80 лет назад, 9 августа 1944 года, закончилось то, о чём президент Финляндии Карл Густав Маннергейм писал Адольфу Гитлеру: «Предпринятое русскими в июне большое наступление опустошило все наши резервы. Мы не можем больше позволить себе такого кровопролития, которое подвергло бы опасности существование маленькой Финляндии».
Речь шла о четвёртом из десяти «сталинских ударов» — Выборгско-Петрозаводской наступательной операции, по итогам которой Финляндия была не только выведена из войны, но и сама в марте 1945-го объявила войну нацистской Германии.
"Даже если судьба не принесёт Вашему оружию удачи, Германия будет тем не менее продолжать существовать, — давил на жалость Маннергейм, отправляя после удара письмо в Берлин. — Того же нельзя сказать о судьбе Финляндии — если этот четырёхмиллионный народ будет сломлен в войне, он обречён на вымирание«.
Клятвы Маннергейма
В отечественной историографии считается, что военные действия 1941–1944 годов, в которых принимала участие Финляндия, — это советско-финский фронт Великой Отечественной, где финны выступили фактическими союзниками Германии. Сами финны пытаются доказать, что формального договора о военном союзе с Германией не было и тот конфликт есть не что иное, как «война-продолжение». В Финляндии её так и называют, подразумевая, что это был второй этап Советско-финской войны 1939–1940 годов.
По факту нападение Финляндии на СССР 10 июля 1941 года можно назвать войной-продолжением. Но с существенной поправкой — Маннергейм тогда продолжил события более давние. В декабре 1917-го Россия признала, а по сути подарила Финляндии независимость. Но Маннергейму этого показалось мало, и в 1918-м он вторгся в пределы России, развязав войну, длившуюся два года. Началась она 23 февраля с его обращения «Клятва меча»: "Восточная Карелия по кровным узам принадлежит нам, и я клянусь, что не вложу свой меч в ножны, прежде чем законный порядок не воцарится в стране, прежде чем последний вояка Ленина не будет изгнан из Восточной Карелии«.
А вот вторая «Клятва меча», датированная 10 июля 1941-го: «Во время войны 1918 года я обещал карелам Финляндии и Беломорья, что не вложу меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не будут свободными. Новый день наступил. Свободная Карелия и Великая Финляндия мерцают перед нами в огромном водовороте всемирно-исторических событий!»
То есть Маннергейм сам признаёт: в 1941-м Финляндия продолжила то, что было начато 23 года назад. Тогда, в 1918-м, финны, вторгшиеся в Русскую Карелию, и немцы, рвавшиеся к Пскову, действительно терзали Россию порознь — каждый сам для себя. А в 1941–1944 годах имели место вполне себе союзные усилия, где стороны договорились, кому какая часть неубитого медведя причитается. Надо сказать, что аппетиты Финляндии за это время возросли. В 1918-м Маннергейм полагал целью отторжение от России «всего лишь» Кольского полуострова и Восточной Карелии, а также демилитаризацию и расчленение Петрограда. В 1941 году предполагалось создание уже по-настоящему «Великой Финляндии» — от Балтики до Урала. Строились планы по созданию протектората над той частью советской территории, где проживали финно-угорские народы — коми, марийцы, ханты, манси... Как и планы переселения марийцев и мордвы в Архангельскую область с последующим превращением её в протекторат Финляндии.
Превзойти немцев
А пока этого не произошло, финны наводили на тех территориях СССР, что удалось оккупировать, порядки, мало отличающиеся от порядков на территориях, оккупированных Германией. Кое в чём они даже превзошли немцев. Вот приказ, подписанный Маннергеймом: «К восточным карелам относиться дружественно, но осторожно. Русское население брать в плен и направлять в концентрационные лагеря». Лагерей, созданных финнами на оккупированных территориях, было так много, что туда удалось отправить 96% всего русского населения Карелии. Смертность же среди заключённых в финских концлагерях превышала этот показатель в немецких.
Впрочем, карельскому населению тоже не приходилось особо надеяться на милости «братьев по крови». Вот отрывок из статьи «Олонецкие лагеря смерти» газеты «Красная звезда» от 5 июля 1944 года: «В лагере первоначально находилось около 5000 пленных. Среди них было много жителей карельских деревень, загнанных финнами в лагерь. Отступая, финны угнали с собой всего 600–700 человек. Где же остальные? Финны расстреливали пленных группами по 5–20 человек, расстреливали в одиночку...» А вот несколько фрагментов статьи «На финской каторге» газеты «Известия»: «В деревне Палалахта финны заподозрили в сочувствии партизанам карелку Аню Гумбарову. Её томили в тюрьме, морили голодом и, наконец, посадили в мертвецкую. Двадцать дней Гумбарова лежала рядом с трупами», «Порют детей за всё: за подслушанное русское слово, за непочтение. В одном лагере на корчёвке пней работал мальчик-подросток. От непосильного напряжения он упал. К нему подскочил часовой. Началось избиение. Одна из женщин крикнула: „Перестаньте бить, ведь мальчик умер!“ Тогда солдат пнул подростка ногой и перевернул его лицом вверх. Перед ним действительно лежал труп».
От великой до малой
Вот так выглядела «Великая Финляндия». Жадность, изуверство, насилие и какая-то патологическая, животная ненависть ко всему русскому. Убивать дозволялось даже тех карелов, кто случайно обронил слово не на финской «мове».
А теперь обратим внимание на слова Маннергейма. В своих «Клятвах меча» он гордо вещает о «Великой Финляндии». А в письме Гитлеру жалобно скулит о «маленькой Финляндии». Что же произошло? Откуда такая перемена?
Весной 1944-го шли переговоры о возможности выхода Финляндии из войны на советских условиях — вернуться к границам 1940-го, порвать с Германией и вернуть Печенгскую область, отнятую у России ещё в 1920-м. Финская сторона сочла это неприемлемым и решила продолжать войну, попросив помощи у Германии. Только после этого была разработана, а летом 1944 года и проведена Выборгско-Петрозаводская операция.
Швырнуть на обе лопатки
О том, какое впечатление операция произвела на финнов, рассказал в статье «Лицо врага» в «Красной звезде» 18 июня 1944 года Константин Симонов. Он участвовал в допросе финского лейтенанта Альфа Фримана, который был уверен: «Граница Финляндии должна проходить до Белого моря, включая всю Карелию и весь Кольский полуостров с Мурманском». При этом Фриман знал, что переговоры с СССР шли ещё весной, и «хотел бы, чтобы финское правительство пошло на мир даже на русских условиях».
Симонов делает единственно верный вывод: "Он лжёт, что хотел этого тогда, когда шли переговоры, а на фронте стояло затишье. Но он несомненно захотел мира, когда русская артиллерия внезапно обрушила свой огонь на окопы. Он бежал под огнём по полю и хотел мира. Он срывал на бегу звёздочки со своих погонов и хотел мира... Школа фашистского воспитания похожа на чуму — это не наследственная болезнь, но эпидемическая и смертельная. Существует лишь один способ вернуть здравый смысл одержимым гигантоманией Альфам Фриманам — швырнуть их на обе лопатки".