Онлайн с Найком Борзовым

Ведущий конференции: Друзья, добрый день! Мы находимся в пресс-центре «Аргументы и факты», меня зовут Наталья Кожина. В гостях у нас Найк Борзов. Здравствуйте! Найк Борзов: Добрый день. Ведущий конференции: Выходит новый альбом, собственно, по этому поводу вы у нас здесь. Я хочу начать вот с какого вопроса: вы в одном из последних интервью сказали, что ваш новый альбом носит политический характер, и при этом вы всё время подчёркиваете, что вы человек вне политики. Так как всё-таки эти две вещи совмещаются? Человек вне политики написал альбом с политическим характером? Найк Борзов: Я этого не заявлял, честно говоря, это уже фантазия журналистов. Я сказал, что у меня в альбоме есть песни и на политическую тему, скажем так. И одна из них — это песня «Подсос и Отсос». По большому счёту, отношения между людьми — это, в принципе, политика. Семья — это политика, в какой-то момент, когда уже чувства становятся уважением, привычкой. Во многих семьях, я имею в виду; я не говорю про тех, кто до конца восторгается друг другом и, как молодые, бегает по пляжу до девяноста лет. Я имею в виду большинство людей, обывателей, которые живут именно так, как надо, как положено, как правильно. Это и есть политика, правила придуманы для тех, кто не может жить хорошо, правильно. Для тех, у кого центр ценностей смещён или вообще отсутствует. Поэтому для них придуманы законы, чтобы они не нарушали, не убивали никого, не воровали: легко же — идёшь, и «ой» — лежит какая-то штучка, взял и пошёл дальше. А эту штучку оставил человек, просто наклонился и отвернулся, не важно, в общем. Для этого и придумали закон. Мой альбом примерно об этом, о том, что вся наша жизнь подвержена вот этой некой политике. Ведущий конференции: Вам это не нравится? Найк Борзов: Нет, я этому посвятил не целый альбом. У меня альбом состоит из двух частей условно. Одна светлая — там есть элементы направления к прозрению внутреннему, к гармонии, к каким-то таким вещам, к жизни в космосе вообще, не просто в своём маленьком микромирке, в муравейнике. А вот именно к восприятию себя как части большого, огромного, бесконечного организма, если мы говорим о космосе, как о живой субстанции. Ведущий конференции: А вторая часть? Найк Борзов: Вторая часть уже приземлённая всё-таки, о том, что с людьми происходит здесь в данный момент и к чему это ведёт, к каким негативным последствиям. Первая сторона у меня для тех, кто находится на уровне радости внутри. Для людей, которые умеют находить вот эти вот прекрасные мелочи, которые цепляют тебя и не дают скучать по жизни до конца. Скорее всего, так. Есть песни, которые бьют прямо. Ну, как, когда котёнок нагадил, его тыкают носом в то, что он сделал, — у меня есть примерно такие песни на альбоме, но я не про котят говорю, а для людей пишу.

Конечно, запомнилось, я помню этот момент, это выступление на её концерте в клубе Москва Hall, но тем не менее, когда мы записывали песню, мы это делали каждый в своей студии, каждый в своём городе. Я это делал в Москве, Линда вроде бы в Греции, аранжировка делалась где-то ещё, а сводилось это всё вообще в Лондоне, то есть мы даже не встречались, все участники процесса, мы максимум созванивались по телефону. Сейчас таких возможностей очень много — по интернету перекидываться информацией, ты у себя дома открываешь, прямо быстренько спел под гитару, записал и отсылаешь дальше. У меня есть ряд таких проектов, мы так делаем: один человек на Гоа живёт, несколько в Подольске, духовая секция, например, я вот в Москве, и вот мы как бы мутим. Человек с Гоа мне присылает какие-то заготовки, на них записываю гитару или голоса, если надо — отсылаю духовой секции, либо каким-то басистам знакомым. Мы вот так вот пересылаем, и это получается какой-то проект, гравитационная сингулярность называется, чёрная дыра, даже психоделическая инструментальная музыка.

