Сколько стоит углеродная единица? Почему старые леса не поглощают углекислый газ? Чем хорош беспуховый тополь? В гостях у «Аргументов и фактов» на Восточном экономическом форуме побывала директор функции «Климатические инициативы и углеродное регулирование» компании СИБУР Елена Мякотникова и ответила на все эти вопросы.
Всё только начинается
Алексей Дуэль, aif.ru: — Елена, начнём с углеродной единицы. Что такое метр, знают все. Что такое Ватт — тоже. А что такое углеродная единица?
Елена Мякотникова: — В России на законодательном уровне мы пока ещё в процессе выработки точных формулировок и дефиниций. Но если говорить в общих чертах, углеродная единица — это подтверждённый результат климатического проекта, выраженный в массе предотвращённых или сокращённых выбросов парниковых газов. 1 единица равна 1 тонне СО2-экв.
В этом направлении у нас в стране всё только начинается, но развивается стремительно. Стратегия социально-экономического развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов принята всего 2 года назад. 296-ФЗ «Об ограничении выбросов парниковых газов» вступил в силу в конце 2021 года. С 1 июля этого года все предприятия, у которых выбросы превышают 150 тыс. тонн СО2-экв., сдают обязательную отчётность.
В прошлом году на ВЭФ объявили о создании Реестра углеродных единиц, и уже его запустили. В нём зарегистрированы первые проекты, проведены тестовые сделки. И наша компания в нём тоже работает — там представлен наш климатический проект по сокращению выбросов СО2 на предприятии «СИБУР-Химпром» в Перми.
Постепенно, думаю, эти разные пока процессы — выбросы, отчётность по ним и углеродные единицы — начнут сходиться.
— А если оценить в деньгах?
— Есть такие углеродные единицы, которые меньше доллара котируются. В России сейчас индикатив цены просматривается в рамках сахалинского эксперимента — размер штрафа за превышение квот по выбросам составляет 1 тыс. рублей. На эту планку — 1 тыс. рублей — в большей степени и ориентируется рынок.
Лесоклиматические проекты котируются в районе 30 долларов. В рамках европейской торговли квотами цена от 60 до 100 евро. Вот такой разброс.
— А как российская углеродная единица соотносится по цене с мировыми?
— На сегодняшний момент сделок с российскими углеродными единицами мало, поэтому однозначные выводы сделать сложно. Мы периодически слышим версии, что на российские углеродные единицы должен быть какой-то дисконт. По факту его не наблюдаем.
Свободный экспорт
— А европейцы верят нашим углеродным единицам?
— Наш климатический проект, реализованный на «Запсибнефтехиме», сертифицирован по международному стандарту ISO, валидацию и верицикацию проводил крупнейший немецкий аудитор Verico. Поэтому да, европейские компании с удовольствием с нами работают.
— Практически аудитор приехал куда-то в Россию, что-то померил... И его пустили через границу, и с визой проблем не было?
— Россия не вводит ограничений в выдаче виз, большое количество иностранных компаний — как европейских, так и азиатских — с нами сотрудничает.
— Можно сказать, что вы нашли новую статью экспорта, на которую не могут наложить санкции, потому что она всем нужна?
— Да, климат не является объектом санкционного воздействия. Поэтому всё, что связано с климатическим инициативами, в том числе углеродными единицами, — может стать нашим свободным «экспортом». При этом важно, чтобы российские климатические проекты соответствовали международно признанным стандартам.
— Вы сказали, что лесоклиматические единицы стоят дороже технологических...
— Технологические тоже бывают разные. Есть такие, которые отражают усилия по сокращению выбросов парниковых газов, а есть те, что характеризуют эффективность мер по улавливанию и захоронению углекислого газа.
Но в целом лесоклиматические проекты, как правило, несколько дороже, чем технологические, если мы не берём технологию улавливания и захоронения CO2.
— Когда это направление начало развиваться, было такое мнение. Поскольку в России 20% мировых запасов древесины и много леса, то нашей стране будут платить деньги за леса, которые всё улавливают. А что сейчас показывает практика?
— Я начну не с России, а с Индонезии. Там тоже очень много лесов, причём по зрелости они примерно соответствует российским. И эта страна сейчас очень серьёзно занимается природно-климатическим законодательством. Так вот, выяснилось: многие леса Индонезии уже настолько старые, что в силу процессов гниения не поглощают углекислый газ, а скорее выделяют его.
В России ещё не все леса замерены. Здесь ещё много работы предстоит, чтобы понять их реальное состояние. Но без изменения Лесного Кодекса, а именно без внесения в него статьи 22.1 «Климатические инициативы», реализация лесоклиматических инициатив нашей страны на мировом уровне — под вопросом.
Тополь без пуха
— Скажите, карбоновые фирмы, на которые возлагались большие надежды, — они уже реальны?
— Да. Мы гордимся тем, что наша компания — индустриальный партнёр двух институтов, Воронежского государственного лесотехнического университета и Тюменского госуниверситета. У СИБУРа с партнёрами имеется два карбоновых полигона, где учёные делают замеры и исследования, и мы совместно ищем оптимальные, правильные природные решения для реализации лесоклиматических проектов.
Например, воронежские учёные представили уникальные саженцы беспухового тополя, которые только за первый год вырастают на 2 метра. У них огромные листья, а поглощающая способность в несколько раз выше, чем у обычного дерева. Это результаты селекционной работы, которая началась ещё 30 лет назад. Мы сейчас активно используем эти саженцы в нашей лесоклиматической программе «Зелёная формула».
— Да, но ведь и эти деревья вырастут, постареют и перестанут поглощать углекислый газ.
— Вы правы. Поэтому нужно учитывать полный цикл жизни дерева. И определить, в какой момент его необходимо правильно утилизировать. Кроме того, леса должны быть смешанными. Тогда в них, когда стареют тополя, уже подрастают дубы и начинают свой абсорбционный процесс.
— Если сравнивать лесоклиматические и технологические инициативы — где правильный путь? Где та золотая середина, которая будет разумным решением?
— В мире принят такой подход. Есть крупное предприятие — развивая производство, оно должно использовать наилучшие доступные технологии, позволяющие сокращать выбросы. А вот то, что в нынешних условиях сократить невозможно, нужно постепенно компенсировать. Тут на помощь и приходят природные проекты, в том числе лесоклиматические. В разных странах установлены разные лимиты на компенсационные меры. Где-то 5%, где-то — 35%. Но 100%, конечно, нет практически нигде.