18 марта 1921 года восстание моряков, осмелившихся выступить за свои права, именуемое в исторических документах Кронштадским мятежом, было подавлено с особой жестокостью.
Требовали лучшей жизни
Свою жестокость советская власть в те годы оправдывала тем, что именно это восстание могло разжечь в России новую революцию, как того и желали матросы. Ведь они тогда уже поняли, что Советы собираются и дальше закручивать гайки, пресекая вольницу, которой соблазнились многие горячие головы в первые месяцы после революции.
Матросы, считая себя той самой силой, которая отобрала власть у царя и вручила ее победившему пролетариату, были уверены, что они теперь имеют право требовать лучшей жизни и перевыборов тех властителей, которые, как они считали, не слышат и не понимают народных чаяний.
Трудовые армии, продразверстка, устранение крепких крестьянских хозяйств, использование красноармейцев не только по их прямому назначению — для защиты завоеваний Октябрьской революции, — но и на тяжелой «мужицкой» работе типа восстановления транспорта, погрузки-разгрузки, даже для добычи топлива, — все это рождало в них ощущение новой несправедливости. И это было обидно вдвойне, ведь происходило это в новом, ими самими построенном государстве.
Матросы линкоров, базирующихся в Кронштадте, требовали свободных выборов в Советы, свободы труда и торговли, свободы печати и слова. И матросов поддержали. Мятежи покатились по стране, его подхватили недовольные крестьяне, казаки, даже в Москве начались волнения.
«Будете расстреляны, как куропатки»
Большевики все происходящее восприняли как серьезный вызов. В Петрограде было введено осадное положение, а над городом поднялись в небо самолеты. С них летчики сбрасывали листовки с надписью: «Сдавайтесь! Иначе будете расстреляны, как куропатки!» И подпись: «Троцкий».
Причины для тревог были весомые: за моряками стояли недовольные крестьяне и рабочие, бунты могли захлестнуть всю страну. К тому же после приказа о наступлении на мятежников в Красной армии тоже начались волнения, от наступления отказался 561-й полк. Командир этого полка в попытках приструнить солдат начал сразу с высшей меры: он расстреливал несогласных, чем вызвал еще больший гнев среди простых красноармейцев.
Но на международной арене большевики, что называется, «держали лицо». Так, Ленин даже дал интервью по этому поводу одному из американских изданий, в котором сообщил, что «восстание в Кронштадте — совершенно ничтожный инцидент».
«Ничтожным инцидентом» тут же решили воспользоваться белые командиры, которые наблюдали за происходящим из-за рубежа. Они активно дезинформировали русскую общественность за границей, чтобы тем самым сделать более весомым свое участие в происходящем. В газетах, выходивших в Европе и Америке на русском языке, публиковались статьи о том, как в Кронштадт приехал пароход от Красного Креста для оказания помощи мятежникам. Хотя никакого парохода и в помине не было в водах близ Кронштадта.
Чтобы сохранить власть, большевикам требовалось незамедлительно принимать жесткие меры. Крепость решили брать штурмом. Но первый поход на несогласных оказался провальным, они тоже были не лыком шиты и ответили Красной армии пулеметным и артиллерийским огнем. Попытку штурма Кронштадта предприняли 8 марта. Но красноармейцы особого рвения не выказывали, так что командирам пришлось задействовать заградительные отряды. Но и с ними красноармейцы бросились в отступление, когда матросы ударили по наступавшим из пушек. Один из батальонов и вовсе переметнулся к мятежникам. Те, кто находился в Кронштадте, собирались стоять до конца, до самой смерти, поэтому отваги им было не занимать.
Последний бой
Главным усмирителем несогласных был назначен Михаил Тухачевский, который в ту пору возглавлял 7-ю армию. Именно он придумал закидать противника химическими снарядами: это была одна из первых атак с использованием ядовитых газов. Правда, атака оказалась не слишком удачной: метеоусловия не способствовали распространению ядовитых паров в крепости.
Тухачевский начал артподготовку еще 16 марта. А 17 марта под покровом ночи пешие войска тихо пошли к Кронштадту по льду Финского залива. Матросы встретили их во всеоружии, завязалась последняя — самая кровавая — битва. Бунтовщики были уверены, что победа за ними, когда к вечеру пеших атакующих они смогли изгнать из города. Но тут на подмогу пехоте пришла конница, которая и положила конец восстанию. 18 марта крепость была взята большевиками.
После подавления восстания последовало не менее жестокое наказание бунтовщиков: 2103 человека были расстреляны, почти 6 с половиной тысяч человек уехали на Соловки, многие семьи участников Кронштадского мятежа подверглись репрессиям.
Кстати, сами большевики Кронштадский мятеж восстанием называть отказывались, а восставших матросов именовали в документах «кронбунтовщиками». Руководители Советов устроили последующее расследование мятежа и через несколько месяцев, летом 1921 года, приписали организацию бунта Петроградской боевой организации. Впоследствии были допрошены и расстреляны еще 96 человек из этой организации, в числе которых был и поэт Николай Гумилев.