110 лет назад, 31 декабря 1908 г. в городе Бучач, что нынче находится на территории Украины, а в те времена принадлежал Австро-Венгерской империи, в еврейской семье родился человек, имени которого впоследствии боялись очень многие. Звали его Симон Визенталь.
Другое дело, что до тех благих времён ещё нужно было дожить, а это представляло собой задачу весьма нетривиальную — в годы «решения еврейского вопроса» жертвами нацистов стало 87 его родственников, включая мать. Его личные шансы на выживание тоже были невелики. Визенталь впервые попал в концлагерь в 1942 году, бежал, был пойман, снова бежал, снова был пойман... В общей сложности он успел побывать узником 13 концентрационных лагерей, и каждый из них мог стать его могилой. Последний лагерь смерти, австрийский Маутхаузен, в общем и целом со своим предназначением почти что справился. 5 мая 1945 года, когда туда вошли американские войска, Симон Визенталь в свои неполные 37 лет весил от силы 40 кг. И находился в бараке для умирающих.
Однако уже через 20 дней — меньше, чем через три недели — делает очень интересное предложение своим освободителям. Оккупационные американские власти были заинтересованы в судебных процессах против нацистов и показательной зачистке Германии, Австрии и вообще Европы от «коричневой чумы». Информация о преступлениях нацистов, предоставляемая из первых рук, стала ценным ресурсом. Временами даже бесценным. Визенталь этим ресурсом обладал. И, в отличие от многих товарищей по несчастью, которым хотелось бы забыть годы Холокоста, как страшный сон, он не собирался ни забывать, ни прощать. Более того, сотрудничество с Комиссией по военным преступлениям Армии США, а чуть позже и с предтечей ЦРУ — Управлением стратегических служб — подарило Визенталю новый смысл жизни и новую профессию.
Впоследствии, правда, он несколько раз говорил, что и сам не ожидал такого поворота. Дескать, и в мыслях не было становиться профессиональным охотником за нацистами. Скорее наоборот — казалось, что года за два или три всех эсесовцев переловят и накажут, вот тогда и наступит счастливая жизнь.
Однако фокус в том, что никакой счастливой жизни получиться не могло по той простой причине, что денацификация Европы была именно что показательной. После громкого и всем известного Нюрнбергского процесса 1945-1946 гг. состоялось ещё 12 подобных процессов. Гораздо меньшего масштаба и с гораздо меньшим резонансом. Достаточно сказать, что Нюрнбергский процесс по делу о расовых преступлениях 1948 г. мог бы и должен был бы стать знаковым, что видно даже из его названия. Но оказалось как в сказке Салтыкова-Щедрина: «Майора Топтыгина послали супостата покорить, а он вместо того чижика съел!» В самом деле — именно доктрина «расовой чистоты» стала одним из символов самых гнусных преступлений III Рейха. Те, кто занимался её разработкой, и уж тем более воплощением в жизнь, должны были понести суровое, очень суровое наказание. Но вот чем окончился тот процесс. Перед судом предстало 14 человек. К смертной казни не приговорён никто. К тюремному заключению — 13 человек. Оправдан один человек.
Что неудивительно. Нет, никто не говорит, что все эти процессы проводились оккупационными властями США для галочки. Но самые заметные нацисты перед судом в тот раз не предстали. Например, Адольф Эйхман — оберштурмбанфюрер СС, завотделом гестапо, отвечавшим за «окончательное решение еврейского вопроса».
Между именами Эйхмана и Визенталя в массовом сознании существует неразрывная связь. Дескать, именно он выследил самого знаменитого нацистского преступника, участвовал в его поимке и довёл-таки дело до конца.
Не умаляя заслуг Визенталя, придётся признать, что именно в этой охоте он практически не участвовал. И, хотя впоследствии не раз заявлял: «Я искал его и первым обнаружил его след в Аргентине», гораздо ближе к истине другие его слова: «Прежде всего, я помешал тому, чтобы его признали мёртвым и забыли о нём».
Реальная честь выслеживания, вычисления и идентификации Эйхмана принадлежит другому охотнику за нацистами — Тувье Фридману. Который приступил к поискам Эйхмана ещё в 1946 г. и долгие годы висел у него на хвосте, то теряя след, то снова находя, пока, наконец, в мае 1960 года этот преступник не был похищен и вывезен в Израиль, где предстал перед судом и был приговорён к смертной казни.
Зачем и для чего Визенталь преувеличивал свою роль в розыске Эйхмана и выдавал желаемое за действительное, можно только гадать. Можно подумать, ему было мало вполне настоящих заслуг, среди которых, например, поимка Франца Штангля — коменданта лагерей смерти Треблинка и Собибор, где было уничтожено более 750 тысяч человек. Или Хельмины Браунштайнер — женщины-чудовища, которая собственноручно убивала детей в Майданеке. Или Карла Зильбербауэра, того самого, что арестовал четырнадцатилетнюю Анну Франк, автора знаменитого Дневника...
Но эпизод с Эйхманом сыграл свою роль. С некоторых пор стало модным подвергать деятельность Визенталя критике. Как это сделал, например, англичанин Гай Уолтерс, автор книги «Охота на зло»: «Вся репутация Симона Визенталя построена на песке. Он лжец, да и не очень умелый к тому же. С окончания Второй мировой войны и до самого конца своей жизни он будет неоднократно сообщать в прессе ложные сведения о себе, своей гипотетической охоте на Эйхмана и о других своих подвигах по выслеживанию беглых нацистов...».