Начало читайте в статье от 09/10/2014
Вплоть до начала 1970-х годов более половины зданий Марьиной Рощи были деревянными, и конечно, сегодня от них ничего не осталось. О том, старом городе здесь уже мало что напоминает, и особенно хорошо это чувствуется в той его части, которая находится за Сущевским Валом. Сегодня эта территория, зажатая между железнодорожными путями и оживленной магистралью — один из обычных московских «спальников», застроенных старыми и новыми типовыми зданиями. Впрочем, здесь все же можно найти последние следы ушедшей эпохи.
Орден для бандита
Часть района перед Сущевским валом и сразу за ним в 1930-е и 1940-е годы развивалась как промышленный придаток Москвы. Этому способствовали автомагистраль и железнодорожные пути, по которым было легко поставлять сырье и вывозить продукцию. Рабочих нужно было куда-то селить, и в Марьиной роще появились многочисленные деревянные дома, которые больше походили на бараки.
Преступность подогревала удаленность района от центра, бедность его жителей и сама история Марьиной Рощи. Банды орудовали здесь как до, так и после революции, причем знаменитая Банда Митина («Черная кошка») — отнюдь не первая и не последняя из них. После Революции у всех на устах были имена Кольки Хрящика, Бориса Бондаря и многих других «матерых», которые держали в страхе всю Москву, а обитали в бандитских притонах Марьиной Рощи. В те времена здесь можно было легко купить или продать краденое, добыть холодное или огнестрельное оружие. Стоит отметить, что преступниками были далеко не только маргинальные личности: тот же главарь «Черной кошки» Иван Митин работал на оборонном предприятии и даже был представлен к награждению ордена Трудового Красного Знамени.
Эта банда была организована в Красногорске, причем 8 из 11 ее членов были работниками завода КМЗ, двое — курсантами престижных военных училищ, и это сильно мешало расследованию: шайка безнаказанно орудовала у стадионов и спортивных мероприятий с 1950 до 1953 года. В Марьиной роще у преступников была «база», что и нашло отражение в романе «Эра милосердия» братьев Вайнеров и фильме «Место встречи изменить нельзя».
Когда после смерти Сталина из лагерей на свободу вышли сотни тысяч репрессированных людей, многие из которых успели превратиться в закоренелых зеков, обстановка в Марьиной роще и вовсе стала критической. В те времена выходить на улицу с наступлением темноты было небезопасно, и многие носили с собой кастеты. Выросшие на «блатной» романтике подростки, объединившись в уличные «банды», шли войной на соседние районы, устраивали драки «улица на улицу», «школа на школу» или просто «подъезд на подъезд». Побоища эти носили совсем не безобидный характер: нередко в ход шли финки, кастеты и цепи. Особой популярностью для «сходок» пользовался парк Советской армии. Зимой здесь заливали огромный каток, и можно было устраивать драки прямо на коньках. Впрочем, обычно их пресекали милиционеры, которые так же на коньках гонялись за малолетними хулиганами.
Деревянная шкатулка
Обитали в деревянных домах не только неблагополучные социальные элементы, на окраинах также селилась небогатая интеллигенция. На Александровском переулке в 1930-е, 1940-е годы жил литературовед, коллекционер и писатель Николай Харджиев. Он занимал восьмиметровую комнату в старом, покосившемся деревянном доме. Хардживев был одной из ключевых фигур в литературном обществе тех лет, и у него нередко бывали крупнейшие писатели, художники и поэты: Пастернак, Хармс, Малевич, Мандельштам и многие другие. Здесь же состоялась вторая и последняя встреча Анны Ахматовой и Марины Цветаевой.
Сам Харджиев так вспоминал об этом: «Цветаева говорила почти беспрерывно. Она часто вставала со стула и умудрялась легко и свободно ходить по моей восьмиметровой комнатенке. Меня удивлял ее голос: смесь гордости и горечи, своеволия и нетерпимости. Слова „падали“ стремительно и беспощадно, как нож гильотины <...> Анна Андреевна была молчалива. Я подумал: до чего чужды они друг другу, чужды и несовместимы. Когда Цветаева, сопровождаемая Т. Грицем, ушла, Ахматова сказала: „В сравнении с ней я телка“. Я рассмеялся: „Но у вас есть одно преимущество, которого нет у Цветаевой. Ваши стихи совсем не виртуозны“. На этом — „без легенды“ — можно закончить историю последней встречи двух поэтов».
У Харджиева часто бывал Мандельштам с женой, который называл комнату Харджиева «деревянной шкатулкой». Здесь супруги ночевали по приезду из Воронежской ссылки в 1937-1938 годах. Здесь же нашла приют и жена поэта после того, как узнала о его гибели. В 1967 году Н. Я. Мандельштам так вспоминала об этом в одном из писем Харджиеву: «... В день, когда я получила обратно посылку „за смертью адресата“ [Осип Мандельштам скончался 27 декабря 1938 года от тифа в пересыльном лагере Владперпункт (Владивосток) — прим. Ред.], я зашла сначала к своему брату Жене и толкалась как слепая по светлому коридору, не находя двери. Узнав о посылке, они мне сказали, что у Лены сейчас будут люди по делу (режиссеры!), попросту выгнали, и я ушла. Во всей Москве, а может, во всем мире, было только одно место, куда меня пустили. Эта была Ваша деревянная комната, Ваше логово, Ваш мрачный уют».
