Лев Ландау — из тех, кого прекрасно описывает поговорка «из молодых, да ранний». Он родился 22 января 1908 г. в Баку. Тогда, в начале ХХ века Баку рос, как на дрожжах. Вернее, на нефти — в конце XIX в. тут разразился настоящий нефтяной бум. Отец Льва Давид Ландау был известным в городе инженером-нефтяником. Мать Любовь Гаркави-Ландау даже по нынешним меркам воспринималась бы как особа невероятно продвинутая — окончила Могилёвскую женскую гимназию, затем Еленинский повивальный институт и в качестве финального аккорда — Женский мединститут в Петербурге. Супруги активно занимались еще и научной деятельностью, публиковали статьи. Так что у Льва просто не оставалось иного пути, кроме научного. Школу в Баку он закончил в 13 лет. На семейном совете было решено, что в серьёзное учебное заведение ему поступать рановато — пусть пока поучится в Бакинском экономическом техникуме. Лев не перечил. Но в 14 лет всё же поступил в Бакинский университет, а через два года, в 1924 г перевёлся в Ленинградский университет на физфак. К 19 годам у него уже было опубликовано четыре научные работы.
Молодой учёный с головой погружается в новейшую тогда сферу науки — квантовую механику. Несмотря на то, что в стране уже потихоньку «подмораживало», Льву разрешали регулярно выезжать за границу, встречаться в выдающимися учёными того времени, работать в университетах Англии, Германии, Швейцарии. Вскоре он уже входит в первую десятку физиков-теоретиков мира. Харьков, куда переезжает Ландау, чтобы возглавить кафедры Харьковского университета, превращается чуть ли не в научную столицу советской теоретической физики.
В 1937-м по приглашению Петра Капицы он едет в Москву, чтобы возглавить только что созданный Институт физических проблем. Вот только вместо проблем физики ему придётся решать проблему куда более серьёзную — как остаться в живых, попав в жернова НКВД. Ландау, в друзьях у которого значились чуть ли не все физики мира, обвиняют в антисоветской агитации. В тюрьме он провёл год. Его пытали. Он голодал. От смерти его спас всё тот же Капица, достучавшись до самых высоких кремлёвских кабинетов. Из тюрьмы его вынесли на руках.
В следующий раз от смерти его будет спасать уже целая бригада светил мировой медицины. В 1962 г. Ландау попадает в тяжелейшую автокатастрофу. Шесть недель он пробыл между жизнью и смертью. Шесть недель над ним дежурили врачи из Канады, Франции, Чехословакии, СССР. Вытянули. Хотя еще три месяца Дау (как звали его близкие) не узнавал даже членов семьи. Тяжелейшая травма не позволила ему пережить момент величайшего триумфа — в 1962 г. он не смог поехать в Стокгольм, чтобы получить Нобелевскую премию, присуждённую ему за «основополагающие теории конденсирования материи, в особенности жидкого гелия». Он проживёт еще 6 лет, но к работе так и не вернётся. Видимо, все отпущенные ему Богом озарения он к тому времени уже выбрал.
«Солнечный человек»
Помимо репутации гениального физика у Ландау существовала ещё и стойкая репутация женолюба. Во всеуслышание об этом рассказала его супруга Конкордия Дробанцова, которую обычно все звали Корой. Вернее, не рассказала, а описала в книге «Как мы жили». Долгое время книга эта существовала в виде самиздата. А многие солидные академики пытались её уничтожить — настолько возмутило их описанное там. «Я — жена великого физика ХХ века Льва Ландау, — писала Конкордия. — Наша история похожа на истории многих семей в эпоху сексуальной революции. Разница лишь в том, что Ландау — гений.
Вот уже 10 лет я пишу о той счастливой и драматической судьбе. Пишу только правду, одну правду, пишу для себя и не имею ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь это увидит свет. Дау был солнечный человек. Но после своей смерти оставил слишком много загадок, тайн. Чтобы распутать сложнейший клубок нашей жизни, пришлось залезть в непристойные мелочи, в интимные стороны нашей жизни, скрытые от посторонних глаз и таящие так много мерзости. Но и прелести тоже».
По словам Коры, Ландау не терпел хаоса ни в науке, ни в любви. У него существовала собственная система классификации красавиц (Учёный же! Теоретик!). Все женщины делились на красивых, хорошеньких и интересных. Были еще два класса: 4 — «Выговор родителям» и 5 — «За повторение — расстрел». Он мог выкидывать два или четыре пальца, показывая класс женщины. Всех своих женщин он осваивал по расписанию. Когда у него появлялась новая возлюбленная, ей выделялся определенный день и час, и никто не мог нарушить этого графика.
Себя он называл красивистом. Ему было важно, чтобы женщина была хороша лицом и с божественной фигурой. Создатели фильма «Мой муж — гений» о Льве Ландау рассказывают, что когда учёный шёл гулять по дачному поселку, он внимательно осматривал всех встречавшихся ему женщин. Осматривал прежде всего фигуру. И это был такой взгляд! Это был взгляд, который не только обещал женщине многое, но и будто приподнимал ее над землей.
В узком кругу знакомых он хвастался, что ни одна женщина не ушла от него недовольной. И его, обладавшего ярчайшей харизмой, дамы всех возрастов действительно боготворили. Поговаривают, что у Ландау было пять ярких романов. Все они происходили на глазах у Коры — ведь в 1934 г., когда они только встретились, Дау заставил красавицу Кору заключить «пакт о ненападении в супружеской жизни», который, по его задумке, давал обоим супругам свободу на романы на стороне. Вот только пользовался этой свободой лишь он один. И в письмах к Коре мог писать: «Боже мой, мне нравится Гера! Она требует, чтобы за нею ухаживали. А ты же знаешь, Корочка, как я этого не люблю. Это же слишком долго!». Он не понимал, к чему все эти ухаживания, красивые слова, стихи? Если люди друг другу интересны, зачем терять время?
Свою первую женщину он познал достаточно поздно — в 27 лет, и это была та самая Кора. Она же была рядом и в его последние часы на этой земле.