В 1987 году на советские экраны вышла картина «Человек, который брал интервью». По ее сюжету советский журналист Алексей Русанов расследует деятельность секретной лаборатории в одной из граничащих с Афганистаном стран, где на деньги ЦРУ ведутся эксперименты с биологическим оружием.
Человек, которому верили
В итоге журналиста, раскрывшего тайну, умышленно заражают вирусом неизлечимой болезни. Зрители, смотревшие фильм в кино, перешептывались: «Это же про Каверзнева!»
Смерть в марте 1983 года ведущего советского журналиста-международника Александра Каверзнева стала громом среди ясного неба. Человек, никогда не жаловавшийся на здоровье, «сгорел» за считаные дни от недуга, природу которого врачи не могли определить.
Без преувеличения можно сказать, что он был народным любимцем. Ни один из дикторов и телеведущих той эпохи не получал столько писем, как Каверзнев. Ему верили, с ним советовались, его просили рассказать о том, что будет в будущем. Каверзнев обладал невероятной харизмой и умением в рамках дозволенного говорить куда больше, чем это могли сказать другие.
В свое время на советском ТВ выходила программа «Мир социализма», рассказывавшая о жизни стран советского блока. Руководство Центрального телевидения хваталось за голову — интерес к программе приближался к нулю. В конце концов ее отдали Каверзневу. Он изменил название на «Содружество», сделал запоминающуюся заставку с музыкой Бетховена и начал выдавать в эфир сюжеты, которые привлекли внимание зрителей. И вскоре выяснилось, что тема жизни в соцстранах советских граждан очень даже волнует — весь вопрос в подаче материала.
Рижский уроженец
Политические обозреватели на советском телевидении были особой кастой. Их заметки о положении в тех или иных странах нередко поступали на стол первым лицам государства наряду с аналитическими материалами разведки. Каверзнев в этом пуле выделялся даже происхождением — он ведь, называя вещи своими именами, родился за границей.
Он появился на свет в Риге в 1932 году. В Латвию родители перебрались из Петрограда после революции. Отец Александра был преподавателем русского языка и литературы в школе, и это спасло ему жизнь во время немецкой оккупации.
Каверзнева-старшего отправили в Саласпилсский концлагерь. Он провел там два месяца, а потом его внезапно освободили. Оказалось, один из немецких офицеров был местного происхождения и в свое время учился в русской школе, где преподавал Александр Григорьевич.
После войны Каверзнев-старший заведовал кафедрой языкознания в Рижском педагогическом институте. А Саша учился в знаменитой рижской школе № 22, выпускниками которой были чемпион мира по шахматам Михаил Таль, танцор Михаил Барышников, глава МВД СССР Борис Пуго и многие другие известные люди.
Море зовет
Ни о журналистике, ни о писательской деятельности Александр Каверзнев не мечтал. Его влекло море. После окончания школы он поступил в Ленинградский кораблестроительный институт, но проучился там всего год.
«Умер отец, я чувствовал ответственность за мать и брата и вернулся в Латвию», — рассказывал позднее сам журналист. Он работал в геодезической партии, поступил на заочное отделение филологического факультета Латвийского университета.
В 1952 году его призвали в армию. Служил Каверзнев в Калининграде, в котором в ту пору еще было много разрушенных в военную пору зданий. В этих руинах Александр с сослуживцами прятали гражданскую одежду, в которую переодевались во время «самоволок». Отслужив положенное, Каверзнев вернулся в Ригу, где сумел совместить журналистику и море, работая в издании «Латвийский моряк». Он не раз выходил в море, а однажды на танкере прошел от Мурманска до острова Диксон по Северному морскому пути, чем очень гордился.
Наш корреспондент передает из Будапешта
На способного молодого человека обратили внимание, и вскоре он стал корреспондентом Всесоюзного радио в Латвии. А спустя несколько лет, ни дня не работая в Москве, Каверзнев был направлен корреспондентом Центрального телевидения в Венгрию.