Сказка сказок
В Марьиной Роще прошло послевоенное детство Юрия Норштейна, автора мультфильма «Ежик в тумане», «Цапля и Журавль», «Сказка сказок». В «Сказке казок» он воплотил свои воспоминания о детстве, проведенном в Марьиной роще. Сам режиссер так рассказывал о мультфильме: «Фильм „Сказка сказок“ дорог мне, потому что он связан с Марьиной рощей. Потому что я прожил в Марьиной роще почти 25 лет. Потому что оттуда уехал. Потому что нашего дома нет. А есть огромный шестнадцатиэтажный дом. И мост — тот, который в финале фильма, — теперь уже не тот мост. А я помню тот — замощенный булыжником... И как вечером в августе, когда шли дожди, пахла пыль, прибитая каплями... И как гремели покрышками синие автобусы. Которые ходили тогда по Москве... И это все постепенно как-то связывалось... Это все постепенно собирается тогда, когда оглянешься и когда навсегда уходит тот мир, где ты жил. Двухэтажный старый дом... Двор... Ты вдруг начинаешь понимать, что на этом-то пространстве, и прошла основная твоя жизнь».
Мост, о котором вспоминает Норштейн, был построен еще в конце XIX века, и был транспортной артерией, которая связывала обе части Марьиной рощи. С этого моста и началась промышленная застройка местности: здесь появился дроболитейный заводик, литография, фабрика по производству насосов (сейчас завод Борец). Вместе с индустриализацией менялся и облик Марьиной рощи: тогда здесь и были замощены улицы (по которым громыхали автобусы), появился водопровод и канализация.
А вещи — у тещи, в Марьиной Роще
Владимир Высоцкий провёл детство на Большом Каретном переулке (в 1980-е гг. неподалеку появилась станция «Цветной Бульвар»). Сегодня Большой Каретный — самый что ни на есть центр Москвы, один из самых элитных районов, но в 1938 году это было совсем не так. «Блатная» эпоха докатилась и сюда, и здесь отлично чувствовалось влияние Марьиной Рощи, до которой было рукой подать. Этот угол Москвы от Савеловского до Рижского вокзала, с Марьиной Рощей посередине, Высоцкий считал своим, и он оказал огромное влияние на становление его характера.
Известно, что первоначально Высоцкий сочинял песни для небольшого круга друзей, который сформировался на Большом Каретном переулке. Поэтому название «Марьина Роща» и связанная с ней блатная романтика не раз появляется в творчестве поэта. В песне «Город уши заткнул» повествуется о лихой жизни обитателя этих мест: «Дело сделал свое я — и тут же назад,/А вещи — теще в Марьиной роще».
В «Романе о девочках», он писал: «Сопеля — компаньон и одноделец, кретин и бездельник, гундосит, водку уже пьет, словом — тот еще напарник, но брат у него на „Калибре“ работает. И брат этот сделал для Леньки финку с наборной ручкой, а лезвие — из наборной стали, из напильника. И Ленька ее носит с собой». Сегодня завод «Калибр» рядом с Марьиной Рощей выпускает измерительные инструменты.
Высоцкий стремился передать в своем творчестве ту атмосферу эпохи, в которой главенствовал культ силы, блатная романтика, но в то же время, было ожидание каких-то невиданных свершений, жажда подвига: «... А в подвалах и полуподвалах/Ребятишкам хотелось под танки./Не досталось им даже по пуле./В „ремеслухе“ — живи да тужи:/Ни дерзнуть, ни рискнуть,- но рискнули/Из напильников делать ножи».
Крупицы прошлого
Сегодня старинных домов в Марьиной Роще почти не осталось: район начал застраиваться с конца 1950-х годов, и поэтому здесь преобладают «хрущевки» и дома более поздней застройки. Одно из самых старых сохранившихся зданий в районе — Церковь Веры, Надежды, Любови и Софии, построенная здесь в 1823 году рядом с Миусским кладбищем. Само кладбище было основано здесь в 1771 году во время эпидемии чумы: хоронить умерших на территории Москвы было запрещено, поэтому кладбище и вынесли за камер-коллежский вал.
Сегодня на территории храма тихо и спокойно. Служащие ведут хозяйство: здесь есть небольшой огород и даже куры. Тишина этого уголка кажутся тем более удивительными, от того, что рядом с ним, буквально в нескольких шагах находится Савеловский рынок, который появился здесь в 1998 году, на месте станкостроительного завода. Сегодня о том, что здесь было крупное предприятие, напоминает только стела, посвященная рабочим, павших в боях Великой Отечественной войны. Первоначально на «Савеловском» торговали одеждой, сотовыми телефонами, компьютерной и бытовой техникой, причем нередко краденой. В 2008 году рынок прошел реконструкцию. Впрочем, бывшая в употреблении техника здесь продается до сих пор.
На этой территории и еще одна церковь: Храм иконы Божией Матери «Нечаянная радость». Он был построен в 1899–1904 годах на средства жителей Марьиной рощи на земле, подаренной графом А. Д. Шереметьевым. Этот храм выполнен в стиле древнерусской архитектуры 17 века, и был одним из немногих, который не закрывался во время советской власти.
Клуб веселых и находчивых
Сегодня Марьина роща — полноценный район Москвы. Здесь множество школ, детских садов, магазинов, и ВУЗов. Здесь расположены несколько кинотеатров и театр «Сатирикон», который Аркадий и Константин Райкины перевезли сюда из Ленинграда в 1982 году. Кроме того, на Сущевском валу находится комедийный клуб «Планета КВН». С точки зрения преступности этот район уже давно стал одним из самых тихих в Москве: это сомнительное «первенство» переняли новые окраины столицы.