— Вот посмотри, видишь? Это румынская минеральная вода, очень здесь популярна. Пиво по соседству на полке тоже из Румынии. Сыр овечий — из Трансильвании привезли. Баранина свежая — румыны разводят, а мы покупаем. Ты зря улыбаешься... влияние на страну как раз начинается через супермаркеты и животы потребителей. За 30 лет после распада СССР мы привыкли, что едим румынское, одеваемся в румынское и получаем от «гастарбайтеров» румынские деньги. В результате, когда Бухарест захочет нас съесть, ему даже жевать не придётся: раскроет пасть и проглотит.
У 65-летнего Григория Мартова (имя изменено), бывшего ополченца, воевавшего в 1992 году против молдавской армии в Приднестровье, внучка училась в Бухаресте, а затем нашла себе там хорошую работу: «Прикинь, она русская — и высказывается за вхождение Молдавии в состав Румынии... чего ж тогда от молдаван ждать?» Сам Григорий получил румынский паспорт, дабы ему было удобнее перемещаться по миру: «Это же документ ЕС. Я с ним куда угодно полечу: в Канаду или Японию без визы, если надо». Хотя всего 22% молдаван поддерживают идею «униря» (объединения) с румынами, после недавнего прихода к власти в республике прозападных политиков тут вновь принялись раскручивать старую тему «возвращения в лоно матери-Румынии». Обозреватель «АиФ» в Кишинёве попытался разобраться, как в этом случае следует действовать России.
«Стал „румыном“ за деньги»
По сути, Румыния давно втихую оккупировала Молдавию. 90% молдавского экспорта (вино и продукты) идет к «братьям», а торговля с Россией сократилась до минимума. Молдавским студентам даруют возможность бесплатно учиться в румынских университетах (как правило, большинство назад не возвращается), обрести румынский паспорт — вообще раз плюнуть. На улицах Кишинёва мне всюду встречались рекламные вывески о помощи в получении румынского гражданства и объявления специальных фирм: «Забери документ Румынии, перевези свою семью, получи хорошую работу в ФРГ!»
ЕС неоднократно выражал озабоченность щедрой раздачей паспортов (опасаясь наплыва нищих мигрантов), но правительство в Бухаресте пропускает сие мимо ушей, ведь гражданство Румынии приняли уже около 600 тысяч молдаван из 3 миллионов 500 тысяч населения. «Я стал „румыном“ не по причине патриотизма, а из шкурных соображений, — объясняет житель города Комрата Дмитрий Никулеску, устроившийся таксистом в Австрии. — Да, у Молдавии с ЕС безвизовый режим, и туристом можно приезжать в любое время, зато работу проще найти с гражданством Евросоюза. С этим паспортом я завтра спокойно переберусь во Францию или Италию. Но жить в одном государстве с румынами не хочу, спасибо. Они нас всегда за „второй сорт“ считали».
«Любое барахло расхватывали»
Свежеизбранный президент Молдавии Майя Санду открыто заявила, что проголосовала бы на референдуме за «унирю» с Румынией. Она уже требует заменить в Конституции страны «молдавский язык» на «румынский». Политологи уверены: Санду изо всех сил постарается включить Молдавию в состав соседней республики. И это похоже на правду. Хотя с таким желанием, мне кажется, она опоздала лет на тридцать. Я лично помню, как в 1992 году на площадях Кишинёва собирались десятки тысяч разгорячённых людей, требовавших немедленного объединения с Румынией, однако экстаз быстро сошёл на нет. На прошлых выборах ни одна (!) из партий, выступающих за «унирю», не смогла пройти в молдавский парламент.
«Нам во времена СССР верилось, что любое „забугорье“ — это сплошной глянец, умереть какая крутизна, — смеётся бизнесмен Алексей Братяну. — Европа же настоящая культурная, не фунт изюму. А открыли границы, народ ломанулся в Румынию и офигел: господи, какая нищета, да мы в Союзе в десять раз лучше жили. Первые „челноки“ везли в Бухарест лампочки, фотоаппараты, кофемолки... румыны любое барахло расхватывали. Вот посмотрели вблизи на румынскую жизнь, и число сторонников „унири“ в Молдавии резко упало. Да, в настоящее время румыны получше нас живут, но не сказать чтобы прямо роскошно. Зачем бедным объединяться с бедными?»
