В августе 1859 года на горном плато в Дагестане разыгрывался последний крупный акт исторической драмы под названием Кавказская война. Горстка сторонников и один аул — вот и все, что к тому времени осталось у имама Шамиля от некогда большого государства.
Али, он же Шамиль
О происхождении Шамиля до сих пор идут споры. Более-менее достоверно известно, что назвали его в честь деда — Али. Когда мальчик тяжело заболел, родители, согласно местной традиции, дали ему новое имя — Шамиль, в честь дяди. Ребенок действительно выздоровел.
Его первым наставником стал друг детства Гази-Мухаммад, богослов, проповедовавший законы шариата и призывавший к «священной войне» с неверными. Именно Гази-Мухаммад, провозглашенный первым имамом Дагестана, объявил газзават (священную войну) Российской империи. Настолько, насколько это было возможно в условиях Северного Кавказа, Гази-Мухаммад проповедовал «мюридизм», с точки зрения религии представлявший из себя одно из направлений суфизма. Однако часто мюридизм понимают шире — как не только религиозное течение, но и национальное движение горцев за самоопределение.
В 1832 году Гази-Мухаммад погиб в стычке с русскими войсками. Двумя годами позже имамом Дагестана стал Шамиль.
«Я употреблял против горцев жестокие меры»
Портрет Шамиля, который рисовали в годы его расцвета на Западе, не совсем совпадает с реальностью.
Это был смелый, решительный человек, наделенный талантами как полководца, так и государственного деятеля. Но одновременно это был трезвый прагматик, готовый на политические маневры, уступки и даже отход от собственных принципов ради достижения поставленной цели. Ему удалось создать Северо-Кавказский имамат — государство, которое в лучшие свои годы занимало значительную территорию Северного Кавказа, в первую очередь Дагестана и Чечни.
Однако стабильным это образование никогда не было. Горцы, поначалу видевшие в нем защиту от власти русского царя, отведав власти Шамиля, предпочитали вернуться под руку императора. Режим Шамиля был не просто жестким, а жестоким. Имам часто пенял на жестокость генерала Ермолова, не церемонившегося с горцами. Но правда в том, что воины Шамиля карательных экспедиций в отношении непокорных совершили, пожалуй, больше, чем русские.
«Я употреблял против горцев жестокие меры, много людей убито по моему приказанию. Бил я и шатоевцев, и андийцев, и тадбуртинцев, и их бил не за преданность русским (вы знаете, что тогда они её ещё не выказывали), а за их скверную натуру, склонность к грабительству и разбоям. Правду ли я говорю, вы можете убедиться теперь сами, потому что и вы их будете теперь бить за все ту же склонность, которую трудно оставить», — рассказывал сам Шамиль, пребывая на правах почетного пленника в Калуге.
Наместники Шамиля — наибы — злоупотребляли властью. Как сказали бы сегодня, они погрязли в коррупции. При этом жалобщики, приходившие к имаму, не могли добиться отстранения «коррупционеров».
«Смею надеяться на милость Вашего Превосходительства»
К 1850 годам горцы устали от Шамиля. Растянувшаяся на многие годы война утомила даже самых воинственных. К тому же в исполнении лидера она была не такой уж священной.
В 1839 году Шамиль, зажатый русскими войсками в горном ауле Ахульго, согласился подчиниться императору. Командовавший русским отрядом генерал-лейтенант Граббе, отлично знавший, что полагаться только лишь слова не стоит, потребовал в подтверждение преданности передать своего старшего сына на правах аманата, то есть заложника.
Шамиль согласился на это.
«Я вступил в подданство Его Императорского Величества, отдал Вам в залог верности любимого моего сына, которого никому не отдавал; и так смею надеяться на милость Вашего Превосходительства. Отказ Ваш будет убийствен для меня», — так писал имам генералу Граббе.
Судьба Джамалуддина Шамиля была трагичной. Переданный русскому императору в возрасте 9 лет, он был воспитан в Петербурге, стал русским офицером, влюбился в русскую девушку, но в 1855 году был возвращен отцу в обмен на захваченных Шамилем заложников. 25-летний молодой человек не смог измениться еще раз. Он убеждал отца в необходимости помириться с Петербургом и прекратить войну. В конце концов, он попал в опалу и умер от чахотки в возрасте 29 лет – всего за год до того, как отец сдался русским.
Выбор в Гунибе
После окончания Крымской войны Петербург решил раз и навсегда решить «проблему Шамиля». Территория, которую еще контролировали сторонники имама, была взята в окружение 200-тысячной группировкой русских войск. Среди тех, кто вел охоту на Шамиля, были присягнувшие России горцы, имевшие зуб на имама за поборы и многочисленные карательные экспедиции. В апреле 1859 года была взята главная резиденция Шамиля — чеченский аул Ведено. Имам вместе с остатками сил ушел в Дагестан, в Гуниб.
