350 лет назад, 27 ноября (по старому стилю) 1671 года, по мосту, наведённому через реку Кутум, что омывает один из берегов острова, на котором расположен Астраханский Кремль, двинулись священнослужители. Под молебное пение они несли икону Богородицы «Живоносный источник в чудесех».
А за священниками шли вооружённые и готовые к бою полки московских стрельцов под предводительством воеводы Ивана Милославского. Едва войдя в Кремль, московские войска моментально заняли все стены, ворота и вообще все ключевые точки и позиции. Потому что город, конечно, сдался на милость, но бережёного бог бережёт.
Так закончилось то, что в нашей историографии называется «Крестьянская война под предводительством Степана Разина». Астрахань, взятая Разиным ещё летом 1670 года, будучи своего рода столицей восставших, держалась до последнего.
Впрочем, события ноября 1671 года считать крестьянской войной, да ещё и под предводительством Разина, — это как минимум неаккуратно. «Удалой казак Степан Тимофеевич» был пленён ещё в апреле того года, а в июне — четвертован на Красной площади. Да и крестьян в Астрахани, последнем оплоте разинцев, не было по определению. И поэтому корректнее будет принципиально иная формулировка. Например: «В ноябре 1671 года было окончательно подавлено сепаратистское движение казаков, нацеленное на отторжение от России устья Волги».
Если смотреть на ситуацию с этой точки зрения, то последующие события найдут логичное объяснение. Дело в том, что Астрахань сдалась не просто так. Восставший город держал осаду несколько месяцев, войска казаков делали небезуспешные вылазки, и сдачу обговорили на вполне почётных условиях: воевода Милославский гарантировал неприкосновенность всем, включая «главных воров», самым заметным из которых был один из ближайших сподвижников Разина Фёдор Шелудяк. Самое интересное, что Милославский своё слово сдержал. Восемь месяцев, до самого лета 1672 года, Шелудяк спокойно жил в Астрахани, как будто бы ничего и не было. То же самое можно сказать и относительно других участников движения. К ним не было применено никаких санкций, разве что принудили вернуть хозяевам награбленное. А так — живи себе как знаешь. Многие из бежавших было из Астрахани вернулись, ожидая, что так оно впредь и будет продолжаться.
Но летом 1672 года из Москвы на воеводство в Астрахань приезжает князь Яков Одоевский. Ближний боярин царя. Рюрикович в XXIII колене. Имеющий тайный приказ провести как можно более подробное следствие.
И вот тут начинается зачистка города до состояния кровавой пустыни. Одоевский развернулся так, что проняло даже голландца Людвига Фабрициуса, который был свидетелем и начала, и разгара, и финала восстания. Разина он терпеть не мог, называл вором и разбойником и надеялся на приход «крепкой царской власти». Вот что сделал представитель этой власти, согласно свидетельству голландца: «Свирепствовал он до ужаса: многих повелел кого заживо четвертовать, кого заживо сжечь, кому вырезать язык из глотки, кого заживо зарыть в землю. И так поступали как с виноватыми, так и с невинными. Он настолько привык к людским мукам, что по утрам ничего не мог съесть, не побывав в застенке. Там он приказывал, не жалея сил, бить кнутом, поджаривать, вздымать на дыбу. Зато потом он мог есть и пить за троих… После такого длительного тиранства в городе не осталось в живых никого, кроме дряхлых старух да малых детей».
Как же так? Почему вдруг сначала царская милость, а потом — такой разворот?
Именно потому, что это действительно был не «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», а самой настоящее сепаратистское движение, угрожавшее территориальной целостности страны. Более того, движение в общем и целом удачное, поскольку как минимум в своей столице восставшие сумели наладить жизнь не просто сносную, а очень даже неплохую: к ним стали тянуться и сбегаться люди из других краёв.
В 1670 году, когда Разин взял Астрахань, многие ожидали самого банального грабежа. А что ещё может устроить в покорённом городе «разбойник»? Однако грабёж приобрёл отчётливую форму попытки утвердить социальную справедливость. Разин поступил в полном соответствии с чеканной фразой: «Взять всё — и поделить». Однако поделить не между своими «ближниками», а между всеми вообще. Имущество воеводы, крупных бояр, начальных людей, купцов и духовенства было свезено на Ямгурчев бугор. Каждый астраханец получал часть из этого добра. Каждый, даже тот, кто в это время не был в Астрахани. Например, работный человек Иван Стрела, занимавшийся во время дележа разделкой рыбы на учуге в Камызяке, получил свою долю в 24 алтына.
Это обеспечило лояльность населения. Причём не только «чёрного». Сравнительно безопасно чувствовали себя и купцы, и даже некоторые из дворян. Да, после взятия Астрахани Разиным было казнено несколько сотен человек. Конкретно — 441. Но, во-первых, это не сравнить с тем беспределом, что творился после визита в город князя Одоевского. А во-вторых, жизнь портового торгового города очень быстро вошла в мирное русло. Администрация Разина в лице атаманов Василия Уса, Ивана Терского и Фёдора Шелудяка завела вполне достойные порядки: «Сидят чинно и правдолюбиво самозваные власти. Чинят суд и расправу по-божески и без утайки да жалуют свое самодельное войско жалованием как положено. Торговля идет своим чередом, и гости иноземные не боятся приходить и уходить караванами».
Иными словами, карающая длань центральной власти опустилась на город не столько по той причине, что он был «столицей бунта», сколько потому, что возникла реальная опасность отделения провинции от центра. У новой администрации всё получалось, и дела шли неплохо.
Но не только поэтому. Тут есть ещё один момент, который стоит вспомнить.
Когда-то давным-давно в нынешней Вятской земле существовало особое государство с республиканским строем. Основано оно было выходцами из Великого Новгорода, речными разбойниками-ушкуйниками. Столицей республики был город Вятка (он же потом — Хлынов, потом — снова Вятка, ныне — Киров). Это было довольно-таки беспокойное государство. Вятские ушкуйники то принимали у себя князей-изгнанников, страшащихся гнева Москвы, то, наоборот, заключали с Москвой военные и политические союзы, а то и переходили под власть Казани. В 1489 году после серии карательных походов князю Ивану III Великому удалось сокрушить сопротивление города и стереть Вятскую республику с лица земли. Буквально. Знать была насильно переселена в Подмосковье.
А вот рядовые ушкуйники массово бежали. В Дикое поле, на Волгу и на Дон. Именно они и стали ядром того, что впоследствии назовут казачеством.
И, когда «удалой казак Степан Тимофеевич» основал в низовьях Волги свою столицу, перед царём Алексеем Михайловичем встал призрак того самого государства ушкуйников, самостоятельной республики, что когда-то грозила Москве… В общем, действия царя вполне понятны.