Гулять пока рано
Оказалась ли самоизоляция эффективной мерой?
– В предыдущие годы я делал всё для того, чтобы люди выходили на улицу, общались, участвовали в праздниках. А сегодня занимаюсь тем, чтобы было как можно меньше контактов между москвичами и меньше риска их заражения. Это тяжело, но я чувствую поддержку москвичей, которые по собственному желанию помогают соседям, близким и даже незнакомым людям. У нас оптимальный режим самоизоляции, которого москвичи придерживаются, за что им большое спасибо. Это даёт возможность не ужесточать меры. Для сравнения можно взять Нью-Йорк. Примерно такая же ситуация, как и сроки начала эпидемии.
Но там уже месяц бушует эпидемия по самому жёсткому сценарию, а Москва дала себе лаг в 3–4 недели – для адаптации медицинской системы, адаптации граждан, разворачивания тестовых систем.
Может, пора отменить домашний карантин? Или сделать исключение для прогулок с детьми?
– Чтобы пойти в магазин, в аптеку, выгулять собаку, горожанам не нужен электронный пропуск. Но многие этим пользуются, совершая на самом деле прогулки. А теперь давайте представим, что завтра я разрешу прогулки в парках и дворах, в том числе с детьми. Как это будет выглядеть? Вот двор, где из 3–4 тыс. жильцов тысяча – это дети. И все они вываливают на прогулку. Дети общаются, так же поступают их мамы и бабушки. В течение суток-двух будет столько контактов, что про самоизоляцию можно забыть. Мы погрузимся в пучину настоящей эпидемии.
Как вы оцениваете результативность пропускной системы?
– Я уверен, что эта система наиболее эффективная и справедливая. Решение по электронным пропускам мы принимали очень непросто. Откладывали его день за днём. Раньше вы просто сели на метро или в автобус и поехали. Сейчас надо заранее заказать пропуск, и не факт, что вам его дадут. Будет отказ, если вы уже исчерпали допустимое количество поездок или едете на предприятие, которое на самом деле не работает. Количество людей, передвигающихся по городу, снизилось на 500–800 тыс. человек. Мы занимаемся не законопослушными гражданами, получившими пропуска, а нарушителями. Это жёсткие меры, но когда 12 млн горожан соблюдают ограничения, а кто-то просто наплевал на них, наверное, это неправильно. Например, есть предприятие, которое сейчас не действует, но заказывает 300–400 пропусков для своих сотрудников. Зачем?
Есть ли у Москвы запас прочности?
Справятся ли городские власти с растущим числом заболевших?
– Наша больничная сеть справляется с поступающим потоком пациентов, создано 15 тыс. коек для коронавирусных больных. Но нельзя рассчитывать на идеальные графики, будем готовиться к любому развитию ситуации. По моему мнению, мы не вышли на плато и у нас не позитивная динамика. Мы даже середину пути не прошли.
Чтобы и в дальнейшем справляться с потоком пациентов, необходимо увеличивать госпитальную сеть, количество коек, число врачей. Мы предполагаем в ближайшие полторы недели почти удвоить количество коек для коронавирусных больных. Каждый день перепрофилируется по 1–2 больницы, чтобы коечный фонд составлял 27–30 тыс. коек.
Помимо этого около специализированных стационаров строятся быстро возводимые корпуса – чтобы долечивать тех, кто уже нормально себя чувствует, но кому ещё нужен медицинский контроль.
Хватает ли в столице медиков для борьбы и с коронавирусом, и с обычными болезнями?
– Мы задействовали несколько десятков тысяч медиков для борьбы с коронавирусом. Это врачи, ординаторы, студенты, младший персонал. Участковые врачи, врачи скорой помощи – сейчас все на переднем крае. Плюс в Москве открыты 45 поликлинических центров, которые работают круглосуточно.
Я предостерегаю всех от самолечения. Вызывайте врача и следуйте его назначению, а не втихую действуйте, наслушавшись советов знакомых. Самые тяжёлые больные в Москве (и 2/3 смертей от коронавируса) – это те, кто пытался заниматься самолечением.
Для всех стадий болезни подобраны лекарства, идёт поиск ещё более действенных препаратов. Международных протоколов по коронавирусу просто нет. Мы стараемся найти наиболее оптимальные методы, есть целая группа врачей, которая занимается выработкой методик и подбором лекарств. Они это делают вместе с федеральными коллегами. Есть ещё непростая задача – закупить дефицитные лекарства и доставить их пациентам. Вопрос о других видах медпомощи, на мой взгляд, очень закономерный. Так вот: вся экстренная помощь оказывается в полном объёме в 10 высокотехнологичных клиниках. Что касается плановых операций, которые могут подождать 1–3 месяца, то их лучше отложить.
Сколько в Москве делается «ковидных» тестов? Нужно ли массовое тестирование?
– Мы делаем тестов в разы больше, чем в других регионах, потому что у нас мощная лабораторная система. И я убеждён, что чем больше их будет, тем лучше. Это позволяет быстрее начинать лечение людей, выявлять точки распространения вируса. Ещё 2–3 недели назад мы делали 3–4 тыс. тестов, неделю назад – уже по 20 тыс. Но большинство расходных материалов специфичные, их достать не так просто. С трудом заключаем контракты, чтобы наращивать объёмы тестирования.
Мы выбираем максимально эффективные тест-системы, чтобы свести к минимуму ложноотрицательные случаи.
Новый профильный стационар в ТиНАО – это временное сооружение, как в Ухане? И почему его возвели не в центре, а на периферии?
– Мы могли поставить стационар в плотной городской застройке, где есть все коммуникации. Но специально выбрали поселение Вороновское, хотя для этого потребовалось построить с нуля 17 км газопровода, новые дороги, очистные сооружения, водозабор.
И не стоит сравнивать центр в Вороновском с временными строениями в Ухане. У нас капитальная высокотехнологичная клиника, соответствующая стандартам инфекционной больницы, которая будет работать десятилетиями и которая очень нужна для обслуживания жителей ТиНАО.