Всякий раз, когда он оказывался в тяжелом положении, Шамиль действовал одним и тем же образом — пускался в длительные переговоры, рассчитывая, что ситуация изменится в его пользу. Но в Гунибе надежд не оставалось никаких — 400 бойцами Шамиля противостояла 16-тысячная группировка отлично подготовленных солдат и офицеров.
9 августа 1859 года генерал-адъютант Александр Барятинский приказал передать Шамилю предложение о сдаче в плен. На него последовал отказ. Барятинский, понимая, что имам рассчитывает дождаться холодов, которые сделают невозможным продолжение осады, отдал приказ готовиться к штурму. На рассвете 25 августа штурмовая группа Апшеронского полка закрепилась на плато. Сбросить русских с захваченного плацдарма мюридам не удалось. По сути, это уже означало поражение. На плато Гуниб началось сосредоточение русских отрядов.
Пока на подступах к аулу шло сражение, в котором погибали десятки сторонников Шамиля, сам он решал извечный русский вопрос «Что делать?». Можно было с оружием в руках умереть в Гунибе, став навечно легендой — этого очень хотели окружавшие Шамиля мюриды. А можно было сдаться в плен, понадеявшись, что русские будут верны своему слову и не превратят имама в экспонат, возимый в клетке.
Около 4 часов дня Шамиль на коне выехал из своего укрытия и вскоре, оставив верных телохранителей, предстал перед генералом Барятинским. Свой главный выбор он сделал.
Калужский меломан с пенсионом в 10 000 рублей
В сентябре 1859 года Шамиля принял император Александр II. Местом почетного плена ему была определена Калуга. Специально для него и членов его семьи был выделен дом. Император назначил Шамилю денежное содержание в размере 10 000 рублей серебром в год, что примерно равнялось шести генеральским пенсиям.
С разрешения императора Шамиль с членами семьи совершал поездки в различные города. Известно, что в Москве он даже встречался с генералом Ермоловым.
Как уже говорилось, в молодости Шамиль получил хорошее образование. В Калуге он с интересом читал книги и прессу, которую переводили специально для него. Сюрпризом стало то, что он стал заядлым меломаном. Для человека, который вводил в имамате строжайший запрет на музыку, это выглядело как минимум странным.
Шамиль объяснил это так: «Музыка так приятна для человека, что и самый усердный мусульманин, который легко и охотно исполняет все веления пророка, может не устоять против музыки; поэтому я и запретил ее, опасаясь, чтобы мои воины не променяли музыки, которую они слушали в горах и лесах во время сражений, на ту, которая раздается дома, подле женщин».
Однажды штабс-капитан Руновский, выполнявший при Шамиле обязанности как надзирателя, так и помощника, поинтересовался, сможет ли кто-то на Кавказе продолжить его дело. «Теперь Кавказ в Калуге», — усмехнулся Шамиль. Он был прав — ничего подобного тому, что происходило при нем, на Кавказе больше не было. Сам факт того, что легенда сопротивления теперь слушает музыку в Калуге и посещает театры в Петербурге, разносил в клочья все идеологические построения сторонников продолжения газзавата.
«Это значит предвидеть»
26 августа 1866 года в парадной зале Калужского губернского дворянского собрания Шамиль вместе с сыновьями Гази-Мухаммадом и Мухаммадом-Шапи принёс присягу на верноподданство России. В том же году Шамиль был гостем на свадьбе цесаревича Александра. В 1868 году ему разрешили переехать в Киев, поскольку климат Калуги плохо сказывался на здоровье немолодого уже человека. В 1869 году Александр II разрешил Шамилю отправиться в паломничество в Мекку. В этой длительной поездке здоровье его окончательно ухудшилось. Шамиль умер в Медине в феврале 1871 года.
Сыновья Шамиля к присяге, данной России, отнеслись по-разному. Гази-Мухаммад, получив разрешение на поездку за рубеж, чтобы позаботиться о семье умершего отца, поступил на службу в турецкую армию. Из этого предательства ничего хорошего не получилось. Чин турецкого генерала не сделал Гази-Мухаммада выдающимся полководцем, а затеянное им во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов восстание на Северном Кавказе закончилось провалом. Разочарованный султан отстранил его от службы и отправил в ссылку в Медину.
Мухаммад-Шапи, напротив, остался верен русскому императору, дослужился до чина генерал-майора, был награжден орденами, и после выхода в отставку жил в Казани, окруженный почетом и уважением.
Так был ли сам Шамиль предателем? И кого он чаще предавал — единомышленников или русского императора, которому неоднократно клялся в верности? Думается, что девизом жизни это человека могли бы стать слова, произнесенные в известном советском фильме героем Валентина Гафта: «Неподкупная моя, вовремя предать — это не предать. Это предвидеть!». Оригинал это изречения — «Предательство — это вопрос даты. Вовремя предать — это значит предвидеть» — принадлежит Шарлю Морису де Талейрану-Перигору, занимавшему пост министра иностранных дел Франции при трех режимах.