Апрельской ночью 1961 года в квартире научного советника президента США Джона Кеннеди Джерома Уиснера раздался телефонный звонок. Журналист CBS поинтересовался у мистера Уиснера, что тот думает о полете русского космонавта.
«Гагарин в то время меня очень сильно раздражал»
«Если ты хочешь что-то услышать от нас, то ответ будет такой: все еще спят, придурок!» — выпалил Уиснер, о чем вскоре очень сильно пожалел.
На следующий день американская пресса вышла с заголовками: «Пока в Белом доме спали, русские вышли на орбиту!»
Президент Кеннеди, получив информацию о полете Гагарина, повел себя сдержаннее. Впрочем, то, что он испытал неприятные минуты, политик скрыть не смог. На пресс-конференции он заметил: «США не намерены соревноваться с достижениями Союза. Мы найдем и другие сферы, где американцы принесут гораздо больше пользы человечеству и в то же время будут первыми».
Это было примерно такой же неправдой, как впоследствии рассуждения советских представителей о том, что мы не рвались на Луну. Как для нас программа «Аполлон» остается занозой в сердце, так для американцев улыбка Гагарина символизирует их проигрыш.
Отношения между советскими космонавтами и американскими астронавтами впоследствии сложились уважительные и дружеские. Однако начальник отдела космических полетов NASA Джон Ярдли признавался, что в апреле 1961 года испытывал совсем другие эмоции: «Юрий Гагарин в то время меня очень сильно раздражал».
Королев против ветерана СС
Если первый советский спутник в октябре 1957 года стал для Америки глубоким шоком, то дальнейшее космическое противостояние велось с пониманием, что они имеют дело с серьезным и умелым оппонентом.
Карт-бланш на ведение конструкторских работ американцы выдали отставному эсэсовцу Вернеру фон Брауну, создателю немецких ракет «Фау-2», который достался США в качестве «трофея».
Кто такой Вернер фон Браун, Сергей Королев знал прекрасно. В 1945 году он ездил по Германии, изучая то, что осталось от полигонов и ракет немецкого конструктора.
А вот немец, ставший американцем, о своем оппоненте имел смутное представление. Но по делам четко видел — он имеет дело с человеком, который в таланте и энергии ему совершенно не уступает.
Впоследствии рассекреченные документы показали, что стороны противостояния имели достаточно четкое представление о положении дел друг у друга. США и СССР в гонке за первый полет человека в космос шли, что называется, ноздря в ноздрю.
Орбитальный и суборбитальный варианты
Пилотируемая программа «Меркурий» стартовала в Соединенных Штатах в 1958 году. В СССР задача по разработке и практическому созданию космического корабля спутника с перспективой отправки на нем в космическое пространство человека была поставлена решением ЦК КПСС и Совета министров СССР.
Но здесь нужно оговориться — фактически команда Сергея Королева над этой темой работала уже много месяцев, поэтому о каком-то отставании говорить не приходилось.
Есть еще один принципиальный момент. Американцы, стремясь застолбить за собой покорение космоса, решили начать с суборбитальных полетов. Это означает, что пилота запускают вместо боеголовки баллистической ракеты. В космическом пространстве он при этом находится всего несколько минут, но для обеспечения приоритета этого достаточно.
Это значительно ускоряет дело — не нужно думать о сведении корабля с орбиты, о других технических решениях, необходимых для полноценного орбитального полета. С другой стороны, подобная схема создает дополнительные перегрузки для покорителя космоса.
В СССР тоже звучали предложения начать с суборбитального запуска, однако Королев настоял — нужно готовить полноценный орбитальный запуск.
Кусок советской программы посреди Америки
В сентябре 1962 года в американском городе Манитэвак в штате Висконсин прямо посреди улицы упал «метеорит» весом в 9 кг. Он оказался одним из обломков советского аппарата «Спутник-4», запущенного в мае 1960 года.
В действительности «Спутник-4» был прототипом космического корабля «Восток», который из-за неполадок застрял на орбите на два года и сошел с нее уже после всех главных событий в борьбе за «звездный приоритет».
Американские историки космоса настаивают — русские, отправляя Гагарина в космос, страшно рисковали, ведь ни о какой надежности «Востока» говорить не приходилось.
