшие от вражеской бомбы 22 июня 1941 года».
Этим трем жительницам Севастополя суждено было открыть скорбный список потерь, в котором окажутся миллионы фамилий.
22 июня 1996 года на месте первой бомбардировки установили памятник, на котором указали всех погибших от авиаудара, чьи имена были известны:
Бабаева А. В.
Бабаев А. И.
Бабаев В. А.
Белова А. П.
Годуадзе А. Ф.
Годуадзе В. Б.
Годуадзе Б. Д.
Демин Ф. Е.
Каретникова Е. С.
Корвиго П. А
Макух М. Н.
Мангупли С. А.
Мангупли И. И.
Панелоти С. Г.
Помазан М. П.
Соколова В. Г.
Уханова-Попова Н. А.
У тех, кто увидел ту самую воронку на Подгорной, пропали все сомнения — началась большая война. Война, в которой советскому народу противостоит кровожадный и безжалостный зверь, не щадящий ни женщин, ни детей. И битва с ним будет трудной и жестокой.
Пройдет без малого четыре года, и советские солдаты прикончат хищника в его логове, отомстив за маленькую Леночку, за ее маму и бабушку, за всех мирных людей, чьи жизни отобрал нацизм.
Но 22 июня 1941 года все только начиналось...