Вика учится в Москве. Ей будет 10. Насчёт образования, здесь очень много моментов, с которыми я совершенно не согласен. Я стараюсь ей объяснить, тот же у них есть предмет «окружающий мир», у нас, например, такого не было. Они все в каких-то религиозных заморочках, мне кажется, что это лишнее для детей в принципе. Сексуальное воспитание совершенно лишнее для детей. Дети должны оставаться детьми как можно дольше. Цель родителей — сделать их детство как можно дольше детством, настоящим, классным, чтобы он бегал, развивался, книжки читал нормальные, а не вот этот «окружающий мир» непонятный. Историю учил хорошую, правильную. Я стараюсь доносить, мы с ней уроки делаем, спрашиваю, что задали. Она сидит, математику делает, а я пока читаю окружающий мир. Есть какие-то вещи, которые реально зомбируют, я вот их стараюсь объяснить нормальным детским языком, чтобы она поняла. Тут очень важно: школа — это нужно, это обязательная история, но, если нет возможности нанимать каких-то частных педагогов в таком нереальном количестве, а у нас редко кто-то сочетает все науки сразу, разве что был Ломоносов, но его уже нет давно, а так бы я его нанял. Поэтому стараюсь ей подсовывать музыку хорошую, фильмы, книжки.

Вы свою музыку ей подсовываете?

Ну, она на самом деле постоянно её слушает. Записал песню и ставлю её в машине, реакция дочки мне нравится. По ней я понимаю, что это за песня, какая она. Какие-то песни она просит не ставить больше никогда, особенно грустные, где я пою от своего лица, как со мной всё очень плохо, она просит больше не петь таких песен на концертах. Слёзы даже наворачиваются, я в зеркало заднего вида вижу это и выключаю песню. «Не нравится», — говорю; не нравится типа не нравится, не нравится и нравится — это одно и то же, только взывает разные эмоции.

Я читала, что вы для неё написали песню. Даже в планах было выпустить детскую пластинку. Я не знаю, насколько это вообще сочетаемые вещи, может, опять что-то переврали в прессе.

Нет, как-то я говорил по поводу детской пластинки, но это уже больше к пенсии относится, когда, как Игги Поп, буду прыгать голый в джинсах по сцене, тогда и буду детские песни писать.

А про настоящую любовь вы расскажите?

Я люблю постоянно, я даже не знаю, это чувство не прекращается. Любовь — это то, что помогает. Если ты перманентно влюблён, постоянно, если ты латентно влюблён, даже если ты не подозреваешь, если ты просто находишься в позитивном, в положительном направлении всегда — то это круто. Если вы имеете в виду влюблённость в девушек, в женщин…

Ну, наверное, читатели про это и спрашивали.

Я не хочу об этом говорить, я считаю, что это прекрасно, девочки и мальчики — это идеально

Спасибо вам и все тем, кто задавал свои вопросы, всего доброго.

Мы говорили об этом, потому что нет каналов, которые хотят.

Подождите, вы сами говорили, что не вопрос — берут, ценят вашу музыку, а тут вы говорите, что не пускают. Давайте как-то разберёмся.

Нет, это сейчас, когда все уже наелись деньгами, сборами средств и дисциплиной. Я помню на одной радиостанции какой-то недопопсовый исполнитель, который со всеми «братается», сказал, что существует такая история: человек взял песен за деньги в ротацию на радио столько, что у него не помещается это просто в сутки. Был момент, когда рок перестали крутить, была только «Фабрика Звёзд», все нулевые годы прошли под эгидой этого хардкора, когда вытаскивали молодых детей, пускали в этот наркоманский трип и смотрели, как это всё развивается, как мышей в лаборатории. Мне показалось это очень страшным, и не хотелось участвовать именно в такой концепции шоу-бизнеса, поэтому я на восемь лет ушёл в тень.

Сейчас вам эта концепция шоу-бизнеса нравится? Вы готовы в ней участвовать?

Сейчас всё хорошо, люди опять слушают нормальную музыку, много людей, которые скучали по моей музыке. У меня накопился ряд песен, которые я бы хотел записать, и я их начал записывать. А что мне теперь их не выпускать и положить обратно в стол?

