На фоне наступления белых армий и полыхавших по всей стране крестьянских восстаний демарш рабочих в «колыбели революции» стал для большевиков особенно неприятным ударом. Отдельные забастовки происходили в Петрограде ещё зимой и поначалу особой тревоги у властей не вызывали. Тогда казалось, что это отдельные и незначительные «трудовые конфликты».
«Так откормился и ожирел в голодные годы революции»
Искрой, взорвавшей кажущееся спокойствие города, стали события на Путиловском заводе. 6 марта там началась забастовка рабочих. На собрании путиловцы выдвинули требование привлечь к организации продовольственного дела опытных специалистов, разрешить свободный провоз продуктов, повысить тарифные ставки. Они требовали увеличения хлебного пайка, но хотели, чтобы это произошло без уменьшения норм выдачи хлеба остальным горожанам. Делегация рабочих-путиловцев отправилась в Смольный, где и была благополучно арестована. Правда, вскоре напуганный этим выступлением председатель Петросовета Григорий Зиновьев пообещал рабочим выпустить их арестованных товарищей. Митинги на Путиловском продолжались ещё несколько дней и стали стихать только после того, как власти обещали немедленно выдать рабочим «бронированный паёк», о котором в Петрограде объявили 8 марта.
Кстати, сам Зиновьев, призывавший путиловцев работать во благо революции за скудную пайку, не отказывал себе ни в чём. Художник Анненков, написавший его портрет, вспоминал позднее: «Григорий Зиновьев, приехавший из эмиграции худым как жердь, так откормился и ожирел в голодные годы революции, что был даже прозван Ромовой бабой».
А тем временем власти с выдачей обещанного пайка не спешили, и ситуацией сумели воспользоваться левые эсеры. 13 марта на общезаводском митинге их представитель Глебов внёс резолюцию, которую путиловцы приняли. Помимо «выдачи хлеба по фунту в день» и других экономических требований, в ней выдвигались и политические лозунги — в частности, полная амнистия и освобождение из тюрем людей, брошенных туда за свои убеждения, отказ в ходе экономического и политического управления «от узкого фракционного недоверия к широким народным массам».
Такое большевики без ответа оставить не могли. Петросовет немедленно обратился с воззванием к рабочим города, в котором говорилось, что кучка белогвардейцев, называющих себя эсерами, ходит по заводам, изображая из себя делегацию Путиловского завода. В воззвании сообщалось также о неких финских белогвардейцах, которые, затаив дыхание, ждут, чтобы провокация левых эсеров удалась. В ответ левые эсеры призвали не верить словам «большевистских провокаторов, палачей и убийц» и сообщали, что 10 000 путиловцев требуют немедленного уничтожения «комиссародержавия». Люди с недоумением прислушивались к резкой перепалке вчерашних союзников.
Шуба наркома Луначарского
Появление Ленина в Петрограде во время забастовки на Путиловском заводе лишь накалило обстановку. Он приехал в город 12 марта на похороны мужа своей старшей сестры Марка Елизарова и выступил на заседании Петросовета, на котором говорил о вынужденном прекращении пассажирского сообщения с Петроградом и движения поездов с продовольствием. Вероятно, эти слова доселе любимого питерскими рабочими Ильича пошатнули их веру в вождя, поскольку речь шла о приостановке и без того ограниченного снабжения рабочих продуктами питания из деревни. На улицах распевали частушку: «Как бы с голоду не пасть. Прощай, Ленин, прощай, власть!» Забастовки охватили сразу несколько предприятий города. Одними из первых на призывы путиловцев откликнулись рабочие Рождественского трамвайного парка. На митинге 14 марта они заявили о поддержке рабочих Путиловского завода и решили направить к ним депутатов. Срочно прибывший к трамвайщикам вальяжный нарком Луначарский попытался взять инициативу в свои руки. Однако его речь мало походила на пламенные выступления большевистских агитаторов, и раздражённые трамвайщики с криками «долой» и «снимите с него шубу» прогнали наркома с трибуны. Тогда власти решили прервать митинг силой: собравшихся окружила сводная коммунистическая рота, в ходе проверки документов возникла паника и прозвучали выстрелы, начались аресты. На следующее утро трамваи на свои маршруты не вышли. Кроме того, путиловцев поддержали рабочие Невского судостроительного и Механического заводов, Главных мастерских Николаевской железной дороги, обувной фабрики «Скороход» и других предприятий.
Убитые и ошпаренные
15 марта на Путиловский завод ввели вооружённую охрану: кронштадтских матросов и около 200 коммунистов из разных районов города. В тот же день события разворачивались и на заводе «Треугольник». По официальной версии, на организованном там левыми эсерами митинге был устроен самосуд над членами большевистского завкома. Без стрельбы не обошлось, но убитых не было. Случайными выстрелами повредили трубы с паром, а поскольку помещение, где происходила потасовка, наполнилось им, люди разошлись. Совсем иначе сообщали об этом событии в листовке эсеры, говоря о нескольких убитых и десятках ошпаренных.
Запущенные левыми эсерами слухи будоражили город и могли создать у обывателей ощущение массового антибольшевистского восстания. На самом деле забастовки, митинги и протесты уже шли на спад. С Путиловского матросы и мобилизованные коммунисты ушли 21 марта, на других предприятиях выступления тоже затихали. Всего в мартовских стачках приняло участие около 35 тысяч рабочих. По сведениям чекистов, под арест попали около 200 человек, большинство с Путиловского завода. Многие отсидели чуть больше месяца и были амнистированы. Время, в которое и за более мелкие мнимые и действительные преступления и проступки наказание будет куда суровей, настанет позже.