12 декабря 1766 года родился писатель и автор восьмитомной «Истории государства Российского» Николай Карамзин. Творчество историографа напрасно не принято связывать с Москвой. За время своей писательской карьеры Карамзин успел дать название целой слободе, придумать определение столичным жителям и неплохо пошутить над результатами градостроительной политики.
Помимо всем известной «будущности» и «катастрофы», Николай Карамзин ввёл в оборот ещё один, теперь почти забытый термин «москвитянин». Историограф без стеснения использовал определение в своих «Письмах русского путешественника». Именно москвитянином уроженец Казанской губернии Николай Карамзин представляется в кёнигсбергском поезде и дрезденских лавках. Термин получил широкое распространение в столичных кругах благодаря одному из главных почитателей Карамзина, историку Михаилу Погодину, и издаваемому им с 1841 по 1856 год просветительскому журналу «Москвитянин».
Писательский дом
Единственный сохранившийся московский дом самого Карамзина — усадьба Вяземских-Долгоруковых в Малом Знаменском переулке. Сейчас это одно из зданий ГМИИ имени Пушкина. Писатель жил здесь вместе со второй женой Екатериной Колывановой, дочерью владельца усадьбы Андрея Вяземского, с 1804 по 1811 год. По преданию, Карамзин попросил руки девушки после вещего сна: в то время, когда его первая жена была смертельно больна, писателю приснилась женщина, простирающая руки над вырытой могилой. В описаниях друзья историографа узнали дочь Вяземского. Дом Анастасии Плещеевой, где Карамзин поселился после, был снесён во время перестройки Тверской улицы.
Много времени Карамзин проводил и в загородной усадьбе Вяземских Остафьево, в одноимённом посёлке. В первой половине XIX века речь шла о «глухом посёлке в 35 верстах от Москвы». Сейчас Остафьево официально входит в состав Новомосковского округа и находится не многим дальше района Южное Бутово. Считается, что именно здесь Карамзин работал над «Историей государства Российского».
Лизин пруд
Вышедшей в 1792 году повести Карамзина «Бедная Лиза» обязан своей внезапной славой пруд вблизи Симонова монастыря на Восточной улице — именно в нём утопилась главная героиня. «В часы досуга написав сказочку, он всю столицу обратил к окрестностям Симонова монастыря. Все тогдашние светские люди пошли искать Лизиной могилы», — пишет в своих воспоминаниях один из почитателей Карамзина Николай Иванчин-Писарев. Тёмный пруд у дороги москвичи опознали быстро. Все окрестные деревья быстро оказались исписаны посланиями: «Здесь Лиза утонула, Эрастова невеста! Топитесь девушки в пруду, всем будет место!», «В струях сих бедная скончала Лиза дни; Коль ты чувствителен, прохожий, воздохни», «Погибла в сих струях Эрастова невеста. Топитесь, девушки, в пруду довольно места».
Встречались и целые стихотворения. Московские краеведы вспоминали надпись на берёзе:
Прекрасная душой и телом в сих струях,
Скончала жизнь свою в цветущих юных днях!
Но — Лиза! Кто бы знал, что бедственной судьбою
Ты здесь погребена… Кто б горестной слезою
Кропил твой прах…
Увы, он так бы истлевал,
Что в мире бы никто, никто о нём не знал!
Постепенно повесть забылась, и оставленный монахами пруд пришёл в запустение: в воду сливали нечистоты жители окрестных домов. Зато народное название сохранилось: на официальном плане города 1915 года отмечен Лизин пруд, Лизина слободка, Лизина площадь и железнодорожная станция «Лизино». Городскую топонимику изменило принятое в 1930 году решение районного совета о засыпке пруда. Водоём, располагавшийся между 3-м Автозаводским проездом и улицей Мастеркова, был ликвидирован в 1932 году, а все прижившиеся названия переменились.
В Москве же происходит действие и менее драматичного произведения «Наталья, боярская дочь». На этот раз главная героиня сбегает из терема в Марьиной роще и направляется, видимо, в рощу Тюфелеву, располагавшуюся совсем недалеко от Лизиного пруда, на месте теперешнего автомобильного завода ЗИЛ.
Проект реконструкции набережной
Делая в своих произведениях отсылки к Москве, Карамзин часто обходит стороной архитектурные памятники, подробно останавливаясь на природе и пригородах. Главный столичный персонаж карамзинских произведений — Москва-река. В своих «Записках старого московского жителя» писатель даже высказывал предложение по благоустройству набережной. «Иногда думаю, где быть у нас гульбищу, достойному столицы — и не нахожу ничего лучше берега Москвы-реки между каменным и деревянным мостами, если бы можно было сломать там Кремлёвскую стену, гору к соборам устлать дёрном, разбросать по ней кусточки и цветники, сделать уступы и крыльцы для всхода, соединить таким образом Кремль с набережною, и внизу насадить аллею. Тогда, смею сказать, московское гульбище сделалось бы одним из первых в Европе», — писал историограф.
Снести Карамзин предлагал стену, выходящую на Кремлёвскую набережную, между сегодняшними Большим Каменным и Большим Москворецким мостами. Именно они были переделаны в конце XVII века и именовались в народе просто — Каменный и Деревянный.
На самом деле идея со сносом Кремлёвской стены, по всей видимости, изначально носила юмористический характер. В «Записках старого московского жителя» читается аллюзия на решение Екатерины II об окончательном сносе стены Белого города, благодаря которому в Москве появилось место «для гульбищ» по европейскому образцу — Бульварное кольцо. «Знаете ли, что и сам московский бульвар, каков он ни есть, доказывает успехи нашего вкуса? Вы можете засмеяться, государи мои; но утверждаю смело, что одно просвещение рождает в городах охоту к народным гульбищам, о которых, например, не думают грубые азиаты, и которыми славились умные греки», — писал Карамзин.