С роком проблем нет никаких вообще, у него сейчас постоянные новые волны появляются, новые соединения и так далее, но кризис — он в голове людей. Их кормят, но они ленивые и не хотят искать. А кормят их трешем, адским искусством, адским месивом, безвкусным, у меня очень много слов, но я не буду их говорить. Человек, учитывая, что он ленивое животное, воспринимает этот хардкор, и этот хардкор становится его частью. Ты — то, что ты ешь, не только еду, но и то, что ты ешь в информационном плане. Соответственно, у человека складывается ощущение, потом он в него уже верит, потом это остаётся у него на подсознании, становится его кровью, костями и мясом, то, что в музыке или в искусстве ничего не происходит. В роке ничего не происходит, крутится этот бесконечный треш на «Нашем радио», один к одному, это бесконечная дворовая безвкусица.

У нас сейчас интернет есть в конце концов, у нас же не железный занавес. Ты сам выбираешь: хочешь — слушаешь Ваенгу, а хочешь — Найка Борзова.

Это вам так кажется, что у нас не железный занавес. У нас нет конкуренции, у нас нет каналов, которые крутят другую музыку, у нас нет радио, которое крутит другую музыку. У нас очень много андеграунда, который реально выше уровня западного андеграунда, как минимум на уровне даже всё тех же Фирмачей. С точки зрения воспитания подрастающего поколения — это невыгодно, потому что подрастающее поколение должно работать и слушаться, а не творчеством заниматься, интеллектуально развиваться и вопросы задавать. В будущем должно быть больше скота, политика такая. Поэтому здесь нет конкуренции, если бы у нас дали возможность развиваться музыке, тому же року нормально, альтернативе, техно, минимал, фолк — да полно музыкантов, которые творят крутую музыку, но они собирают зал по 300–400 человек как максимум. А у нас как воспринимают все: то, что крутят, то человек и покупает. Я очень часто обращал внимание на это. Я вообще телевизор не смотрю, но, бывает, в гостях или гостиницах попадаю на рекламу, а потом вижу, что у знакомого какого-нибудь все эти тюбики стоят, вот то, что я в рекламе видел. Люди не ищут, не читают инструкций.

Я согласна, но вы просто говорите за всех, давайте разделять.

Я тоже собираю залы, мои поклонники приходят на концерты, они слушают хорошую музыку, я смотрю, что у людей таких и хардкора в аудиозаписях полно, но тем не менее… Я помню такие 90-е, когда знакомые, бандиты настоящие, которые приехали из других городов, занимались своей «работой», но тогда было жёстко. Помню, какие-то коммерсанты умирали по несколько штук в подъезде, кто-то в машине взорвался, кто ещё что, ну неважно. И я помню, как разговаривал с этими людьми, они меня слушали, я говорил им, что я вижу со стороны, без компромиссов, ужимочек, всё как есть, а через год, я смотрю, это уже другой человек. Мне нравятся эти моменты, когда психоделика влияет на внутреннем, на подсознательном уровне, когда человек не сразу стал хорошим, а постепенно берёт и меняется. Он к этому приходит сам, не кто-то ему говорит, что так надо сделать, а он сам к этому приходит, потому что этого хочет. Музыка и творчество должны жить, это же искусственное всё, они должны создавать другие реальности, с помощью которых человек понимает, что есть, кроме сейчас, что-то другое. Сейчас, например, он воспринимает это как что-то негативное, от этого у него постоянные депрессии, он понимает, что это не то. Вот красота. А вот это ему не интересно, он начинает делать маленькие шажки, если он грамотный, то задаёт вопросы, он идёт к цели какими-то обходными путями, а я, если понимаю и знаю, как это сделать быстрее, могу ему показать эту дорогу, и он уже не будет обходить, а придёт намного быстрее, но только в том случае, если он готов. Поэтому я не пишу никогда прямолинейных текстов, я пишу тексты для тех, кто готов их воспринимать, для тех, у кого есть потенциал для этого.

