1 сентября 2019 года в Польше состоятся памятные мероприятия в связи с 80-летием начала Второй мировой войны. На них, как известно, не приглашен российский лидер Владимир Путин. «Было бы неуместно отмечать годовщину вооруженной агрессии против Польши с участием лидера, который сегодня действует таким образом по отношению к соседу», —заявил в июле 2019 года вице-премьер правительства Польши Яцек Сасин.
Польские власти на памятных мероприятиях представят свою страну как первую жертву нацистской агрессии. Это, в общем-то, справедливо. Но простая трактовка событий оставляет за скобками слишком многое. Например, то обстоятельство, что Польша имела все шансы оказаться в этой войне союзницей Третьего Рейха, так же, как, к примеру, Болгария, Румыния и Венгрия. На окончательную расстановку сил повлияла недоговороспособность польских политиков, приводившая в одинаковое бешенство как Берлин с Римом, так и Париж с Лондоном, не говоря уже о Москве.
Очень агрессивное возрождение
Исчезнувшая с политической карты мира в 1795 году после провального восстания Тадеуша Костюшко Польша вновь обрела независимость по итогам Первой мировой войны при поддержке Великобритании и Франции.
Новым властям Польши этого было мало. Они претендовали на обширные территории Украины, Белоруссии и Прибалтики. В результате советско-польской войны под контролем Варшавы остались территории Западной Украины и Западной Белоруссии, преимущественно населенные украинцами и белорусами. При этом Польша проигнорировала решение Верховного совета Антанты, по которому граница должна была быть установлена по «линии Керзона».
В октябре 1920 года польские войска под командованием генерала Желиговского захватили часть Литвы с городом Вильно. Присоединение этого города к Польше было одобрено 10 февраля 1922 года Виленским сеймом. Кураторство европейских демократий Великобритании и Франции не помешало установлению в Польше в 1926 года путем переворота авторитарного режима Юзефа Пилсудского.
Однако Варшава претендовала на значительно большее, о чем польские дипломаты в конце 1938 – начале 1939 годов выражались достаточно ясно.
«Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Чёрному морю»
Посланник Польши в Иране Ян Каршо-Седлевский в беседе с немецким дипломатом в декабре 1938 года заявил: «Политическая перспектива для европейского востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом, а Польша поддержит, добровольно или вынужденно, в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта совершенно определённо встать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на западе и политические цели Польши на востоке, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены лишь путем заранее достигнутого польско-германского соглашения».
В том же декабре 1938 года в докладе разведывательного отдела главного штаба Войска Польского говорилось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке... Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно... Главная цель — ослабление и разгром России».
В январе 1939 года уже упоминавшийся министр иностранных дел Польши Юзеф Бек в беседе с министром иностранных дел Германии Иоахимом фон Риббентропом однозначно заявил: «Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Чёрному морю».
Как Берлин и Варшава не поделили «коридор»
Таким образом, вплоть до начала 1939 года между Берлином и Варшавой сохранялось согласие и взаимопонимание. Польша строила планы завоевательного похода на восток, а Третий Рейх готов был взять варшавских политиков в подельники. Все испортил «вопрос Данцига».
Как уже говорилось, по итогам Первой мировой войны Польша получила часть немецких земель, что обеспечило ей выход к Балтийскому морю. Так называемый «польский коридор» отделял основные немецкие земли от территории Восточной Пруссии. На этой территории находился город Данциг (Гданьск) имевший статус вольного города под протекторатом Лиги Наций, входящего в таможенный союз с Польшей. С осени 1938 года Берлин вел переговоры с Варшавой о включении в состав Германии Данцига и создании экстерриториального коридора в Восточную Пруссию. В обмен на «данцигский коридор» Германия предложила продление Договора о дружбе на 25 лет и активное сотрудничество в рамках «Антикоминтерновского пакта».
