Предварительные итоги референдумов объявлены: большинство жителей ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей проголосовали за вхождение этих регионов в состав России на правах субъектов федерации. Так, в ДНР за присоединение отдали голоса 99,23%, в ЛНР — 98,42%, в Херсонской области — 87,05%, в Запорожье — 93,11% избирателей.
Главы этих регионов уже направили президенту РФ Владимиру Путину просьбу принять новые субъекты. Дальнейшая процедура отработана ещё в 2014-м, когда принимали Крым и Севастополь. Должны состояться подписание федеративного договора, а затем его ратификация Федеральным Собранием. Госдума планирует проголосовать 3 октября, а сенаторы соберутся 4 октября. Символически закрепить приём новых регионов в состав России должны соответствующие поправки в Конституцию РФ.
Что теряет Украина и приобретает Россия
После того как будут улажены юридические процедуры, территория Украины станет меньше на 20%, и вместе с ней уйдет существенный экономический и человеческий потенциал. До 2014 года Киев во многом опирался на ресурсы Донбасса («Метинвест», «Азовсталь», «Донбассэнерго», «Запорожсталь», «Мотор сич», Запорожский железнорудный комбинат, Запорожская АЭС). Сельскохозяйственный ресурс Херсонской и Запорожской областей тоже трудно переоценить. Херсонская область является основным поставщиком зерна не только внутри Украины, но и в Европу. На этих территориях расположены основные химпредприятия и ведется добыча полезных ископаемых. От боевых действий промышленный потенциал региона серьезно пострадал, но вполне поддается восстановлению.
После принятия новых субъектов в состав площадь России увеличится на 0,6%, прибавив 108 840 кв. км. Для сравнения — это как одна Болгария или Эстония и Латвия вместе взятые. В Госдуме предполагают, что если восстановить уровень экономики мирного времени, то потенциал Донбасса и Приазовья составит более 130 млрд долларов по ППС (валовый внутренней продукт, рассчитанный по паритету покупательной способности), или 2,9% к экономике России.
Но это отдаленная перспектива. Пока же Россия будет вкладывать деньги в налаживание систем жизнеобеспечения новых территорий, в социальную поддержку населения, надо будет решать и много чисто юридических вопросов. Но главное — восстанавливать всё, что было разрушено. По оценкам глав ДНР и ЛНР, на восстановление каждого региона понадобится 1,5-2 трлн рублей.
К чему готовиться?
Евгений Маслов: Богдан Анатольевич, в каких границах новые территории будут закреплены в Конституции РФ?
Богдан Безпалько: Убежден, вхождение новых территорий будет в административных границах областей — Херсонской, Запорожской, Донецкой и Луганской. Те территории, которые пока находятся под контролем Украины, будем освобождать. Но главное, для начала обеспечить безопасность людей, которые голосовали на референдуме и там живут.
— Российские паспорта все будут получать или как в Крыму — по желанию?
— Уверен, что тот, кто является яростным противником получения паспорта РФ и вообще вхождения в состав России, просто покинет эти территории или будет выдворен, если он не совершал никаких преступлений. Ситуацию с крымской я бы не сравнивал, с точки зрения безопасности она совершенно иная. И с украинским паспортом там жить, я думаю, будет не очень комфортно. Тем более, что это будет вызывать подозрение в сотрудничестве с Киевом. Люди с ещё не освобожденных территорий пока вряд ли смогут получить паспорт РФ: чтобы въехать на нашу сторону, нужно пересечь линии фронта, Украина таких людей сейчас не выпускает. Скорее всего, этот вопрос будет отложен на будущее, когда полностью мы освободим новые территории из-под власти киевского режима.
— А как будем защищать и освобождать?
— Очевидно, что будут ставиться военные цели и задачи, существенно отличающиеся от тех, что были ранее. Будут предприниматься совершенно другие действия. Будет какая-то интенсификация, насыщение техникой и пр. — ряд мер, которые носят чисто военный характер.
— В том числе и применение тактического ядерного оружия?
— Конечно, это возможно. Тактическое ядерное оружие (ТЯО) очень скромное по своей силе. Для сравнения, если взорвать железнодорожный состав с тротилом — это будет 2,5 килотонны, а ТЯО — это 0,3 килотонны. Оно разработано для применения во фронтовых условиях, то есть против непосредственных боевых порядков противника. Вот сконцентрировались на каком-то участке танковый батальон или мотострелковая бригада, туда наносится удар, и весь этот ударный кулак уничтожается одним махом. Диаметр поражения после удара ТЯО не такой большой — от 1,5 до 5 км. То есть это не какая-то глобальная ядерная катастрофа, как мы привыкли воспринимать. Зря нас пугают так словом «ядерная». Тем более, что конвенциональное оружие порой может нанести ущерб больший, чем тактическое ядерное. То есть если взять несколько установок «Смерч» или «Химарс», они могут нанести больше ущерб, чем тактический ядерный заряд. Особенно, если попадут в какой-нибудь завод с химическим производством.
Поэтому не надо бояться применения ТЯО. И сами американцы с европейцами вполне допускают, что мы можем его применить. И мы допускаем. В конце концов сейчас ломаются абсолютно все правила, все рушится и у кого есть меч в руках, тот выживет. У нас он, слава Богу, есть. У нас есть оружие, есть еда и есть энергия. Могут быть только проблемы с какими-то технологиями ли товарами, которые придется замещать в срочном порядке, налаживать производство и т. д.
— Кстати, сейчас наверняка будут новые санкции после того, как мы включим новые территории в состав России.
— Будут. Но по большому счету, санкции против нас уже практически достигли потолка и даже наоборот, на Западе начинают по чуть-чуть их ослаблять: Европа разрешила закупать российский уголь, цемент, удобрения. Смотрите, подорвали сейчас нитки двух «Северных потоков», и когда наступит зима, для немцев это будет реальная проблема. Потому что у них был всегда запасной выход: если мы замерзнем, то как-нибудь договоримся с Россией и пустим газ по «СП-2». А теперь такого варианта у них нет. Сейчас санкции наносят европейцам все больший ущерб. Так что ещё посмотрим, что нового они смогут себе позволить после референдумов.
— А могут они в такой ситуации подтолкнуть к переговорам Киева и Москвы?
— Я сторонник не переговоров, а капитуляции. Теоретически, конечно, переговоры возможны, но только тогда, когда мы достигнем какого-то значимого военного успеха. Тогда с позиции государства, которое наступает, мы можем пойти на переговоры на своих условиях. Сейчас переговоры после тактического харьковского поражения нам точно не нужны.
— Но на нас явно будут давить. Особенно по мере того как приближается саммит «большой двадцатки», где планирует участвовать президент Путин. Как думаете, после того как Россия станет немного больше территориально, изменится на G20 расклад сил, или договариваться будет легче?
— Это зависит не только от исхода референдумов и вхождения новых территорий, а от того, как мы будем действовать дальше. Будем ли мы отвечать на удары? На самом деле, уважают только сильных. Если мы нанесем какие-то поражения, тогда к нам будут относиться с уважением. Все зависит от нашей решительности или долготерпения. И есть ещё такой момент: будет ли Путин лично присутствовать? От этого зависит, как пойдет диалог. Его присутствие будет означать, что мы не изолированы, как это пытаются представить на Западе, мы ведем экономическую и политическую активность. А не поехать президент сегодня может, только исходя из вопросов личной безопасности.