Успеть за 10 минут

О необходимости создания вертолётных площадок вдоль трассы Москва – Санкт-Петербург заговорили в 2009 году. Причина: высокая смертность в ДТП на трассах и невозможность оказать первую помощь из-за отдалённости лечебных учреждений. Стоимость одной площадки — несколько миллионов рублей. Представители МЧС и центра медицины катастроф отправились в полёт с инспекцией, чтобы посмотреть, функционируют ли площадки или деньги потрачены впустую.

   

   

Помешала жителям

Место вылета — площадка в НИИ Склифосовского. В «Склифе» сразу две вертолётных площадки. Одну построили несколько лет назад рядом с центральным приёмным отделением — чтобы как можно быстрее доставить больного из вертолёта в больницу. Однако площадка не понравилась жителям ближайших домов, они стали писать жалобы в мэрию. Там приняли решение создать на территории «Склифа» другую площадку. Её разместили между больничным храмом и зданием, где находится высокотехнологичное оборудование — гамма-скальпель для сложных операции без разреза.

– И сколько стоит это оборудование? — спрашивает замминистра МЧС генерал Эдуард Чижиков начальника центрального приёмного отделения НИИ Склифосовского.

– Около миллиона долларов, — отвечает тот.

– Не испортится от близости к вертолётной площадке? — уточняет Чижиков.

– Не должно.

   

   

Новая площадка не очень удобная. Расстояние до приёмного покоя — несколько сотен метров. В случаях, когда счёт жизни идёт на секунды, это слишком много.

– Часто ли к вам вертолётом доставляли пострадавших? — интересуется Чижиков.

– Нет. На сегодняшний день с 2013 года всего тридцать было.

– Не понимаю, откуда у жителей возмущение? Ведь речь идёт о действительно экстренных случаях, — отмечает Чижиков.

На вторую площадку садится наш вертолёт. Грузимся и, маневрируя между проводами и высотками, выходим за заданный курс. Летим по трассе М-10: Москва – Санкт-Петербург. Цель перелёта — проверить, как функционируют вертолётные площадки, построенные в населённых пунктах вдоль федеральной трассы. Строительство площадок и оборудование провинциальных больниц проходит в рамках федеральной целевой программы по повышению безопасности дорожного движения. С начала реализации программы на неё потратили более 30 миллиардов рублей. Одна оборудованная вертолётная площадка стоит 3,5 миллиона рублей. Цель нашего визита — узнать, не потрачены ли деньги впустую.

Чем глубже в провинцию, тем нужнее вертолёт

Первая остановка — Клин. Садимся на вертолётную площадку возле городской больницы. Другая такая же площадка расположена в километре от лечебного учреждения.

– Как часто к вам доставляют пострадавших в авариях на вертолёте? — интересуется у встречающих медиков Чижиков.

– Не очень часто. В основном, обходимся автотранспортом. Но вертолёт помогает при транспортировке из одной больницы в другую. Особенно, если речь идёт об удалённых районах на границе области, — поясняет главный врач больницы.

Следующая посадка — аэродром Змеево Тверской области. Здесь базируется авиационный отряд МЧС России и медики.

– Как у вас с кадрами? — интересуется замдиректора центра медицины катастроф «Защита» Михаил Быстров у коллеги.

– Фельдшеров не хватает, — отвечает тот и добавляет с улыбкой, — едут в Москву на ваши курсы и остаются. Всех наших фельдшеров забрали.

– Как у вас с зарплатами? — спрашивает Быстров у врача-реаниматолога авиационной медицинской бригады.

– У нас хорошо, у фельдшеров плохо, — отвечает тот.

Большинство медиков, работающих в санитарной авиации МЧС, — врачи местных больниц. Службу в авиаотряде медики совмещают с дежурствами в стационарах. Но, чтобы медик был допущен к работе в вертолёте, нужно пройти отбор и курсы.

– В основном, на курсах изучается техническая сторона: как правильно загрузить пострадавшего в самолёт, как использовать аппаратуру в полёте, — комментирует Быстров.

– А что касается здоровья?

– Конечно, это важно. Главное, чтобы медик нормально переносил полёт. Но требований у нас поменьше, чем к лётчикам.

«Вот наш врач-реаниматолог, Владимир Аксёнов — он Путина лечил», — представляет проверяющим своего коллегу начальник тверского центра медицины катастроф Андрей Козлов. Владимир Аксёнов действительно долгое время работал в резиденции президента на Валдае. Вышел на пенсию, пришёл в МЧС, совмещает эту работу с работой в сельской больнице. О своей работе рассказывает неохотно. «То, что для вас интересно, для меня — рутина», — отвечает Аксёнов.