В январе 1939 года глава МИД Польши Юзеф Бек прибыл в Берлин, где встречался с Адольфом Гитлером и своим коллегой Йоахимом Риббентропом. Фюрер предлагал Польше территории на востоке, которые будут получены в ходе неизбежного столкновения с СССР, в котором Варшаве отводилась роль военного союзника. В обмен требовалось лишь согласие поляков удовлетворить требования Германии, связанные с Данцигом. Бек отвечал примерно так: делить Советскую Украину Варшава согласна, но Данциг не уступит и экстерриториального коридора не предоставит. Фюрер пожал плечами и посоветовал полякам еще раз посовещаться и подумать. Такое совещание действительно состоялось в Варшаве после возвращения Бека из Берлина с участием президента Польши Игнация Мосицкого и главнокомандующего Войска Польского Эдварда Рыдз-Смиглы. На нем все требования Германии были признаны неприемлемыми.
Обманчивые гарантии
Варшава начала готовить план военных действий против Германии под кодовым названием «Запад». Берлин продолжал уговаривать Польшу вплоть до конца марта, однако немецкие военные тоже взялись за планирование, разрабатывая планы войны против Варшавы. В соответствии с утвержденным в апреле 1939 года планом «Вайс» подготовка Германии к войне с Польшей должна была быть завершена к 1 сентября 1939 года. То есть дата эта называлась задолго до заключения пакта о ненападении между Германией и Советским Союзом.
Польша, оказавшись перед угрозой столкновения с Германией, бросилась в объятия старых друзей. В конце марта 1939 года премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен направил Варшаве предложение поддерживать ее против «любой акции, которая угрожает независимости Польши и сопротивление которой польское правительство считает жизненно необходимым».
Уинстон Черчилль впоследствии считал эти гарантии серьезной ошибкой: «Англия, ведя за собой Францию, выступила с гарантией целостности Польши, той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства. Имело смысл вступить в бой за Чехословакию в 1938 году, когда Германия едва могла выставить полдюжины обученных дивизий на Западном фронте, а французы, располагая 60-70 дивизиями, несомненно, могли бы прорваться за Рейн или в Рурский бассейн.
Однако все это было сочтено неразумным, неосторожным, недостойным современных взглядов и нравственности. И, тем не менее, теперь две западные демократии наконец заявили о готовности поставить свою жизнь на карту из-за территориальной целостности Польши».
Гарантии, данные Великобританией, создали у Польши иллюзию защищенности. Германские аналитики в этот момент приходили к выводу, что в Варшаве сильно переоценивают свой военный потенциал и рассчитывают на масштабную военную помощь со стороны Парижа и Лондона, в то время как англичане и французы совершенно не горят желанием втягиваться в большую войну.
«Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию»: как поляки подготовили Пакт Молотова – Риббентропа
И, тем не менее, шанс избежать большой войны в Европе еще был. В апреле 1939 года начались советско-англо-французские переговоры относительно заключения военного блока, однако шли они крайне вяло. Однако к середине августа 1939 года удалось достичь определенных договоренностей, но камнем преткновения стала… Польша.
Как и осенью 1938 года, поляки наотрез отказывались предоставить Красной армии право прохода через свою территорию. Маршал Рыдз-Смиглы заявлял: «Нет никакой гарантии, что Советы действительно будут принимать активное участие в войне. Кроме того, раз вступив на территорию Польши, они никогда не покинут её». Бек, за несколько месяцев до этого собиравшийся с немцами делить захваченные советские территории, изрек в беседе с послом Франции: «С немцами мы рискуем потерять свою свободу, а с русскими — свою душу».
Американский журналист и историк Второй мировой войны Уильям Ширер, говоря о том, что происходило в августе 1939 года, констатировал: «Поляки проявили непостижимую глупость».
Уговоры Варшавы продолжались до последнего – практически до того момент, пока в Москве не появился Иоахим Риббентроп.
«Европейская гиена» до самого последнего момента отказывалась понимать, что на чаше весов не доля от очередного куска пирога, а ее собственная шкура. За подлость, жадность и глупость вождей довоенной Польши своей кровью заплатил польский народ. Тем грустнее от того, что вожди этой довоенной Польши сегодня возводятся в ранг героев.