Впервые столкнувшись с летевшим на нас украинским дроном, я не на шутку испугался, хотя теоретически знал, что и как делать, чтобы не стать его добычей. Военные мне рассказывали, что надо бежать, постоянно изменяя направление движения, и не упускать коптер из виду, чтобы успеть увернуться от него в последний момент.
На словах все просто и понятно: беги, петляй, стреляй. Но, когда эта гадина стала нас атаковать, ночью, при ярком свете луны, я делал все не так. В башке даже мелькнула мысль, что «последний момент» уже настал. Жахнуло неподалеку. Но пронесло.
Спасаясь от дрона, я спрятался под абсолютно голым кустом то ли шиповника, то ли дикой смородины. Сейчас понимаю, что в объективе вражеского тепловизора я был похож на огромного жука-светлячка, переливающегося красно-оранжевым светом, который пытается зарыться в землю. Если бы сброс делали на меня, то пиши-пропало...
Зверобои запорожских прерий
Все это было полгода назад. Дроны противника тогда, конечно, тоже летали, но их было в разы меньше. А сейчас украинские «птицы» на Запорожском направлении просто совсем озверели. Гадить пытаются и днем, и ночью. Поэтому для охоты на них в подразделениях на «передке» создаются специальные группы: смелых, быстрых и сообразительных ребят. Меня с такими и познакомили. Их представили как самых бесстрашных и результативных охотников запорожских прерий. Позывные бойцов Амар, Замок и Щука. Все бойцы третьего Барса. Все прошли испытание передовой. Все согласились стать охотниками на «птиц» добровольно, понимая, что боевая работа сопряжена со смертельным риском.
— Одно время в поселке украинские дроны чувствовали себя, как дома, словно на гнездовье, косяками слетались, — рассказывает Амар. — И долбили здесь частенько. Подлавливали, когда бойцы теряли бдительность, и сбрасывали по несколько зарядов за раз. Затем «эфпевишки» стали залетать. Это заразы еще те, скоростные, юркие, прежде всего ищут армейскую технику. Если не встречают, то бьют по любой цели: военный или гражданский, им все равно, главное отработать и получить свой «кэшбек», Им за каждый результативный вылет платят. Если есть подтверждение, что дрон не в чистое поле упал, а попал в какую-то цель, то премия операторам обеспечена. Недавно вэсэушный дрон атаковал машину с гражданскими. В итоге три трупа, все женщины. Видели потом их ролик в какой-то хохляцкой «телеге». Так там подпись: «атакована машина со штабными офицерами оккупантов». Какие они после этого люди. Убили женщин, а выдали их за военных, и получили за это деньги. Твари, по-другому не скажешь.
— Завтра пойдем на охоту. Первые полетят часов в девять, как мы говорим, после утреннего кофе, — добавил Щука. — У них все четко, словно по расписанию.
— А давайте и я с вами. Лишние глаза и уши не помешают, — предложил я, хотя почти наверняка знал, что мне откажут.
Желание увидеть схватку с украинским дроном воочию меня переполняло. Для журналиста большая удача «пощупать» все самому, а не услышать, как это бывает.
На «сафари», как я не упрашивал охотников, меня с собой не взяли, но зато рассказали все в подробностях, «цветах и красках» и даже разрешили, из окна заброшенного дома, понаблюдать за поединком.
В Тарасе осколков, как в собаке блох
Чтобы я немного понял, что такое в реальности поединок с украинским «стервятником», мне показали место, где охотники устраивали свои первые засады.
— Мы тогда особо не понимали, как правильно выслеживать и бить «птиц», — рассказывает доброволец с позывным Замок. — Поэтому использовали обычную охотничью практику — приманивать и уничтожать. Знаете, как охотятся на тех же уток: выпускают на озеро макет утки и приманивают других птиц звуками, имитирующими утиное кряканье. Но только вэсэушных «птиц» мы решили ловить на манекен человека. Сейчас эта уловка уже не работает, немцы (так бойцы СВО называют украинских военных) просекли фишку и больше на нее не ведутся, но первые дни работала на ура. А вот и наш несчастный Тарас. Прошу любить и жаловать.