Его репортаж из этой страны появился в самом первом выпуске программы «Время» 1 января 1968 года. Каверзнев рассказывал о том, как венгры встречают новогодний праздник, говоря не о свершениях, а о том, как люди просто поют, танцуют, смеются, мечтают. Это был его стиль — в каждом репортаже, даже говоря о сложных проблемах, он старался идти от истории конкретного человека. Заготовленные «рояли в кустах» Каверзнев не любил, для него было важно, чтобы человек говорил от себя, так, как думает. И это отсутствие фальши чрезвычайно импонировало зрителям.
Каверзнев умел находить общий язык со всеми. В Будапеште он был завсегдатаем «винарни», находившейся рядом с его домом, где собирался самый простой народ, и одновременно дружил с главой социалистической Венгрии Яношом Кадаром. Не будет преувеличением сказать, что перед журналистом открывались любые двери и сердца.
О Венгрии он снял первый свой документально-публицистический фильм. Такие фильмы о разных странах стали визитной карточкой Каверзнева. Он умел совмещать несовместимое. Попробуйте уместить в одном фильме политический анализ и что-то, похоже на стиль современного шоу о путешествиях — кажется, что это совершенно невыполнимая задача. Но у Каверзнева прекрасно получалось.
Репортаж из лимузина диктатора
Высшим пилотажем его коллеги называли фильм о Северной Корее ««38-я параллель». Учитывая местную специфику, руководство советского ТВ отказывалось посылать Каверзнева в КНДР, полагая, что ничего путного ему все равно не дадут снять. Тогда журналист каким-то образом (каким, никто так и не узнал) получил приглашение на съемки от… руководства Северной Кореи.
В этом фильме он показал жизнь северокорейцев такой, какая она есть, со всеми тяготами и трудностями. Портрет получился далеко не парадным, но, что удивительно, партийные лидеры и лично товарищ Ким Ир Сен остались довольны. Каверзнев никого не клеймил, однако картинка говорила сама за себя.
В Камбодже он проводил съемки почти сразу после того, как режим «красных кхмеров» во главе с Пол Потом отстранили от власти. В Никарагуа он работал в тот момент, когда сандинисты выгнали проамериканского диктатора Сомосу. Революционеры, с которыми Каверзнев, как обычно, легко нашел общий язык, предоставили ему лимузин диктатора. Из этого лимузина журналист обращался к зрителям, демонстрируя найденные в бардачке водительские права Сомосы.
На Западе структуры, работающие против СССР, внимательно отслеживали деятельность ведущих советских журналистов. Каверзнев обращал на себя особое внимание — советские граждане, слушавшие по ночам западные «голоса», верили им меньше, чем ему. Человечный стиль журналиста «обнулял» усилия американской пропаганды, и это крайне раздражало тех, кто вкладывался в ее производство.
Олимпийское задание
В 1980 году Соединенные Штаты предприняли попытку сорвать Олимпиаду в Москве, объявив бойкот. Западные СМИ писали о том, что Игры будут неполноценными, а вместо зрителей на трибунах будут собираться исключительно солдаты и сотрудники КГБ. В этих условиях освещению Олимпийских игр придавалось особое значение. Среди тех, кто вошел в число избранных, кому предстояло представить Игры в Москве миру, был и Каверзнев.
Близкие журналиста рассказывали, что к Олимпиаде он готовился два месяца, изучая материалы, связанные с олимпийским движением, начиная от мифов Древней Греции и заканчивая статистикой предыдущей Олимпиады.
В итоге репортажи из Москвы получились такими, что в странах, объявивших бойкот, пожимали плечами и спрашивали: «Ну и зачем нужно было отказываться? Сами себя лишили праздника!» Задумка США по срыву Игр провалилась, а где-то за океаном в досье на Каверзнева внесли метку «Опасен, крайне опасен».
Голубые глаза моджахеда
События в Афганистане не могли не привлечь его внимание. Каверзнев долго добивался разрешения на съемки, настаивал и в конце концов уломал руководство.
Месяц он работал в провинции Кабул Джелалабаде, Кандагаре, Панджшере. В Кандагаре, где с опаской перемещались даже военные, Каверзнев ездил без охраны на обычной «Волге». Как всегда, для него главным было найти контакт с людьми, понять, чем они живут и во что верят.
