Анатолий Павлович Шапиро (18 января 1913 – 8 октября 2005) — командир батальона. Один из них.
Анатолий Шапиро был известен в военных кругах задолго до освобождения Освенцима. Именно он освобождал от фашистских захватчиков Туапсе, Ростов-на-Дону, воевал на Курской дуге, форсировал Днепр.
Батальон Анатолия Шапиро одним из первых узнал о существовании в окрестностях Освенцима концентрационного лагеря.
По воспоминаниям Анатолия Шапиро, немцы вели с ними перестрелку на подходах к лагерю, заминировали все пути, но не с целью защитить объект, а лишь желая скрыть следы своей деятельности на территории Освенцима. Пока советская армия пыталась прорваться к стенам, фашисты спешно взрывали крематории, сбрасывали в ямы трупы и выводили ещё способных идти заключённых. «Нашему штурмовому отряду, специально созданному для штурма сильно укреплённой деревни в 11 км от Освенцима, была поставлена задача занять её к исходу дня 24 января 1945 года, — вспоминал Анатолий Шапиро. — Все подступы к деревне были заминированы. Из верхних этажей костёлов, а их в этой небольшой деревне было два, вся полоса нашего наступления простреливалась пулемётным огнём. Голову нельзя было поднять. Но, несмотря на это, 24 января мы деревню от врага очистили. За деревней был небольшой лес. Фашисты пытались там закрепиться, но в течение 25 января мы их и оттуда выбили. 26 января с боем вошли в город Освенцим и ворвались в лагерь. К этому времени гитлеровцы оттуда бежали, но замести все следы своих преступлений им не удалось, так как действия наших войск были стремительны и хорошо организованы».
После Освенцима батальон Анатолия Шапиро направился в Чехословакию, где также вступил в бой с немецкими захватчиками. 9 мая 1945 года Анатолий Шапиро встретил в Праге. В отличие от многих соратников, Анатолий Шапиро после войны не стал продолжать военную карьеру, он демобилизовался и устроился работать на завод, затем попал на Дрепрогэс, был на строительстве ГЭС в Куйбышеве, в Калининграде и Сибири.
После развала Советского Союза Анатолий Шапиро переехал в США, где остался навсегда.
Василий Яковлевич Петренко (01.01.1912 – 21.03.2003), Герой Советского Союза, генерал-лейтенант в отставке, командир 226-й Глуховской стрелковой дивизии 60-й армии Центрального фронта.
Василий Петренко был на войне с самых первых дней, участвовал в битве за Днепр, указом Президиума Верховного Совета СССР в 1943 году за мужество и героизм при форсировании Днепра получил звание Героя Советского Союза, орден Ленина и медаль «Золотая звезда».
В конце января 1945 года вместе со своим подразделением Василий Петренко оказался у стен Освенцима. Спустя более чем полвека Василий Яковлевич написал об этом в своих мемуарах «До и после Освенцима».
«Меня, не раз видевшего своими глазами гибель людей на фронте, поразила такая невиданная жестокость нацистов к заключённым лагеря, превратившимся в живых скелетов.
Об отношении немцев к евреям я читал в листовках, но в них ничего не говорилось об уничтожении детей, женщин и стариков… В тот день, когда я приехал в Освенцим, там насчитали семь с половиной тысяч оставшихся в живых.
Нормальных людей я не видел. Немцы там оставили немощных, остальных угнали 18 января — всех, кто мог ходить. Больных, ослабевших оставили: как нам сказали — всего было более десяти тысяч…
Потом я увидел детей… Жуткая картина: вздутые от голода животы, блуждающие глаза; руки как плети, тоненькие ножки; голова огромная, а всё остальное как бы не человеческое — как будто пришито. Ребятишки молчали и показывали только номера, вытатуированные на руке. Слёз у этих людей не было. Я видел, они пытаются утереть глаза, а глаза оставались сухими…»
В Освенциме Василий Петренко не задержался. Он направлялся на Берлин. Победу он встретил уже в Германии. После окончания войны продолжал военную службу, работал в Москве в военной Академии им. Фрунзе, был почётным советником начальника Академии.
Василий Васильевич Громадский (род. 25 августа 1925 г.), полковник в отставке.
