365 лет назад, 27 сентября 1657 года, в семье русского царя Алексея Михайловича случилось прибавление. Его жена Марья Милославская родила девочку. Считается, что ее назвали по тетке — сестре отца. Однако можно предположить, что свою роль сыграла и дата рождения — на 30 сентября выпадает православный праздник поминовения Веры, Надежды, Любови и матери их Софьи. 4 октября новорожденную окрестили как раз с именем Софья.
Первой дерзнувшая
Четверть века спустя обстоятельства крещения царевны будут вспоминать неоднократно, находя в них то Промысел Божий, то некое «знамение великое». Найдутся и те, кто вспомнит, что в переводе с греческого «София» означает «мудрость», и те, кто проведет соответствующие исторические аналогии... Словом, люди, приближенные к царевне Софье Алексеевне будут лезть из кожи вон, чтобы хоть таким образом придать невиданному ранее прецеденту флер легитимности.
Дело в том, что Софья стала первой женщиной в истории России, которая совершила дворцовый переворот. Неудивительно, что в ней увидела родственную душу последняя женщина, совершившая то же самое — Екатерина II. Разумеется, Екатерина была на русском престоле гораздо более успешной. Но она тщательно изучала историю своей предшественницы и в итоге вынесла вердикт: «Надо отдать справедливость Софье — она управляла государством с таким благоразумием и умом, которое только можно было бы желать и от того времени, и от той страны».
Более подробно о правлении Софьи говорит свояк Петра I, князь Борис Куракин: «Началось оно со всякою прилежностью и правосудием, и к удовольствию народному, так что никогда такого мудрого правления в Российском государстве не было. И все государство пришло во время ее правления, чрез семь лет, в цвет великого богатства. Также умножилась коммерция и всякие ремесла. И науки почали быть. Также и политес устроен был с манеру европейского — и в экипажах, и в домовом строении, и уборах, и в столах... И торжествовала тогда довольность народная».
Призрак легитимности
Все так. Но каким был ловким и умелым ни был правитель, как бы ни был доволен народ, все равно будут вспоминать, каким образом этот правитель пришел к власти. И если возникнут сомнения в легитимности, покоя не жди.
Софья как правитель государства не была легитимной ни на грамм. Разве что царских кровей, но что с того? В 1682 году законным царем и правителем был юный Петр. Регентом при нем должна была стать его мать, царица Наталья. Однако Софья успешно провела переворот — наряду с Петром был объявлен царем и его брат Иван. А Софья стала регентом. И ей срочно потребовалось создать хотя бы призрак легитимности своего высочайшего положения.
Тут очень кстати подвернулись те самые обстоятельства ее крещения. Детей великих князей Московских до Ивана Грозного включительно крестили в Троице-Сергиевой лавре или хотя бы с участием тамошних священнослужителей. Сам Иван Грозный, став царем, завел другую традицию — своих детей он крестил в Чудовом монастыре Кремля. Той же самой линии придерживались и Романовы. Но вот с Софьей — единственной — вышло иначе. Ее крестили в Успенском соборе. Чистая случайность. Но есть один нюанс. В Успенском соборе Кремля венчались на царство русские самодержцы. В этом и увидели «знамение великое» — дескать, сам Бог показал, что Софья рождена царствовать. Припомнили также и тезку царевны, бабку Ивана III Великого, княгиню Софью Витовтовну, которая фактически правила государством вместо своего бестолкового и неудачливого сына Василия II. И правила, надо сказать, неплохо.
Словом, почва для того, чтобы именовать Софью государыней и даже самодержицей, была подготовлена более-менее добросовестно. В первые годы правления Софья могла быть уверена в своем статусе. Ее сводный брат, малолетний царь Петр, а также его мать, царица Наталья, были устранены от двора. А на родного брата, царя Ивана, она имела такое влияние, что говорили, будто он «в ее воле ходит».