«Выдирали с кровью серьги»
Старшее поколение зачастую против совместной жизни с Румынией. У него в памяти свежи рассказы прадедушек и прабабушек об отвратительном отношении «румынских господ» в 1918-1940 гг., в бытность Бессарабии румынской провинцией.
«Курицу голодный человек украдёт — его жандармы забивали насмерть, — вспоминает 82-летний сельчанин Александр Миря. — При Сталине тоже жизнь стала не сахар, но румыны нас просто за людей не считали». «В 1941 году румыны цыган обобрали до нитки, — хмурится цыганский барон из города Сороки Артур Черарь. — Они вели себя хуже гитлеровцев... у женщин из ушей с кровью выдирали серьги, у стариков выламывали молотками золотые зубы. Мы этого не забыли: наши цыгане поголовно против вхождения Молдавии в состав Румынии».
Тем не менее нынешняя молдавская молодёжь настроена на союз с румынами: мол, станем членами Евросоюза, а там симпатичнее бытовые условия и в принципе другие возможности.
«К сожалению, Молдавия за 30 лет показала, что она не умеет распорядиться независимостью: люди нищие, царит сплошное... как это по-русски... воровство! — разводит руками 19-летний кишинёвский студент Штефан Опряну. — Так и зачем тогда суверенитет? В Румынии заработки больше, пенсии выше, коррупция ниже. Терять нам нечего. Скажу честно, людей в Молдавии довели до такого состояния, что, будь у нас референдум, мы бы и за присоединение к Африке проголосовали».
«Румыния-мать зовёт!»
Получается забавно. Молдаване охотно получают румынские паспорта с экономическими целями, но в Румынию не стремятся. «Наши политики сами не особо желают стать „румынами“, — считает учитель литературы Георгий Васильев. — Одно дело, когда ты занимаешь „хлебную“ должность в правительстве или парламенте суверенного государства, а другое — ты в глубинке мальчик на побегушках. Вон, бывший премьер Молдавии Мирча Друк эмигрировал в Румынию: пытался выдвигаться в президенты, в депутаты, но оказался никому не нужен. Так что все эти горячие заявления типа „Румыния-мать зовёт!“ являются цирковым шоу для отвлечения молдаван от насущных проблем». Впрочем, существуют и другие мнения. Ясно, что референдум сторонники «унири» неизбежно проиграют, набрав максимум четверть голосов. Но, как указывают противники нового президента Майи Санду, та может поставить вопрос на голосование парламента: в 1918 году Бессарабия так и вступила в состав Румынии. «Конечно, часть народу взбеленится, — считает бизнесмен Александр Братяну, — и, может, с неделю подерётся с полицией на площадях, но потом смирится... дело-то уже решено. России мы не нужны, государство у нас никакущее, а тут хотя бы зарплаты всем чуточку повысят».
В Молдавии со мной все беседовали на прекрасном русском языке, говорили восторженные комплименты в адрес русской культуры и наперебой приглашали в гости. По статистике, 50% молдаван доверяет именно России, а Румынии — лишь 29%. Но ещё 5 лет назад «доверителей» румын тут насчитывалось всего 10%. Политика «доброй матушки» в отношении жителей Молдавии даёт плоды: Румыния закупает местную продукцию, дарует свои паспорта и оплачивает рекламные кампании в прессе, поэтому число её поклонников постоянно увеличивается. Россия же абсолютно ничего подобного не делает, и симпатии молдаван к ней держатся на голом энтузиазме. Сейчас, когда «униря» вновь разразилась молниями на горизонте, у нас и не думают ей что-то противопоставить. Пожалуй, прежнюю политику давно пора пересматривать, иначе в один прекрасный день вдруг выяснится, что бывшую республику СССР проглотило другое государство. Нам-то это вряд ли понравится, но возмущаться будет уже поздно.