По словам режиссёра Егора Анашкина, создатели картины определили свою работу как «страшную сказку на тему исторических героев, где в итоге добро победит, а зло будет наказано». Дело хорошее, но не будем забывать старинное присловье: «Сказка — ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок». Чтобы понять, где именно сказка вильнула в сторону и какие именно уроки можно из неё извлечь, надо вспомнить о реальном деле реальной Салтычихи — «урода рода человеческого».
Первая среди равных
Писатель и нобелевский лауреат Иван Бунин возмущался: «Какая вековая низость — шулерничать этой Салтычихой, самой обыкновенной сумасшедшей!» Однако Салтычиха была не совсем обыкновенной — она может считаться лишь первой среди равных. Одновременно с её делом Сенат рассматривал и другие случаи убийства крепостных своими хозяевами: помещица Марьина до смерти засекла крепостную вместе с её грудным сыном. Помещик Борзенков засёк до смерти двух крепостных девок. Поручик Турбин лично забил до смерти трёх крепостных. Жена унтершихтмейстера (помощника горного инженера) Гордеева «избив свою девку до полусмерти, гоняла её босиком по морозу, а потом держала в холодных сенях, отчего та и скончалась». Таких дел насчитывается несколько десятков. И это только те, которые дошли до Сената. А сколько не дошло, сколько изувеченных трупов было тихо, по-воровски прикрыто землёй, можно только гадать.
Салтычихе было инкриминировано 138 убийств. Железно доказать удалось только 38. Ещё в 26 случаях она была оставлена «под сильнейшим подозрением». По случаю гибели ещё 11 человек она была оправдана. Оставшиеся 63 случая проходили под мутной формулировкой. Дескать, Салтычиха этих людей совершенно точно истязала, и люди эти умерли. Но вот вследствие побоев или сами по себе — неясно.
Убивать не хотела?
Что тут скажешь? Иные действительно выживали. Как, например, старейшая служанка Салтыковых Аграфена Агафонова. В самом начале своей карьеры садиста Салтычиха приказала избивать пожилую женщину в течение нескольких часов. Агафонова «отделалась» множественными переломами обеих рук и ног. Поскольку сосланная в дальнее имение служанка умудрилась выжить, её в число жертв даже не записали.
Как не записали и других «везунчиков». Например, Акулину Максимову — ей Салтычиха выжгла все волосы на голове и на теле лучиной. Или Екатерину Устинову, которая была неоднократно бита по голове раскалённым утюгом. Жестокие избиения всех подряд были обычным фоном долгих шести лет — с 1756 по 1762 г. На этом фоне убийства, происходившие в среднем раз в две недели, уже не воспринимались как что-то экстраординарное.
Часть из них, по словам свидетелей, вообще можно списать на неосторожность. Дескать, «барыня убивать не хотела — оно само собой так вышло». Так, Дарья Николаевна решила собственноручно наказать малолетнего крепостного Лукьяна Михеева. И за три-четыре удара «случайно» расколола голову малыша об угол.
Но когда Салтычиха ставила себе цель наказать по-настоящему, её фантазия и упорство могли бы вызвать уважение профессиональных палачей. Молодого слугу Хрисанфа Андреева истязали в течение полутора суток. Для разминки — порка кнутом на морозе. Изящный штрих — пороть Хрисанфа заставили его родного дядю. Затем оставили полумёртвого человека на ночь «взбодриться на снегу». Наутро в дело вступила сама барыня. Несколько часов избивала слугу палкой. Потом таскала за уши раскалёнными щипцами для волос. Потом поливала ему голову крутым кипятком и снова осыпала ударами палки. А он всё никак не умирал. И потому барыня в исступлении принялась бить его ногами и прыгать на бесчувственном теле. Умер он только через два часа после того, как Дарья Николаевна утомилась и приказала снова унести его на мороз.
Случайная победа добра
«Страшная сказка» налицо. И добро, если судить по приговору суда над Салтычихой, действительно восторжествовало: «Пожизненное заключение в подземной тюрьме без света, дабы лишить злую её душу в сей жизни всякого человеческого сообщества, а от крови смердящее тело её предать Промыслу Творца». Но есть один нюанс. Как говорил Глеб Жеглов? «Правопорядок в стране определяется не наличием преступников, а умением властей их обезвреживать». Вот с этим в деле Салтычихи было откровенно худо.
За расследование её преступлений не желал браться никто. Во-первых, опасались тронуть столбовую дворянку. Внучку Автонома Иванова, одного из сподвижников Петра Великого, и вдову представителя древнего и почтенного рода Салтыковых. Во-вторых, Дарья Николаевна была женщиной умной и дальновидной. Почти все московские чиновники были ею попросту куплены. Достаточно сказать, что в течение 6 лет на Салтычиху была подана 21 жалоба. Ни одну из них не рассмотрели. А самих жалобщиков возвращали хозяйке, после чего жизнь их была короткой, а смерть — долгой.
Но как? Сначала Салтычиху опасались даже брать под арест. Свидетели не желали давать показания: «Управы на неё не может быть». Когда Салтычиху всё-таки арестовали и пригрозили пыткой, она улыбалась и говорила: «Ничего вы мне не сделаете». И, кстати, оказалась права — пытку к ней так и не применили. Купленные чиновники постоянно вставляли палки в колёса следствию. Оно затянулось на три года. И ещё на три года затянулся суд. По сути, Салтычиха всё это время уверенно выигрывала своё дело по очкам. Признания от неё не добились, а показания крепостных весили по тем временам ничтожно мало. То, что дело всё-таки довели до конца, — личная заслуга Екатерины II. Чтобы наказать очевидного садиста, потребовалось внимание и вмешательство высшей власти.