На самом деле в метрике Василия Громадского значилась другая дата рождения — 1926 год. Но он прибавил себе лишний год, чтобы попасть на фронт. И попал. После обучения в военном училище города Фрунзе Громадского поставили командовать пушкой-сорокопяткой. Почётная, но зачастую смертельная должность — как правило, именно в сторону командира летят снаряды противников. Но Громадский выжил и 26 января 1945 года был уже возле города Освенцим. Разгорелся бой. В советские войска летели гранаты, снаряды, пули. Громадский не смог увернуться от пули и получил ранение в руку. Несколько человек были убиты. Но солдаты продолжали двигаться вперёд. По карте перед ними должен был быть лес, но вместо леса они увидели постройки, обнесённые колючей проволокой. Тогда никто из них не знал, что они дошли до лагеря смерти. Да и про лагеря смерти почти никто не слышал. Василий Громадский был одним из первых, кто вошёл за стены Освенцима. Он подошёл к запертым воротам, приказал солдатам сбить замок. Только они вошли, как к ним направились люди в полосатых одеждах, худые, измождённые, почти трупы. Но они не шли, они бежали навстречу солдатам.
Громадский остановил свою группу — им было выдано предупреждение, что немцы могут переодеться в гражданских. Но тут подбежала очень худая женщина, посмотрела на него и протянула кусок сахара. Они все наперебой стали пытаться рассказывать, что с ними произошло, кто они такие, хотели показать им всё. Но задерживаться Василий Громадский не мог, его отряд отправили в ближайший район, где ещё оставались немцы. Почти перед самой Победой Василий Громадский был тяжело ранен, поэтому о капитуляции фашистов узнал в госпитале.
Иван Степанович Мартынушкин (род. 1923) — старший лейтенант, командир роты 1087-го стрелкового полка 322-й дивизии 60-й армии 1-го Украинского фронта.
А потом Иван Мартынушкин обошёл весь лагерь, который, по его словам, производил жуткое впечатление. Печи, в которых сжигали людей, были взорваны, но груда кирпичей всё равно напоминала о похороненных под ней тысячах жизней.
Иван Мартынушкин вспоминал потом, что на пути в Освенцим на территории Украины и Польши он видел похожие печи, в которых лежали пепел и кости… «Наши люди сначала думали, что они так от трупов избавлялись, — говорил Иван Мартынушкин. — А потом я с ужасом узнал, что сжигали и живых».
То, что увидели красноармейцы в Аушвице, потрясло их. Когда стало известно, что под Освенцимом стоит страшный концлагерь, в Аушвиц были направлены корреспонденты дивизионной газеты 38-й армии «За нашу победу!» Ушер Маргулис и Геннадий Савин. «Начальник политотдела сказал, что наша задача — войти в лагерь вместе с наступающими частями, с нами пошла группа разведчиков, — рассказывает Ушер Маргулис. — Мы должны были побеседовать с узниками, сфотографировать печи. Но не всё получилось: узники говорили по-французски, мы только обменялись с ними несколькими словами по-польски и по-немецки. Печи оказались взорваны немцами. Но мы встретили женщину в полосатой одежде, она оказалась полькой — а я знал польский язык, — и женщина согласилась показать нам лагерь.
С ней мы вошли в кирпичное здание, двух- или трёхэтажное, и заглянули в комнаты, двери были не заперты. В первой комнате была целая гора детской одежды: пальтишки, брючки, курточки, кофточки. Многие с пятнами крови. В другой комнате стояли ящики — обычные, товарные, примерно метр на полтора, — заполненные зубными коронками и золотыми протезами. Вся комната завалена коробками с челюстями. Страшно смотреть было. В третьей комнате были ящики, заполненные состриженными женскими волосами — оказывается, они тоже шли в ход. И напоследок женщина привела нас в комнату, заполненную изящными женскими сумочками, абажурами, бумажниками, кошельками и другими кожаными изделиями. Она сказала: "Всё это сделано из человеческой кожи". И тут нас как к полу пригвоздило, мы дар речи потеряли».
Георгий Андреевич Мусаев (род. 1924 г.), полковник.
На фронт Георгий Мусаев попал практически сразу после получения поздравлений с совершеннолетием, в 18 лет, в 1942 году. За три года войны получил два ранения, заразился туберкулёзом, но, несмотря ни на что, из госпиталя всё равно возвращался на фронт. К Освенциму, одному из самых жутких своих воспоминаний, он шёл через всю Украину. К тому времени Мусаев уже дослужился до командира батареи. Сначала его дивизия освободила от немцев Жмеринку, затем Львов, а оттуда перешла польскую границу и добралась до стен лагеря смерти. 27 января начался штурм, и в этот же день батальон Мусаева оказался за стенами Освенцима. «Мы никогда такого не видели, — вспоминал Георгий Мусаев. — Лагерь со всех сторон был окружён рвами, так вот в эти рвы немцы сбросили все трупы, которые не успели сжечь в печах».
После войны Георгий Мусаев не демобилизовался, он служил в артиллерии, работал в военкомате, дослужился до звания полковника.
О том, какой была жизнь Освенцима, — в совместном проекте издательского дома «Аргументы и Факты» и Российского еврейского конгресса. Читайте подробнее>>