В семье не без урода
Древний род Апраксиных немало потрудился на благо России, многие его представители честно дослужились до высоких чинов на военной и гражданской службе. Адмирал Фёдор Матвеевич Апраксин вошёл в историю русского флота, командуя им в его первом победном сражении при Гангуте.
Но, как говорится, в семье не без урода. Деяния Степана Фёдоровича Апраксина, командующего русской армией в Семилетней войне, не украшают историю ни рода Апраксиных, ни русской армии, ни нашей страны в целом.
Однако помнить стоит не только о том, чем нужно гордиться, но и о том, чего нужно стыдиться. Хотя бы для того, чтобы не допускать новых исторических ошибок.
Блестящая карьера Степана Апраксина была предопределена фактом его рождения в столь родовитой семье. Он появился на свет 30 июля (10 августа по новому стилю) 1702 года. Отцом его был царский стольник Фёдор Карпович Апраксин. Правда, отец умер, когда мальчику было пять лет. Впрочем, второй брак матери, Елены Леонтьевны, в девичестве Кокошкиной, принёс Стёпе Апраксину дополнительные выгоды — отчимом его стал сам начальник Тайной розыскной канцелярии Андрей Иванович Ушаков.
Воспитывался Стёпа Апраксин в доме своего родственника, Петра Матвеевича Апраксина, сподвижника Петра I и героя Северной войны. А родным братом Петра Матвеевича был как раз Фёдор Матвеевич Апраксин, герой Гангута.
Карьера родовитой бездарности
В общем, с такими родственными связями Стёпе Апраксину не было смысла беспокоиться за будущее. Образование он получил блестящее, отлично владел немецким языком, но с юности для себя решил, что интриги и связи значат больше, нежели талант и целеустремлённость.
В 1718 году Степан Апраксин зачислен солдатом в гвардию, в Преображенский полк, и менее чем через девять лет дослужился до звания гвардейского капитана.
Влиятельный отчим всячески продвигал пасынка. Перейдя в другой гвардейский полк, Семёновский, где Андрей Ушаков был подполковником, Степан Апраксин вскоре получил звание секунд-майора.
В 1738 году русские войска под командованием Христофора Миниха осадили Очаков. В составе русской армии находился и Степан Апраксин, полное отсутствие военных талантов которого к тому времени было уже очевидно всем.
Командующий Миних решил одним выстрелом убить двух зайцев — забрав Апраксина к себе в штаб, он, с одной стороны, избавил боевых офицеров от «балласта», а с другой, расположил к себе влиятельного Ушакова, поскольку в каждом письме императрице Анне Иоанновне расхваливал заслуги родовитой бездарности.
Так и просидел при штабе Степан Апраксин четыре военных года, получая при этом щедрые награды. В 1739 году он стал генерал-майором.
«Сердюков» XVIII века
После окончания войны генерал Апраксин был отправлен с посольством в Персию, а когда вернулся, то узнал, что многие из его прежних друзей в опале — в результате переворота на престол взошла императрица Елизавета Петровна.
Но Степан Апраксин оказался непотопляем — у него нашлись связи и среди приближённых новой императрицы, первейшим из которых стал канцлер Алексей Бестужев-Рюмин, к слову сказать, главный враг прежнего благодетеля Миниха.
Никакими угрызениями совести Апраксин не мучился, поскольку в его карьере начался новый взлёт. Чины, награды, деньги — милости сыпались на него, как из рога изобилия.
«Паркетный военачальник» к 1746 году дослужился до звания генерал-аншефа и стал президентом Военной коллегии. В армии назначение Степана Апраксина на эту должность было воспринято примерно так же, как в наше время было воспринято назначение Анатолия Сердюкова.
В 1757 году Россия, чьё влияние в Европе стремительно росло, заключив союзный договор с Австрией, вступила в Семилетнюю войну, где её главным соперником стала Пруссия.
Главнокомандующим русской армии стал Степан Апраксин, которого по такому случаю произвели в фельдмаршалы.
Нежданная встреча
Среди русской знати существовал страх перед прусской армией, которую называли непобедимой. У боевых русских генералов таких страхов почти не было, однако фельдмаршала Апраксина при всём желании «боевым» не назовёшь.
Потому в мае 1757 года 100-тысячная русская армия выступила из Лифляндии по направлению к Неману, мучимая страхом и колебаниями своего главнокомандующего.
В Пруссии о боевых качествах русской армии также имели смутное представление, полагая, правда, что она значительно уступает пруссакам. Несмотря на это, прусский король Фридрих II отдал своим генералам приказ не искать полного разгрома русской армии, а одной решительной победой принудить Россию к выходу из войны.
