В этом году отмечается 200-летие Отечественной войны 1812 года. К юбилейным событиям по праву может быть отнесён и пожар в Москве, существенно повлиявший на исход битвы.
Кто поджигатель?
Наполеон ввёл свою армию в столицу вечером 2 сентября. В тот же день начались первые разрозненные возгорания в различных частях города. Через два дня поднялся ураганный ветер, объединивший отдельные очаги пожара в сплошное огненное пятно. 6 сентября проливной дождь погасил пламя, но потребовалось ещё несколько дней для того, чтобы исчезли последние остатки огня.
До пожара в Москве было 9158 зданий, треть из которых - каменные. Сгорело 6532 дома, или более 70%. 200 лет историки продолжают спорить о причинах случившегося. Патриотическая версия, преобладавшая в советский период (Москву подожгли русские, движимые идеей Кутузова: потеряем Москву, зато спасём Россию), не выдерживает критики. Фельдмаршал видел в старой столице губку, которая должна была всосать армию завоевателей, как можно дольше удержав её от дальнейших действий.
Не нужен был пожар и французам. Наполеон считал Москву козырной картой в торге с Александром I о перемирии, а пребывание своей армии в городе - важным для комфортного отдыха. Поэтому Бонапарт приказал отлавливать поджигателей, судить и казнить, будь они русские или французы. В самом деле, зафиксировано немало случаев тушения пожара общими усилиями.
Будучи противниками, французы с русскими тем не менее вполне рационально сотрудничали во взаимовыгодных вопросах. Так, начальник русского арьергарда генерал Милорадович договорился с начальником французского авангарда не вести 2 сентября во избежание ненужной резни в Москве боёв, дав русской армии возможность спокойно уйти из города.
Тогда вопрос о том, кто поджёг город, встаёт с новой, почти мистической остротой. Кто же это мог быть?
Граф Фёдор Ростопчин, московский градоначальник и генерал-губернатор, руководивший эвакуацией населения? Но после войны он заверил, что непричастен к поджогам.
Тот же Милорадович, приказавший поджечь стоявшие на Москве-реке баржи с сеном? Но вряд ли они могли стать источником огня для всего города.
Англичане, заинтересованные в максимальных потерях французов? Но их совсем мало проживало в Немецкой слободе, которая, кстати, вспыхнула одной из первых.
Есть и вовсе фантастические версии пожара: так, современники много лет пересказывали потомкам, как близ Петровки над усадебным домом князей Трубецких опускался гигантский огненный шар, после чего пламя охватило всю Тверскую часть...
Историки остановились на самом невнятном варианте: к возгораниям привели всеобщая неразбериха и неряшливость. Но мало кто из них всерьёз принимает такое объяснение.
Что уцелело?
Помимо более стойких к огню храмов пожар пережили и гражданские здания. К ХХ веку в Москве насчитывалось около сотни уцелевших домов, построенных к началу века предыдущего. Правда, до наших дней дожили не все.
Уцелел упомянутый дом Трубецких (Петровский пер., 6) . Его хозяин князь Алексей Иванович геройски погиб в «битве народов» в 1813 г. под Лейпцигом. А вдова спустя 3 года вышла замуж за Осипа Бове, воевавшего в народном ополчении со своими соплеменниками за Россию, а после войны восстанавливавшего Москву в качестве архитектора. Неравный брак возмутил светское общество - княгиня и какой-то художник! Перебравшись в дом жены, Осип Иванович прожил там до смерти, именно в этом доме он создал десятки проектов застройки послепожарной Москвы. Перестроил и свой дом, придав ему ампирный облик. В 1827-1830 гг. в доме Трубецкой квартировал генерал-майор М. А. Дмитриев-Мамонов, собравший в 1812 г. «на своё иждивение» казачий конный полк, который получил его имя и дошёл до Франции. В 1814 г. Матвей Александрович учредил раннедекабристский Орден русских рыцарей.
Огонь не затронул Петровский путевой дворец (Ленинградский пр-т, 40) , построенный в честь победы в Русско-турецкой войне 1768-1774 гг. по решению Екатерины II зодчим Матвеем Казаковым в стиле «русской готики». Это была резиденция для отдыха особ царской семьи во время путешествия из Петербурга в Москву. Сама «матушка» останавливалась здесь лишь однажды, в 1787 г. Через 10 лет во дворце гостил перед коронацией в Кремле её сын Павел I. Здесь же у приятеля в 1841 г. квартировал Михаил Лермонтов, где ему было так хорошо, что поэт «потолстел в два дни». Во дворце в 1896 г. обедали Николай II с императрицей, когда буквально напротив, на Ходынском поле, разыгралась ужасная трагедия. А в самый разгар пожара в 1812 г. в Петровском дворце учредил ставку Наполеон. Отсюда «глядел на грозный пламень он». Дворец прилично сохранили офицеры: в советские годы его занимала военно-воздушная академия. А вот реставрация, предпринятая по решению бывшего мэра Ю. Лужкова и превратившая памятник в дом приёмов правительства Москвы, по мнению некоторых экспертов, исказила интерьеры уникального здания.
На почти полностью выгоревшей Маросейке уцелел дом генерал-фельдмаршала Румянцева-Задунайского (Маросейка, 17) , построенный в 1782 г. в стиле, переходном от барокко к классицизму. Его мать графиня Мария Андреевна, по легенде - любовница Петра I, родила сына Петра, будущего екатерининского полководца, от великого императора, а крестила его Екатерина I. В годы войны с французами усадьбой владел сын Румянцева граф Николай Петрович, министр иностранных дел, канцлер, председатель Государственного совета, создатель знаменитого Румянцевского музея, ставшего крупнейшей в Европе Российской государственной библиотекой. Граф был франкофилом и сторонником дружбы с Наполеоном. В июле 1812 г. после известия о начале войны графа разбил паралич. Зато Наполеон разместил в этом красивейшем здании городское правление Москвы, где работало два десятка сотрудников тогдашней «мэрии» во главе с префектом Ж.-Б. В. Лессепсом. Сейчас усадьбу занимает посольство Белоруссии.
Почти целиком пережила пожар Мясницкая с блистательными домами генерал-поручика Ивана Юшкова (дом № 21, архитектор В. Баженов) , ныне здесь академия живописи, ваяния и зодчества и усадьба князя А. И. Лобанова-Ростовского (дом № 43, архитектор Ф. Кампорези) . Лишённый Павлом I должности губернского предводителя дворянства, князь в 1812 г. лично собрал ополчение и повёл его в Москву, не зная, что город, как и его собственный дом, занят французами.
До пожара построена и усадьба отставного майора Ивана Барышникова (дом № 42) , возведённая на рубеже XVIII-XIX веков Матвеем Казаковым. На дочери хозяина женился Степан Бегичев, друг Грибоедова, у которого писатель одно время жил. В настоящее время усадьбу арендует редакция нашего еженедельника, и там регулярно проводятся пресс-конференции. Старожилы «АиФ» уверяют, что в здании обитает привидение: зимними ночами в круглом колонном зале легонько скрипит паркет под ногами… Грибоедова ли, Бегичева, а может, одного из французских генералов?