225 лет назад, 21 сентября 1799 года, началось то, чего не должно было случиться. То, что спустя буквально несколько дней заставило русского полководца Александра Суворова сказать: «Нет, это уже не измена, а явное предательство — чистое, без глупостей, разумное, рассчитанное предательство русских, столько крови своей проливших за спасение Австрии». Началось то, что мы сейчас называем Швейцарским походом Суворова.
Этот поход совершенно справедливо считают венцом полководческого искусства Александра Васильевича. Его тогдашнему противнику, генералу революционной Франции Андре Массене приписывают слова: «Я отдал бы все свои победы за один Швейцарский поход Суворова». Карл фон Клаузевиц, считающийся образцом военно-теоретической мысли, в чрезмерной эмоциональности замечен никогда не был. Однако он, прямо и не чинясь, называл этот поход Суворова не иначе, как чудом. Фридрих Энгельс, не питавший добрых чувств ни к России, ни к русским, ни к нашим достижениям, был вынужден отметить: «Это был самый выдающийся из всех совершённых до того времени альпийских переходов».
Венец? Да. Но терновый
Всё так. Всё правда. Это действительно был венец. Но венец терновый. И сам, по доброй воле, Александр Суворов вряд ли рвался бы его на себя возложить. На финал кампании 1799 года у него были принципиально иные планы, которые всецело были подчинены идее скорейшего выполнения союзного договора. Собственно, как и почему Суворов и его «чудо-богатыри» вдруг оказались в Италии, откуда и начали свой поход через Альпы в Швейцарию? Всё очень просто. Россия вошла во Вторую коалицию против революционной Франции. А в договоре чётко значилось: «Действительнейшими мерами положить предел успехам французского оружия и распространению правил анархических; принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие».
Именно Италия, по которой в 1796-1797 годах победоносно прошёл молодой Наполеон Бонапарт, фактически подчинив её Французской республике, беспокоила коалицию больше всего. Именно туда и был направлен военачальник, способный на «действительнейшие меры». Тот путь, который Наполеон преодолевал полтора года, Суворов прошёл за пять месяцев — с апреля по август 1799 года русские войска освободили от французов все территории, которые те успели захватить. Однако, отлично понимая, что по хвостам бить без толку, Александр Васильевич главной целью считал не это. «Принудить Францию войти в прежние границы», по его мнению, можно было только одним способом — сокрушить республиканский режим. То есть войти в Париж, восстановить власть свергнутой династии Бурбонов, а в качестве благодарности потребовать те самые «прежние границы».
Мог спасти Европу
Суворов рассчитывал провернуть всё это, как он сам говорил, «в одну кампанию». То есть до конца 1799 года. Мог он это сделать? Вполне. Вот что писал Шарль Талейран, один из самых умных и проницательных людей того времени, Наполеону, который тогда застрял в Египетском походе: «Суворов каждый день торжествует новую победу; покоритель Измаила и Варшавы, впереди которого идет фантастическая слава, ведёт себя, как проказник, говорит, как мудрец, дерётся, как лев, и поклялся положить оружие только в Париже. Франция гибнет, не теряйте времени».
Бонапарт не терял — именно крайней опасностью, которую Суворов сумел создать Франции, и объясняется позорная страница биографии Наполеона. Да, он бросил свою армию в африканских песках. Да, фактически бежал. Но для чего? Для того, чтобы, пожертвовав частью, спасти целое. То есть Париж, судьба которого, как казалось тогда всем, уже решена.
Однако на поверку выяснилось, что спешить Наполеону не стоило. Францию спасли без него. Кто? Как ни странно, австрийский император Франц I, который выслал Суворову рескрипт, направлявший русские войска в Швейцарию. Потому что было немыслимым позволить «русскому варвару» занять Париж. И пусть даже после этого наступит мир и будет пресечено «распространение правил анархических». Всё равно нельзя позволить, чтобы русские спасли Европу...
Русские в заложниках
По идее, Александр Васильевич мог бы, что называется, положить на этот рескрипт и развивать наступление на Гренобль, Лион и Париж, как он и рассчитывал. Однако что-то подобное австрийцы предполагали. И потому вместе с рескриптом Суворов получил известие, что корпус австрийского эрцгерцога Карла срочно выводится из Швейцарии.
Всё бы ничего — мало ли, как австрийцы распоряжаются своими войсками? Однако Россия и Австрия были союзниками. И австрийцы чуть ли не на коленях умоляли усилить корпус эрцгерцога Карла. Русские помогли. В Швейцарию явился Александр Римский-Корсаков и с ним 24 тыс. русского войска. А как только русские пришли, Карл тут же выводит свои войска из Швейцарии. Римский-Корсаков остаётся один на один с французским генералом Андре Массеной, у которого под ружьём 65 тыс. человек.
По сути, Римский-Корсаков стал заложником, которого обязан был спасти Суворов. Тут не оставалось ничего другого — только идти Римскому-Корсакову на помощь. И Суворов пошёл. Хотя отчётливо понимал, что идёт в ловушку, если не на верную смерть: «Меня отсюда гонят в Швейцарию, чтобы там уничтожить».
Швейцарский поход — это действительно чудо. Ловушка захлопнулась. Русские, освободившие Италию и примерявшиеся к Парижу, должны были исчезнуть. Так и произошло бы, но в этот раз во главе русских стоял Суворов. Ему удалось то, что не удавалось никому и никогда. Действительно, венец полководческой деятельности Александра Васильевича. Но не будем забывать, что венец этот был терновым. И что соорудили его, как и в случае тернового венца Христа, предатели и палачи.