Сам король, занятый сражениями на другом направлении, поручил оборону Восточной Пруссии фельдмаршалу Иоганну фон Левальду.
Несмотря на нерешительность Апраксина, русским войскам удалось взять Мемель и встать хорошо укреплённым лагерем между реками Прегель и Ауксина. Фельдмаршал фон Левальд, видя нерешительность русских, несмотря на двукратный перевес противника, решил атаковать русский лагерь.
Апраксин после долгих сомнений 29 августа 1757 года дал приказ выступить навстречу прусской армии, о планах и расположении которой имел весьма смутное представление. Передовым русским частям пришлось начинать движение через густой лесной массив, на выходе из которого 30 августа они и столкнулись с прусскими полками.
Встреча на этом месте оказалась неожиданной для обеих сторон, однако русская армия в сложившихся условиях не могла развернуться в боевые порядки целиком, что нивелировало её преимущество в живой силе.
Самоуправство генерала Румянцева
Началось Гросс-Егерсдорфское сражение — первая схватка русских и прусских солдат.
Яростное давление опытных пруссаков разбивалось о стойкость русских частей. Тем не менее войскам фон Левальда удалось продавить правый фланг русских позиций, что поставило армию Апраксина на грань поражения.
Пока русский фельдмаршал пребывал в нерешительности, ответственность на себя взял генерал-майор Пётр Румянцев, в будущем один из самых успешных русских военачальников.
Имея в своём распоряжении четыре пехотных полка, генерал Румянцев ударил по левому флангу прусской пехоты, заставив противника отступить. Прусские артиллеристы, не ожидавшие такого поворота, по ошибке ударили по шеренгам своей пехоты, что превратило отступление в бегство.
Грос-Егерсдорфское сражение закончилось победой русской армии, получившей возможность преследовать противника и нанести ему окончательное поражение.
Однако вместо этого фельдмаршал Апраксин вновь разбил лагерь, где провёл неделю, не предпринимая ничего.
Отступление великого комбинатора
Затем Апраксин внезапно приказывает отступать к Неману. Пруссаки, узнав, что русские отходят, поначалу не поверили в это, а затем развернули преследование. Впрочем, нанести серьёзный ущерб им не удалось — куда больше русских потрепала эпидемия оспы.
Фактическое бегство армии после выигранного сражения потрясло как русское общество, так и саму армию. Апраксин ссылался на то, что войска испытывали серьёзные трудности со снабжением, однако большинство современников и историков считали эти проблемы сильно преувеличенными.
Возможно, неспособный к военному командованию Апраксин действительно растерялся и поспешил отступить, испугавшись собственной тени.
Но, скорее всего, причиной действий Апраксина стали политические интриги. Фельдмаршал, чья карьера была построена именно на них, не был заинтересован в разгроме прусской армии.
Дело в том, что в этот период в Петербурге тяжело болела императрица Елизавета Петровна. Наследник престола, великий князь Пётр Фёдорович, был фанатичным поклонником Фридриха II и не собирался продолжать войну с Пруссией. Фельдмаршал Апраксин, полагая, что императрица умрёт со дня на день, решился увести армию назад к Неману, надеясь угодить новому монарху.
Не исключено также, что политическая комбинация планировалась более сложной, и её «мотором» был не Апраксин, а канцлер Бестужев-Рюмин, готовивший очередной дворцовый переворот. Поскольку с восшествием на престол Петра Фёдоровича канцлеру грозила опала и потеря влияния, Бестужев-Рюмин намеревался отстранить его от власти, возведя на царство малолетнего царевича Павла Петровича при регентстве его матери, Екатерины Алексеевны. Для реализации своих планов канцлер и приказал Апраксину вернуть армию, которой предстояло стать движущей силой переворота.
«ГУЛАГ» для фельдмаршала
Все эти хитроумные интриги, реальные и мифические, были разрушены выздоровлением Елизаветы Петровны. Канцлер Бестужев-Рюмин попал в опалу и был отправлен в ссылку.
Участь фельдмаршала Апраксина была ещё менее завидной. От командования армией он был отстранён и попал под следствие по подозрению в государственной измене. Он был арестован в Нарве и заключён во дворце «Три Руки» под Санкт-Петербургом.
Выйти из заключения фельдмаршалу Апраксину было не суждено. Разночтения существуют в дате смерти — по одной версии, его не стало в августе 1758 года, по другой — в августе 1760 года. Всё это время Апраксин подвергался допросам, один из которых и стал для него последним — по официальной версии, фельдмаршала сразил апоплексический удар.