В авиационной бригаде медики дежурят сутки через трое. «День на день не приходится, иногда сидим, не вылетаем, в другой раз совершаем по несколько вылетов, — говорит Аксёнов. — Летаем в основном в отдалённые районы. Там в сельских больницах вообще беда и с оборудованием, и с кадрами: медсёстрам за 50, есть хирурги, которым уже под 80. Я недавно в такую больницу ездил на машине. Там больной очень тяжёлый. До клиники на авто ехать 4–5 часов. Я понял, что не довезу. Вызвал вертолёт. Ребята прилетели, забрали», — рассказывает Аксёнов.

– А было такое, что не довозили?

– Всякое бывало. Врачи же не боги. Мы берём пострадавшего человека, словно кота в мешке, он ведь ранен. И как поведёт его организм себя в полёте, не предугадаешь. Здесь здоровому человеку может плохо стать, а больной весь на трубках. Было и такое, когда в полёте у пациента сердце останавливалось. Запускали, — говорит Владимир Аксёнов.

Из-за тесноты приходится перед больными на коленях ползать

Летим на Валдай. Чем дальше машина удаляется от Москвы, тем реже внизу встречаются деревни и ещё реже — автодороги.

– У них тут, наверное, и газа нет вообще. Как они сюда добираются? — переговариваются между собой пилоты.

– Да здесь хоть просёлочная дорога есть. А вот в Якутии, Хабаровске или на Дальнем Востоке есть такие сёла, куда доберёшься только на вертолёте. Поэтому авиационная медицина просто необходима, — поясняет замдиректора центра медицины катастроф Михаил Быстров.

Авиационные бригады укомплектованы вертолётами «Ка-32» и немецкими — «Бк-117» и «Бо-105». Вертушки оснащены всем необходимым медицинским оборудованием по примеру скорой помощи, плюс — оборудование для спасателей. Бригада медиков и спасателей формируется в зависимости от размеров вертолёта. Например, в «БК-117» можно разместить двух пострадавших и одного врача, два человека экипажа. В «Ка-32» бригада побольше: три человека экипажа, двое спасателей, врач, два фельдшера и один – два пострадавших.

«„Ка“ — вертолёт хороший, но создан не для этих целей, — говорит начальник новгородского центра медицины катастроф Альберт Иванюк. — Тесный очень. Самое сложное в работе авиационного медика — на коленях ползать перед больным. Встать в полный рост в этом вертолёте возможности нет».

Но тесноту, по словам медиков, пережить можно. Хуже, когда необходимый вылет не разрешают. «У нас был случай, когда новый начальник авиационной службы МЧС в Москве не разрешил взлёт. Хотя надо было срочно ребёнка перевезти в больницу. Пришлось везти автомобилем», — рассказал новгородский начальник центра медицины катастроф Чижикову. Рассказ генерала удивил.

– В чём причина отказа была? Погода нелётная? — уточнил он.

– Нет, лететь можно было. Наши лётчики разрешили. А вот московское начальство отказало, — ответил медик.

– Разберёмся, — пообещал Чижиков.

Слаженная работа — спасённая жизнь

Пилот Владимир Трифонов в авиации 42 года. Был военным лётчиком, в 1998 году пришёл в МЧС. «Здесь задачи другие, поэтому и работа немного отличается от армии. Для нас самое главное — спасти человека», — рассказывает пилот. Требования к лётчикам в МЧС такие же, как и к лётному составу в армии или в гражданской авиации. Лётчики проходят ежегодную комиссию по допуску к полётам. Перед дежурством обязателен медицинский осмотр.

«Чтобы спасти человека, нужна слаженная работа медика и пилота. У нас в Москве работа строится так. Идёт вызов, его по рации принимает медик, я это слышу, и мы вместе решаем, сможем ли мы лететь, — рассказывает Трифонов. — Иногда вертолёт нужен для того, чтобы просто вовремя доставить медика к пострадавшему. У меня случай был, когда бабушку сбили. Мы прилетели на место, там бригада скорой помощи. Они уже сделали всё, что могли. Но старушке становилось всё хуже, умирала. Наш медик сориентировался быстро, откачал её. На госпитализацию бабушку увезли машиной скорой. А бывало и такое: казалось бы, небольшая авария в пробке на Мосфильмовской. Наш врач оказал девушке помощь и ушёл помогать другим. И тут девушка стала задыхаться. Я понимаю, что она вот-вот умрёт у меня на руках. Бегу к врачу. Взлетаем срочно, доставляем её в реанимацию».

Самое трудное для пилотов — летать в большом городе. «Меняется всё очень быстро. Провода, высотки, вышки растут, как грибы. Недавно летел, зная, что в этом месте есть три провода. Отсчитал 3, а там ещё два. Еле успел под пятый нырнуть», — продолжает лётчик. По его словам, все новые помехи в городе обязательно фиксируются на карте: прописываются или прорисовываются лётчиками вручную.

Конечный пункт — Санкт-Петербург. Подводя итоги, проверяющие заявили, что увиденным остались довольны. «Далее будем только совершенствовать существующую систему. Возможно, вводить новую технику, оснащать новые площадки», — сказал представитель МЧС.

Читайте также: Как работают медики в российских аэропортах →