Для меня как священника тема подростковых самоубийств не надуманная, она всегда личная и очень конкретная. Ужасны и тысяча самоубийств в год и одно – это всегда глубочайшая трагедия и беда. Некоторое время назад ко мне в храме обратился мужчина, у которого 16-ти летний сын покончил самоубийством - повесился. Это сын от первого брака, но отец как мог участвовал в его воспитании и очень сильно переживал и переживает случившуюся трагедию. Отец не находил себе покоя, не знал, что ему делать, он хотел понять, что в его силах, как, если не снять камень с души, то хоть как-то облегчить свои переживания. Он просил меня помочь ему, помолиться о нем и о сыне.
Общение с этим человеком утвердило меня во мнении, что тема подростковых суицидов гораздо сложнее и серьезнее, чем обычно представляется стороннему наблюдателю. Каждый такой случай уникален, как уникальна жизнь, судьба каждого человека. Тут не бывает простых историй. Несчастье и горе, как бы оно не было преувеличено, оно всегда очень личное и часто в жизни человека занимает всё. Это только со стороны кажется, что все просто: ребенку поставили двойку в школе, а он пришел домой и повесился.
Я думаю, что основная общая причина большого количества самоубийств – это стирание в нашей современной культуре границы между добром и злом. Но в каждом таком случае прежде всего виноваты все те, кто были рядом, могли быть рядом, должны были быть рядом и вовремя не заметили, не разглядели происходящего в жизни и в душе подростка, не смогли порой просто найти нужных слов и не оказали нужного внимания. Мое твердое убеждение в том, что всякое самоубийство имеет причиной предательство со стороны близких. Оно может быть прямым, очень конкретным, когда от ребенка просто отвернулись, отказали ему в общении. А может быть и опосредованным, когда день за днем где-то не выслушали, где-то не уделили время, где-то проигнорировали. Это предательство в отказе ребенку во внимании, на которое он заслуженно надеется и даже имеет право.
Часто звучит вопрос о мере ответственности самого подростка или ребенка. Я могу сказать так - если человеку плохо, и он не умеет справляться с охватившей его бедой, - а подростки, как правило, именно таковы, - то ни о какой ответственности говорить неправильно. Я все же считаю, что ответственность прежде всего на взрослых и не верю разговорам о том, что и мама и папа «такие хорошие», а ребенок у них вырос «очень плохой».
Я думаю, что взрослым важно об этом помнить. Взрослость дает право учить жизни детей и подростков, но это одна сторона медали. Вторая – этот ответственность и понимание, что далеко не все можно изменить, что мы живем сразу набело, нет возможности написать черновик жизни. Если мы сегодня поссорились с кем-то, наорали или предали кого- то, то нельзя думать, что завтра все само исправится и будет красиво и чисто. Конечно, многое при определенном усилии можно исправить – это очень важно, это дает нам надежду. Но и очень многое нельзя изменить. Некоторые наши ошибки, трагедии остаются с нами до конца наших дней.
Если говорить о формальных причинах, то можно упомянуть и социально-экономическую ситуацию в стране, и телевидение, и Интернет, и компьютерные игры. Но я не придавал бы этому очень серьезного значения. Я понимаю, что порой оба родителя вынуждены работать, я понимаю, что люди стали редко лично общаться, Интернет многое заменил. Конечно, это влияет, но не является определяющим и тем более не является никаким извинением.
Что же семья может сделать, что можно сделать для семьи, если трагедия произошла? Это очень трудный, очень личный вопрос. Тут не бывает готовых инструкций или рекомендаций. Родные понимают, что ребенка не вернуть, ничего уже не изменить. И все же они ищут какой-то выход, часто ищут формальный выход, формальное искупление. К примеру, желают, чтобы ушедшего из жизни отпели в храме. Но прежде всего надо понимать и честно таким людям говорить, что через официальные, формальные отклики, комментарии, какими бы правильными они не были, помощь не придет. Бесперспективно и искать виновных, разгребать прошлое. Большинство человеческих суждений субъективны, многие ложны. Наше понимание правды искажено. В «разборках» мы не обретем ничего. Христиане различают правду человеческую и правду Божию, справедливость человеческую и справедливость Божию, которая сопряжена с любовью. Никогда мы не сможем понять, кто же виноват конкретно. Мы не можем судить о чем-то, как Бог по любви, мы обязательно приходим к осуждениям, к раздорам, ко злу в конечном итоге. Не стоит зря тратить силы.
А что же делать? Те, кто самовольно оставил этот мир, очень нуждаются в молитве и заступничестве. Конечно, в молитве и заботе нуждаются и близкие и родные самоубийц. Я думаю, что если родные имеют веру во Христа, то они призваны день и ночь всю оставшуюся жизнь молиться об умершем и не терять надежду, что любовь Божия найдет выход из сложившейся ситуации. Конечно, эта молитва должна быть во многом покаянная, надо просить прощение за те вольные невольные ошибки, то невнимание, ту черствость, а может быть, и злые дела и слова, что привели к самоубийству ребенка. В молитве важно просить Бога, чтобы Он простил самовольно ушедшего из жизни за все то, за что он сам не успел попросить прощение. И, конечно же, во искупление своего греха близкие призваны творить добрые дела ради тех и в помощь тем, кому сейчас трудно, больно, одиноко. Важно внимательно посмотреть вокруг себя, увидеть всех тех, кого Сам Бог посылает нам для заботы и помощи, и послужить им. Это не вернет умершего и не заменит его, но молитва и добрые дела зажгут в сердце любовь, а Бог укрепит ее, и такая любовь способна творить чудеса и исцелять, пусть и отчасти израненные души.
Священник Димитрий Агеев, клирик храма иконы Божией Матери на Большой Ордынке
Смотрите также:
- Отар Кушанашвили: Бога, может, и нет, но жить надо с уверенностью, что он есть →
- Владимир Легойда: Eсли Церковь вдруг начнет потакать греху, то зачем она ну →
- Юрий Белановский: Многодетность — между молотом и наковальней! →