Это песня, которая открывает пластинку. Эту песню я написал в Калининградской области, я там медитировал, отдыхал. Жил на хуторе, никого вокруг на несколько километров, у меня там были друзья: шотландский пони, и к нему ещё приходил кролик из леса, прибегал, и они там паслись прямо во дворе, ещё был белый и красивый кот, не помню, как его зовут. Ну и несколько человек жили рядом, которые помогали мне в быту. Собственно говоря, я сидел на берегу, вернее, даже не на берегу, там река в лесу, накрытая деревьями. Калининградская область — это бывшая немецкая область, туда немцы приезжали гулять и просто воздухом дышать, вот такое вот хорошее в этом смысле место. И вот эта река течёт, а у неё посередине камень, я добирался до этого камня по другим камням, садился на гитару и сидел. В меня втекало хорошее, а из меня и вытекало плохое, меня прямо промывало рекой. В таком состоянии написал песню «Поток».

Очень много вопросов на тему того, почему так долго вы работали над альбомом, я так понимаю, что для вас свойственно, то есть у вас вещи быстро не рождаются, потому что, если посмотреть, какая у вас разница между альбомами, то зачастую всегда несколько лет проходит.

Нет, песни-то пишутся быстро, я песню пишу: начал и закончил, но бывает так, что начал, что-то отвлекло, и закончил через десять лет, как и было с песней «Маленький Иисус» из альбома «Заноза». В основном, я стараюсь закончить песню прямо сейчас, потому что может быть такая пауза. Часто я беру какие-то недописанные тексты, и тяжело к ним вернуться: проходит время, и эта тема уже не так актуальна, либо текст надо полностью переделать. А здесь получилось так, что изнутри у меня был тур, я как раз вот там писал новые песни, начал записывать в студии альбом уже в 2011 году, первые треки начали записывать, барабаны наложили. Параллельно у меня случился маленький коллапс — у меня появилась группа «Killer Honda», из-за которой у меня полгода вылетело, мы успели написать песен, записать альбом, выпустить его в 2013 году. Тем не менее это дало мне возможность, у меня альбом был уже готов к этому времени практически, то есть мы находились на стадии миксов, какие-то песни мы уже миксовали к 2013 году. Я его хотел вообще выпустить сначала весной 2013 года, потом осенью, но вот так вот сложилось, что правил мой перфекционизм, он не дал мне возможности сделать это раньше. Но «Killer Honda» дала мне возможность понять, что меня не напрягает, а что не так в том, что я делал в своей пластинке. Как раз вот в этот период с декабря 2013 по настоящее время, закончили альбом мы буквально 2–3 недели назад. Буквально сразу о нём пошла какая-то информация.

4 года работы — это, в принципе, много, вы довольны тем, что родилось, тем, что получилось?

Да, мне очень нравится результат. Честно говоря, у меня редко такое бывает, не со всеми пластинками, когда я слушаю свой собственный альбом ещё какое-то время после сведения и мастеринга. Я ещё обязательно слушаю его каждый день, и в этот раз у меня был период после окончательного мастеринга альбома. Понятное дело, я его гонял, потому что мне нужно было его в правильной последовательности расставить, но тем не менее я его слушал по четыре, по пять раз в день, и он мне совсем не надоедал. Когда я уже выстроил трек-лист, я его практически каждый день слушал и вот до сих пор.

То есть для вас, в принципе, определить, хорошо или плохо — это какие-то свои личные ощущения, не то, что сказал какой-то знакомый, какой-то профессионал из вашей сферы. На себя опираетесь?

В первую очередь, на себя, да, а потом мне уже, конечно, важно мнение людей, которые со мной работают, этим занимаются, моих единомышленников. Ну и людей, которые врубаются в музыку, потому что такая музыка не то что не для всех, просто в современном обществе вот этих вот безумных форматов, какого-то треша в искусстве, культа треша такого. Красота и романтика они как бы отошли немного. Сейчас модно вот эти трусы, желательно полосочки, чтобы по максимуму что-то перекрывали, очень много блестящих штук, перьев, плясок — Индия какая-то.

