На том радио, где работала несчастная Ира Кабанова, у меня обнаружился знакомый, с которым мы пьем по праздникам и, слава Богу, никогда не говорим о духовности. Он говорит, что еще года полтора назад Ирина Кабанова была барышней живой, острого ума и больших страстей, а потом потухла, и по синякам было видно, что ее поколачивают, а по разговорам слышно, что ей все опостылело. Все, или почти все, были в курсе, что она живет с классическим лузером, деспотом и словоблудом, очевидно любящим ее унижать.
То же, кстати, говорят теперь соседи. У нас, это всему миру известно, самые доброжелательные в этом самом мире коллеги и соседи.
Теперь мой знакомый вспоминает жалобы Ирины Кабановой на унижения, побои и суицидальные позывы. Знакомому жаль. Очень. Один хороший писатель выдал: «Читавший раньше Гегеля и Канта, Я зверем становлюсь день ото дня».
Другой, не менее хороший, написал про такую скотину, как Кабанов:
«Жабин был из кулачья, Подхалим и Жадина.
Схоронили у ручья Николая Жабина.
Мой рассказ на этом весь. Нечего рассказывать».
Журбин сдох, а Кабанов жив, страстно рассказывает, что более всего не хотел, чтобы дети стали сиротами, детей он любит и жалеет. Так эта мразь и сказала: как же, мол, дети без меня, без мамы-то ладно, а без меня?
Все без исключения доживают до смерти, но у меня мерзейшее ощущение, и даже спится мне плохо, что кабановы, пока мы не начнем их казнить, переживут нас всех.
Иру Кабанову эта жаба уже пережила.
| Отар Кушанашвили Журналист и телеведущий, называет себя «антипублицистом» |
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Смотрите также:
- Отар Кушанашвили: Блюсти права нелюди →
- Ирэн Булатова: Жгучее 1 сентября →
- Отар Кушанашвили: Фанфароны →