Москва во время Великой Отечественной Войны значила для СССР как никогда много. К 1941 году здесь производилось 22 % всей промышленной продукции, от 40 до 70 % станков, автомобилей, самолётов, танков и другой военной техники. Это был политический и духовный центр СССР, от защиты которого зависел исход всей войны.
Сравнять Москву с землёй
Это отлично понимало как советское, так и немецкое командование. 8 июля 1941 года генерал-полковник Франц Гальдер писал в дневнике: «Непоколебимое решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землёй, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки».
Москва активно готовилась к обороне. 9 июля 1941 года было принято постановление ГКО «О создании службы маскировки при московском совете», в которую вошли архитекторы и художники. Они занялись работами по маскировке наиболее важных объектов Москвы, среди которых были оборонные заводы, водопроводные станции, Кремль, центральный телеграф, нефтехранилища и мосты.
Первая воздушная тревога в Москве была объявлена на третий день войны, но бомбёжки начались позже: вначале летали только разведчики. 1 июля на Спасской башне смолкли куранты, а к середине июля погасли кремлёвские звёзды. Маскировка Кремля была закончена 1 августа. С храмов были сняты кресты, а купола были замаскированы, была проведена имитационная окраска кварталов на Манежной и Красной площади, Ивановской улице и Кремле, перекрашен фасад ГУМа. Над Мавзолеем был возведён макет здания.
С парада на фронт
Знаменитый парад в честь 24-й годовщины Октябрьской революции, прошедший 7 ноября 1941 года, потребовал значительных мер по обеспечению безопасности города. Части ПВО были переведены в состояние повышенной боевой готовности, а авиация наносила упреждающие удары по аэродромам противника, которые находились в 70 км от города. Ни один немецкий самолёт не долетел во время парада до Красной площади. 5 ноября с кремлёвских звёзд были сняты маскировочные щиты, а 7 ноября от маскировки освободили и мавзолей. Командовал парадом генерал-лейтенант Павел Артемьев, а принимал его — Иосиф Сталин совместно с маршалом Семёном Будённым. Прямо с парада на главной площади страны части Красной Армии отправлялись на фронт.
Бомба под большим театром
Многие московские здания в 1941 году бы заминированы, причём касалось это не только стратегических объектов. Павел Судоплатов, бывший начальник Центрального штаба истребительных батальонов НКВД СССР, в своей книге рассказывал: «20 октября 1941 года был издан приказ, касающийся минирования важнейших объектов столицы. Он носил предварительный характер. Взорвать эти объекты можно было только по особому приказу, а ряд объектов, представляющих историческую ценность, скажем, Колонный зал Дома союзов (бывшее Дворянское собрание), Большой театр и другие столь же известные и ценные в историческом плане, только в случае, если бы они использовались для размещения высшего немецкого руководства (появление которого предполагалось в столице)… Особое внимание уделялось минированию Гознака. Мы не могли допустить, чтобы в руки немцев попали какие-либо наши официальные бланки».
Сто тысяч «зажигалок»
Особо отличились во время защиты Москвы зенитчики, которые смогли спасти столицу от полного уничтожения. В небо были подняты заградительные аэростаты, причём поднимали их на высоту до 4500 м. (над Лондоном они «висели» не выше 2000 м), а практически в каждом московском парке была зенитная батарея. Отважно сражались за небо над Москвой лётчики: всего на Москву было совершено 134 налёта 8595 самолётами противника, 1392 из которых было сбито. К Москве прорвались 243 бомбардировщика, сбросившие 1610 фугасных бомб и более ста тысяч зажигательных. В результате налётов 2196 человек было убито и 8037 — ранено. Полностью разрушенными оказались 694 здания, а 1394 были разрушены частично.
Массовое использование зажигательных бомб связано с малой грузоподъёмностью бомбардировщиков, которая не превышала 2 тонн. Чтобы разрушить здание, нужна была бомба весом минимум 250 кг, а учитывая, что точность попадания составляла 10 %, использование фугасных бомб было нецелесообразным. Зажигательная бомба весила около 20 кг, могла легко поджечь здание, и поэтому их в массовом порядке сбрасывали на Москву.
Важной составляющей ПВО были народные дружины, которые уничтожали «зажигалки» сразу после того, как они падали на крышу. Для этого нужно было схватить бомбу специальными щипцами, поместить её в бочку с водой или сбросить на землю. Дежурило на крышах домов практически всё дееспособное население города, в том числе подростки, старики и женщины. Всего численность ополченцев МПВО (Местной противовоздушной обороны) составляла 650 тыс. человек. Каждый из них рисковал жизнью при каждом налёте: подойти к снаряду на расстояние вытянутой руки — это требовало большого мужества, а находиться на крыше во время налёта было крайне опасно.
«По щелям прятаться»
Те, кто не был задействован в службе противовоздушной обороны, спускались в бомбоубежища. Всего до войны в Москве было построено 2600 бомбоубежищ, рассчитанных на 400 тыс. человек. Ещё около 400 тыс. мог принять московский метрополитен. Население Москвы к 1941 году составляло 5 млн человек, половина из которых эвакуировалась. Бомбоубежищ не хватало, и многие прятались по подвалам или рыли свои собственные бомбоубежища, которые в народе называли «щелями».
Московский метрополитен не был предназначен для использования в военных целях, поэтому с первых дней войны началось его переоборудование в бомбоубежище. Было изготовлено более 73 тысяч квадратных метров деревянных настилов, которые устанавливались на рельсах. На станциях размещались женщины, старики и дети, а остальные укрывались в тоннелях. За время воздушных тревог в столичном метро родилось 217 детей.