Это вы так обрисовали то, что в музыкальном мире сейчас творится?

В России сейчас нашу великую культуру почему-то стараются подменить какими-то иностранными тенденциями. Но всё равно тем не менее есть русские музыканты, которые творят на уровне тех же Фирмачей, но делают настоящую русскую музыку, это вот я, например.

Вы сейчас без сарказма сказали?

Да.

Кого вы подразумеваете под единомышленниками, кто эти люди?

Музыканты, которые со мной играют; люди, которые занимаются моим проектом, которые занимаются мной. Мой менеджерский состав, моя директриса, которая переживает за меня, мы команда, и для меня важно, чтобы им тоже это нравилось, и, соответственно, угар будет совместным.

У вас вчера было выступление в клубе, вы там какие-то песни с нового альбома исполняли? Мне просто интересно, как публика воспринимает?

Вчера был концерт группы «Killer Honda», и мы играли весь альбом, как раз весь аутсайд, который вышел в декабре 2013 года. Сейчас у нас выходит виниловая пластинка, и как бы немножечко тираж задержали на таможне, и вот он должен быть через 2–3 дня в Москве. Сегодня у меня концерт в клубе «Артефакт», буду играть акустическую программу: не будет барабанов, бас-гитары, бэк-вокалов, то есть всё будет очень лаконично, минималистично: две акустические гитары и голос. Такие вот песенки у костра, но только костёр в клубе разжигать не будем, потому что пожарники не разрешат, хотя было бы мило. А вот песню из нового альбома я обязательно исполню сегодня в акустике, посмотрим, как публика отреагирует.

Я предлагаю сообщить все явки, пароли по поводу того, когда будет релиз альбома, и собственно говоря, когда будет презентация, и приступим к вопросам слушателей, потому что они уже просятся.

Релиз альбома намечен на 15 апреля, в предпродаже он уже есть на iTunes, можно его найти, в последствии будет на всех интернет-площадках, где музыка есть, и винил мы выпускаем в течении трёх месяцев. 15 апреля — это релиз моей новой пластинки «Везде и Нигде». Чуть раньше, 8 апреля, будет премьера клипа на песню «Поток» на YouTube, это песня, открывающая альбом «Везде и Нигде». Ну а 29 мая в Москве пройдёт мой большой концерт в «Главклубе», где я буду играть практически все песни из нового альбома, из ранних альбомов буду играть много песен, хиты исполнять буду. Будут друзья мои, музыканты, всё будет очень ярко, красочно и незабываемо. Такие концерты я даю нечасто, у меня будет более широкий состав музыкантов, то есть я готовлюсь именно к нему, вообще, подобных концертов будет 2–3 максимум. Собираемся это отснять и сделать большой эфир с этим концертом на телевизоре, возможно, выпустить на носителях даже.

То есть для вас сегодня нет проблем попасть на телевидение?

Музыки хорошей мало, поэтому люди чувствуют, тянутся ко мне, хотят.

То есть это не вы обиваете пороги: «Пустите, пустите на канал»?

Я высылаю альбом, к примеру, мой знакомый на радио работает, я его знаю чёрт знает сколько лет, мы с ним давно общаемся уже, я ему просто посылаю свои песни, он мне тут же перезванивает через пять минут и спрашивает, когда это можно ставить? «Это круто», «Это просто шедевр» — вот такая реакция. Нет равнодушных, это мило, не все песни нравятся, но они все очень разные, я думаю, каждому понравится хоть один трек в этом альбоме, потому что нет ни одной похожей песни, похожей темы — будет интересно.

Вчера был эмоциональный момент, концерт был эмоциональный, мне понравился.

Эмоции вам в основном дает творчество?

В основном да...В момент написания, записи, исполнения, оформления, да чего угодно. Бывает звук какой-то ляжет в куплете каком-то, который никто никогда не заметит, не услышит, а тебя это дико вставляет. Это такие вещи, которые ты понимаешь на подсознании, что это будет круто, и других это не может оставлять равнодушными.