Если бы мне заранее не сказали, что я увижу манекен, а не человека, то я бы подумал, что за столом во дворе на солнышке вольготно, на расслабоне, примостился кто-то из наших бойцов. Камуфляж, броник, столик с кружкой. Все, как в жизни.
— Только раньше Тарас сидел под виноградом, — уточняет Замок. — Сверху сложно было различить детали, поэтому создавалось впечатление, что там солдат чем-то занимается. На нем еще кепка была. Ее вместе с башкой оторвало осколком в первый же день. Голову новую соорудили, а кепка вон валяется.
Замок показал на зеленые лохмотья, в которых только по козырьку и зеленой полевой кокарде можно было признать армейский кепи.
— На Тараса в первый день немцы набросились, как с голодного края, но и мы несколько «птиц» на него подловили, — уточнил Амар. — Это были наши первые трофеи.
— А сейчас на Тараса ловите? — спросил я ребят
— На пенсию его отправили. Хохлы тоже не дураки. После первых потерь сообразили, что это подстава. Сейчас мы просто троллим немчуру манекеном. Да и жалко Тарасика, он же весь в осколках, — пошутил Амар.
Пустой, без плит, броник манекена был пробит в нескольких местах. Глядя на него, я невольно пошутил: «а ведь на его месте мог быть я» и тут же, сплюнув, постучал по деревянному забору — «типун мне на язык».
«Шутки закончились, сейчас твари рванут на нас»
— А теперь все, шутки закончились, — объявил Амар. — Я впереди, Щука с ружьем (антидроновым ружьем — прим. ред.) за мной, Замок прикрывает. К друг другу не жмемся. Военкор, ты в том дом, — старший группы показал на кирпичный дом с абсолютно целой голубой крышей из металлопрофиля под черепицу. — С него хорошо будет видна наша позиция у церкви. Расходимся. Немцы кофе допили. Ждем тварей.
Я едва успел добежать до дома, осмотреться, куда драпать, если дрон залетит в выбитое окно, как на улице раздались выстрелы. Со второго этажа было четко видно, что Замок и Амар режут воздух автоматными очередями. Между ними, ближе к церкви, стоял Щука и, целясь в небо антидроновым ружьем, совершал им небольшие движения, словно рисовал в воздухе круг. «А где же дрон», — пытался высмотреть «птицу» в небе, но так ничего не увидел.
— Я его держу, — закричал Щука. — Не стреляйте. Он сдох, садится. Смотрите за небом.
— Понял. Смотрим. Пока тихо, — ответил Амар.
— У меня чисто, — эхом отозвался Замок.
Позже, когда охота закончилась, мне объяснили, что, даже посадив вражеский дрон, небо обязательно надо контролировать. Операторы ВСУ запускают сразу по несколько дронов, которые могут атаковать охотника и отбить, казалось бы, пойманную «птицу».
— Эй, журналист, иди фоткай, — крикнули с улицы. Выйдя из дома, я увидел Замка и Щуку, держащего в руке черный дрон. Он, кстати, больше был похож на паука, чем на «птицу».
— А где Амар, — спросил я, не увидев старшего группы рядом.
— Похоже, что дрон успел сделать сброс, но тот не взорвался, — ответил Щука. — Он пошел искать.
В это время со стороны церкви раздалась короткая очередь и негромкий взрыв.
— Добил, — пояснил Щука.
Через пару минут подошел и Амар.
— Прямо на дорожке к церкви «вог» (граната, которую используют для сброса с коптеров — прим. ред.) упал, — объяснил старший группы, — Там люди ходят. Пришлось добить, чтобы не наделал делов.
— Ребята, и сколько же за день «птичек» набиваете? — спросил я.
— Когда как, — рассказал Амар, — На прошлой неделе целый мусорный мешок ими набили...