В марте 1946 года в Вестминстерском колледже в американском Фултоне отставной премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль произнес речь, ставшую отправной точкой первой холодной войны.
Теория «железного занавеса»
«От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, через весь континент, был опущен “железный занавес”. За этой линией располагаются все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София — все эти знаменитые города с населением вокруг них находятся в том, что я должен назвать советской сферой, и все они, в той или иной форме, объекты не только советского влияния, но и очень высокого, а в некоторых случаях и растущего контроля со стороны Москвы... Коммунистические партии, которые были очень маленькими во всех этих восточноевропейских государствах, были выращены до положения и силы, значительно превосходящих их численность, и они стараются достичь во всем тоталитарного контроля», — заявлял Черчилль.
Английский политик признал доминирующее положение Соединенных Штатов в «свободном мире», который противостоит «тирании», и призвал добиваться доминирования в военной сфере, ибо, по словам Черчилля: «Из того, что я видел во время войны в наших русских друзьях и соратниках, я заключаю, что ничем они не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость».
Речь Черчилля, без всяких оговорок, потрясла мир. А Герман Геринг, подсудимый на Нюрнбергском трибунале, даже поверил в то, что вскоре окажется на свободе и будет играть важную роль в новом мировом противостоянии.
Границы возможного: что могло быть, но чего не случилось
Если посмотреть спустя годы на тезисы Черчилля, поддержанные президентом США Гарри Трумэном, то они удивительным образом совпадают с риторикой западных политиков XXI века.
И главный тезис в них — «угроза с Востока», которую Черчилль формулировал так: «Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намерены делать в ближайшем будущем и есть ли какие-то границы их экспансии».
В действительности Черчилль знал, что Иосиф Сталин четко соблюдает границы, очерченные рамками соглашений членов антигитлеровской коалиции. И границы эти Советский Союз не перешел ни разу.
Даже тогда, когда в Греции Великобритания при помощи греческих коллаборационистов подавляла коммунистических партизан, СССР активно в ситуацию не вмешивался, ибо Греция была определена зоной интересов Лондона.
А ведь могло быть иначе. В Европе отлично знали, кто на самом деле освобождал Старый Свет от нацизма. Силы, ориентировавшиеся на СССР, сразу после войны имели большой вес в Западной Европе.
И после истории с планом «Немыслимое» ничего не мешало товарищу Сталину запалить фитиль «красного пояса», подняв на восстание левых не только в Греции, но и в Италии, Франции, а дальше в Испании и Португалии, заодно снеся в последних двух странах режимы фашистских сателлитов.
Вот только ничего подобного Москва делать не собиралась. Советская сторона спокойно выделила западным союзникам оккупационные зоны в Берлине, который ни англичане, ни американцы не брали. А вот СССР никаких зон в Токио не получил, хотя свой значимый вклад в разгром милитаристской Японии внес.
Да чего уж там — в 1943 году в угоду западным союзникам Сталин распустил крайне раздражавший их Коминтерн. Какое уж тут стремление к экспансии!
Откуда «дровишки» нацизма?
Но если Фултонскую речь Черчилля до сих пор цитируют часто, то советский ответ, опубликованный в газете «Правда» 14 марта 1946 года, вспоминают куда реже. И напрасно, ибо там были обозначены те самые пределы собственных стремлений, которые так беспокоили Черчилля.
Для начала Сталин сравнил тезисы Черчилля с постулатами Гитлера: «Господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира».
Тут все тоньше, чем кажется на самом деле. Гитлеровские теории превосходства не имели чисто германского происхождения. По сути, Гитлер опирался на теоретический базис, выработанный, в том числе, англоязычными философами и политиками. И это то самое, на что в Нюрнберге упирал Геринг, говоря англичанам и американцам — вы от нас, собственно, не слишком отличаетесь.
СССР предсказывает «Глобальный Юг»
И дальше в статье замечалось: «По сути дела господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война».
Сталинское описание удивительно напоминает пресловутый «мировой порядок, основанный на правилах», ради которого Вашингтон и его союзники сегодня снабжают оружием украинских нацистов. Ровно по этой формуле западные страны вторгались в Югославию, Ирак, Ливию и другие государства.
А дальше было предсказано фактически будущее: «Нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство. Трагедия господина Черчилля состоит в том, что он как закоренелый тори не понимает этой простой и очевидной истины».
Западного ресурса хватило еще на десятилетия сохранения доминирующего положения. Но сегодня «Глобальный Юг», предъявляющий свои права, наглядно подтверждает правильность оценки развития мирового сообщества, данной советским лидером.
Договор как пустая бумажка
Но в своем анализе Сталин и на этом не остановился. Он разобрал вопрос ценности договоров, подписанных со странами Запада.
«Такая установка господина Черчилля несовместима с существующим союзным договором между Англией и СССР, — заметил Сталин. — Правда, господин Черчилль для того, чтобы запутать читателей, мимоходом заявляет, что срок советско-английского договора о взаимопомощи и сотрудничестве вполне можно было бы продлить до 50 лет. Но как совместить подобное заявление господина Черчилля с его установкой на войну с СССР, с его проповедью войны против СССР? Ясно, что эти вещи никак нельзя совместить. И если господин Черчилль, призывающий к войне с Советским Союзом, считает вместе с тем возможным продление срока англо-советского договора до 50 лет, то это значит, что он рассматривает этот договор как пустую бумажку, нужную ему лишь для того, чтобы прикрыть ею и замаскировать свою антисоветскую установку».
Звучит невероятно злободневно на фоне заявлений США о готовности вести переговоры о ядерной стабильности при одновременном желании нанести России «стратегическое поражение» на Украине. Как видим, желание Запада придерживаться лишь тех договоренностей, которые удобны для них, — отнюдь не ноу-хау XXI века.
Ну и, наконец, вопрос о границах устремлений СССР в Европе.
«Кое-где склонны предать забвению колоссальные жертвы советского народа»
«Нельзя забывать следующего обстоятельства. Немцы произвели вторжение в СССР через Финляндию, Польшу, Румынию, Венгрию, — сказал Сталин. — Немцы могли произвести вторжение через эти страны потому, что в этих странах существовали тогда правительства, враждебные Советскому Союзу. В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял в боях с немцами, а также благодаря немецкой оккупации и угону советских людей на немецкую каторгу около семи миллионов человек. Иначе говоря, Советский Союз потерял людьми в несколько раз больше, чем Англия и Соединенные Штаты Америки, вместе взятые. Возможно, что кое-где склонны предать забвению эти колоссальные жертвы советского народа, обеспечившие освобождение Европы от гитлеровского ига. Но Советский Союз не может забыть о них. Спрашивается, что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу? Как можно, не сойдя с ума, квалифицировать эти мирные стремления Советского Союза как экспансионистские тенденции нашего государства?»
Оценка потерь СССР, озвученная Сталиным, была очень сильно преуменьшенной. Но в остальном все абсолютно логично и прагматично — страна, наиболее пострадавшая от гитлеровской агрессии, имеет жизненную необходимость обеспечить себе лояльное окружение. Которое, кстати, в 1946 году вовсе не было тотально коммунистическим. Закрепление коммунистов у власти в Восточной Европе произойдет на фоне разрастания холодной войны, когда западный лагерь возьмет курс на подавление у себя тех сил, которые зачислят в «просоветские».
Игру в «цветные революции» в Восточной Европе ни Сталин, ни Хрущев, ни Брежнев позволить не могли. Ибо каждый из них очень хорошо помнит, во что нам обошлась Великая Отечественная война.