Переводчик Борис Саводян, работавший в Афганистане с Каверзневым, вспоминал такой случай. В Паншерском ущелье они оказались в тот момент, когда душманами было заключено перемирие. У кишлака Анаба они столкнулись с отрядом мятежников, которые очень напряглись при виде советских журналистов с камерой. «Не надо нас снимать», — потребовали они. Обстановка накалилась, и тут инициативу взял Каверзнев. Улыбаясь, он спросил одного из душманов: «Глаза-то у тебя голубые, откуда такие?» Боевик, который мало того что был голубоглазый, так еще и светловолосый, тоже заулыбался и ответил: «Глаза — от Аллаха». Обстановка разрядилась, и расстались они чуть ли не по-дружески.
Диагноз не смогли определить лучшие специалисты
В Москву Каверзнев вернулся очень усталым и разбитым. На следующий день не смог приехать в Останкино, где планировали отсматривать снятый материал. Вызвали врача из районной поликлиники, которая поставила диагноз ОРЗ.
Но журналисту не становилось лучше. Вскоре он почувствовал себя настолько плохо, что пришлось вызывать «скорую помощь». Прибывшая бригада предположила, что у Каверзнева тиф, и доставила его в инфекционное отделение. Александру Александровичу уже было настолько плохо, что его поместили в реанимационное отделение. Коллеги пытались помочь, чем могли. Ведущий «Клуба путешественников» Юрий Сенкевич, врач по первой профессии, пригласил для консультации своих опытных коллег, работавших в странах Азии и имевших дело с редкими болезнями.
Но даже они не смогли ответить на вопрос, что за недуг поразил Каверзнева. 29 марта 1983 года он скончался.
Угощение в аэропорту
Журналист успел рассказать, что во время командировки его ночью однажды укусила крыса. Эти животные переносят опасные заболевания, поэтому возникло предположение, что инфекция была занесена во время укуса.
Но что за странная инфекция, которую не смогли диагностировать лучшие специалисты? Ни у кого из советские военных и специалистов, работавших в Афганистане в этот период, ничего похожего ни разу не выявлялось.
Версия об отравлении появилась практически сразу. Сопровождавшие вспомнили, что в афганском аэропорту к Каверзневу подходил один из местных офицеров, спросил его фамилию, а затем предложил выпить бренди — в стране в это время праздновали Навруз. Журналист согласился, немного поговорил с офицером, после чего тот ушел. А вскоре Каверзнев почувствовал первые симптомы недомогания.
Это всего лишь одна из версий. Некоторые считают, что во время афганской командировки ему могли сознательно ввести некий вирус после как бы случайного укола. Схожий сюжет затем появился в фильме «Человек, который берет интервью».
Убрали, чтобы расчистить дорогу «агентам влияния»?
Но кому и зачем понадобилось устранять Каверзнева? Некоторые спешат обвинить КГБ, но это предположение не выдерживает никакой критики. Один из ведущих советских журналистов всей своей деятельностью служил интересам Советского Союза, и никаких поводов у властей желать ему смерти не было.
А вот «вероятному противнику» талант Каверзнева мешал, причем сильно. Представить себе, что возможное отравление журналиста было делом рук афганского полевого командира, нереально — душманы и их внедренные в официальные структуры агенты могли быть только исполнителями. Яд же или вирус, который оказались неспособными распознать лучшие советские специалисты, мог поступить только из страны с очень продвинутыми технологиями.
Место Каверзнева вскоре займут другие — которые на собраниях разговаривали исключительно цитатами из классиков марксизма, держа при этом фигу в кармане. Они не потерялись и в новые времена, а некоторые до сих пор учат россиян жизни. Вспоминая знаменитое выступление председателя КГБ СССР Крючкова об «агентах влияния», невольно задумаешься — а не ликвидировали ли Каверзнева ради того, чтобы расчистить дорогу тому, кто готовился внести свою лепту в развал страны?
Ясно одно: смерть журналиста для Советского Союза стала тяжелым ударом. Второго такого, кому бы так верили люди, больше не было.