Действительно, из семи запусков прототипов «Востока» полностью успешными оказались лишь старты «Спутника-5» с Белкой и Стрелкой и «Спутника-10» с собакой Звездочкой и манекеном.
Полет «Спутника-10» состоялся 25 марта 1961 года. После него Королев дал «добро» на запуск космонавта.
Кому суждено быть повешенным...
По программе «Меркурий» запусков было гораздо больше. Впрочем, сказать, что конструкторы были абсолютно убеждены в надежности своей системы, тоже нельзя.
31 января 1961 года американцы осуществили миссию «Меркурий-Редстоун 2», запустив по баллистической траектории шимпанзе по кличке Хэм. Официально пуск объявили успешным, но в реальности все было не совсем так. Во-первых, произошла разгерметизация, и от гибели шимпанзе спас только скафандр. Во-вторых, во время приводнения капсула стала зачерпывать воду, и к моменту ее эвакуации она была близка к затоплению.
К слову, второй американский астронавт Вирджил Гриссом примерно по тому же сценарию едва не утонул после посадки — капсула заполнилась водой и ушла на дно океана, а самого пилота едва успели из нее вытащить.
Гриссому, увы, подходит поговорка «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет» — уцелев в этой переделке, он погиб в январе 1967 года во время испытаний корабля «Аполлон», сгорев заживо в кабине вместе с товарищами по экипажу.
Но вернемся к первому старту. К марту 1961 года и в США, и в СССР, в целом, все было готово. И каждая из сторон знала, что другая «вот-вот» сделает это.
Американские историки космоса утверждают, что запустить человека можно было 24 марта 1961 года, однако вместо этого Вернер фон Браун принял решение провести еще один беспилотный старт, поскольку некоторые проблемы с ракетой сохранялись.
Но ведь и Королев 25 марта 1961 года тоже мог запускать не «Спутник-10» и собаку Звездочку, а полноценный «Восток» с Гагариным. Однако он, как и его немецко-американский оппонент, счел необходимым проверить все еще раз.
«Don’t … up, Shepard…»
Летчику-испытателю ВМС США Алану Шепарду весной 1961 года было 37 лет. Последние недели он жил с мыслью о том, что станет первым человеком в космосе.
О себе Шепард говорил так: «Черт возьми, я просто хочу быть первым, потому что я хочу быть первым. Полагаю, такова американская черта — хотеть быть первым. Это как раз про меня».
Но 12 апреля 1961 года он узнал, что будет только первым американцем в космосе. Позднее Шепард признавался — это был шок.
Пока другие искали, в чем обвинить русских, чтобы оспорить их первенство, коллега Шепарда, один из первых американских астронавтов, Джон Гленн, сказал без обиняков: «Русские обогнали нас. Вот и всё. И не надо обманывать себя!»
Алан Шепард стартовал 5 мая 1961 года. И чтобы совсем уж закрыть тему о том, насколько американцы хотели быть первыми, приведем еще два факта о полете Шепарда.
Поскольку суборбитальный полет должен был занять около 15 минут, американцы сочли, что создавать систему приема естественных нужд астронавта нет смысла. Однако старт Шепарда отложили на несколько часов, и по связи он признался, что мочевой пузырь вот-вот лопнет. Встал вопрос о том, что делать — либо вытаскивать астронавта из ракеты, либо разрешить ему сходить по нужде прямо в скафандр, где было полно различных датчиков. В итоге выбрали второе, так что первый американский полет оказался в прямом смысле «подмоченным».
Второй момент — все хорошо помнят гагаринское «Поехали», но не все знают, что у Алана Шепарда была своя фраза, которая впоследствии у американских летчиков получила название “Молитва Шепарда”. Астронавт перед стартом сказал: «Господи, не дай мне облажаться!» Вернее, это было несколько грубее: «Don’t … up, Shepard…»
И еще один забавный момент — любимая жена Шепарда, Луиза, была женщиной с большим чувством юмора. После того как муж много раз ей говорил о том, что она обнимает человека, который первым отправится в космос, Луиза Шепард стала ехидно замечать: «А кто вообще пустил русского в наш дом?»
Шепарду грех жаловаться на космическую карьеру — он стал одним из тех, кому удалось побывать на Луне. Но все-таки осадок от весны 1961 года преследовал его всегда.