Но время шло. Петр взрослел. И с каждым годом опасность, исходящая от него, увеличивалась. Дело в том, что он все-таки был царем. Законным и венчанным. И если не менее законным царем Иваном Софья могла крутить, как хочется, то с повзрослевшим Петром такие штуки могли и не пройти.
Разумеется, помеху следовало устранить. Софья, как человек прямого действия, рассматривала физическое устранение «неудобного» сводного брата, о чем сам Петр вспоминал потом неоднократно, например в разговоре с Лефортом: «Уж ли не знаешь того, как она посягала на живот мой?» Фаворит Софьи, князь Василий Голицын, предлагал более изящный вариант: «Царя Иоанна надобно женить, и когда он сына получит, кой натурально имеет быть наследником отца своего, то не трудно сделаться может, что Петр принужден будет принять чин монашеский, а она, Софья, опять за малолетством сына Иоаннова, пребудет в том же достоинстве, которое она желает».
Не угадала с датой
В принципе, убить конкурента можно было, находясь и в статусе правительницы. Но это неминуемо бы подорвало и без того сомнительную легитимность Софьи во главе государства. Второй вариант был предпочтительнее. Однако Софья сразу разглядела в нем дыру. Да, быть регентом при малолетнем сыне безвольного брата — хорошо. Но мало. К тому же и этот гипотетический «малолетний сын» тоже когда-нибудь повзрослеет.
И тут надо обратить внимание на слова: «пребудет в том же достоинстве, которое она желает». Судя по всему, Софья желала высочайшего достоинства. То есть хотела венчаться на царство. Стать законным монархом.
В 1688 году разворачивается бурная деятельность. Софья распоряжается изготовить для личной библиотеки список «Чина поставления на царство» государя Алексея Михайловича, чтобы создать по его образу и подобию уже свой собственный «Чин». В том же году Москву посещает настоятель Афонского монастыря, архимандрит Исайя. Фигура для православия очень влиятельная — к мнению Афонского настоятеля прислушивается Вселенский патриарх. И многоумный Василий Голицын умело его обрабатывает — Исайя обещает «такую грамоту исходатайствовать у Вселенского патриарха для государыни Софьи, чтобы могла государыня Софья носить царскую корону и во правилах церковных поминовение иметь, как царица и великая государыня».
К 1689 году для венчания на царство было готово все. Софья даже заказала коронационные портреты — известные «парсуны в орлах», где она изображалась на фоне государственного герба в царском чине и с полным царским титулом. Оставалась самая малость — определиться со сроками.
И вот тут Софья допускает оплошность. Сроком своего венчания на царство она определяет 1 сентября. Дата непростая — с этого дня на Руси начинался новый год. 1 сентября так и называлось — День новолетия. Дата уважаемая — умнейший и опытнейший Борис Годунов, избранный на царство в феврале 1598 года, отложил венчание до 1 сентября. Его примеру и последовала Софья. Но не учла одного. Бориса выбрала царем «Вся Русская Земля» — избрание провели через Земский собор. Других царей-конкурентов у него не было.
А у Софьи был. Принято смеяться над Петром, который в августе 1689 г. дунул из Преображенского в Троице-Сергиев монастырь чуть ли не без штанов. Но ничего смешного в таком поступке нет. Он тогда впервые в жизни понял, что промедление смерти подобно. Счет шел буквально на дни. Если бы Петр не сбежал к Троице и не объявил бы Софью «зазорной персоной», через несколько недель она бы стала законной царицей, и тогда пиши пропало...
При воспоминании о тех днях Петра, по свидетельству очевидцев, охватывал безотчетный страх. Боролся он с ним оригинально. На коронационные портреты Софьи и ее «печатные листы» открылась настоящая охота. Они безжалостно изымались и уничтожались. Владельцы, утаившие портреты, приравнивались к изменникам и «ворам против государя» со всеми вытекающими последствиями вроде кнута, дыбы, а то и плахи.