Вымирающий вид: как в России выживает малый бизнес

Надежда Кузьмина / АиФ

«Будем выживать»

С 7 часов утра в Волгограде возле павильона, где реализуют свою молочную продукцию местные фермеры, толпятся люди.

   
   

— А сегодня они точно будут? — спрашивает одна из покупательниц у женщины, торгующей сметаной.

— Обязательно. Если не сами, так родители приедут или соседи, — говорит молочница.

Люди выстраиваются в очередь, чтобы купить настоящее деревенское молоко. Фото: АиФ/ Надежда Кузьмина

Татьяна и Андрей — фермеры из Городищенского района — приезжают примерно через полчаса. Из тёмно-красной семёрки выгружают фляги с молоком, заносят поддон со свежим домашним творогом. Десять лет назад Татьяна и Андрей переехали из Волгограда в деревню и занялись фермерством. Сейчас на их частном подворье уже 15 коров. Из молока они делают несколько наименований продуктов, в том числе сыр, творог, сметану, каймак, сыворотку.

«Сейчас зима — у коров молока мало, поэтому продаём в основном только само молоко и творог, — говорит Андрей, — да и покупать люди стали мало — экономят. В этом году, наверное, будет поститься 50% населения».

Молоко от своих коров Татьяна и Андрей продают по 50 рублей за литр, творог — по 300 рублей за кило. Торговля идёт бойко. Две фляги по 40 литров уходят меньше, чем за час.

— А что, творога уже нет? — спрашивает седовласый мужчина. — Давно закончился?

   
   

— Минут пять назад, — отвечает Татьяна.

Натуральная продукция заканчивается быстро. Фото: АиФ/ Надежда Кузьмина

«Цены мы пока не поднимали, торгуем так же, как и до Нового года, — говорит Андрей, — но уже думаем, честно говоря, над тем, чтобы поднять. А что делать? Первое зерно мы брали по 40 рублей, а сейчас оно стоит уже 90 рублей. Само молоко в магазине подорожало до 56 рублей за литр. Будем выживать как-то, конечно, не собираемся сворачиваться, — добавляет фермер, — нам же ещё кредит выплачивать. Каждый месяц приходится отдавать в банк по 130 тысяч рублей. Мы брали эти деньги на развитие фермерства. Обещали нам дать субсидирование, как фермерам, но уже два года прошло, а мы до сих пор ждём. Говорят, денег нет».

«Надо просто упираться и работать»

— Я бы, может, и хотела закрыться, но не могу — у меня люди. Как они будут без работы? — говорит Валентина Калегова. С 1998 года она руководит мини-пекарней. Обеспечивает хлебобулочными изделиями несколько сельских поселений в пригороде Волгограда. — Были времена и похуже. Мы, как вспомним 90-е, так вздрогнем. А сейчас надо просто упираться и работать, вот и всё. Конечно, стало проблематичнее с кредитами. Раньше мы пользовались, а сейчас не знаю, будем ли».

Валентина Калегова говорит, что за 17 лет малый бизнес видел всякое. Фото: АиФ/ Надежда Кузьмина

Кредит Валентине Александровне необходим, чтобы перевести производство на газ. Пекарня оборудована электрическими печами, поэтому за свет каждый месяц выходит приличная сумма.

«Я по основной своей специальности — инженер-строитель и привыкла работать. Сегодня надо положить кирпич, завтра — и будет стенка, — говорит Валентина Александровна, — сиюминутной выгоды не бывает в бизнесе, а в нашем производстве — тем более. Каждый день нужно испечь, продать, взять заявку и т. д.».

Технолог Лариса Александровна с гордостью показывает цех по производству хлеба. Настоящий ржано-пшеничный хлеб и сдобные батоны здесь готовят на опаре по ещё советским технологиям, без использования искусственных добавок.

В условиях жесточайшей конкуренции хлебопёкам помогают выживать советские ГОСТы. Фото: АиФ/ Надежда Кузьмина

«Единственное, что до последнего времени применяли — это сухие дрожжи, — говорит технолог, — но и они теперь подорожали — почти в два с лишним раза. Будем теперь наши закупать, отечественные, сырые. Что касается муки, то она всегда дорожает в январе, а в феврале цена на муку уже пойдёт на спад. Это не зависит ни от урожая, ни от санкций. Просто мукомолы каждый год поднимают цены на муку в это время».

В пекарню заходит мужчина.

«Валентина Александровна, а работы нет?»

«Вакансий водителей пока нет, — отвечает Валентина Калегова, — могу взять вас пекарем», — но мужчина отвечает отказом и уходит.

— Женщины могут почему-то работать пекарями, а мужчины нет, — удивляется Валентина Александровна. — Считают, что работа эта тяжёлая. Иностранную рабочую силу я принципиально не беру — лучше мы возьмём своих и научим, а если нужно, то и перевоспитаем. Сейчас зима — народ ещё бездействует. Ближе к весне зашевелится, начнёт работать, планы строить. Цену на хлеб мы поднять не можем (через несколько дней цены на хлеб во всех волгоградских магазинах, в том числе и в этой пекарне, выросли примерно на 2 рубля — прим. ред.). Были времена, мы продавали хлеб по цене муки — прибыли, считай, вообще не было. А сейчас ещё нормально. Конкуренция не позволяет нам халтурить. Плохо испечёшь — ничего не продашь».

«Будем искать новые рынки сбыта»

«Поначалу, когда мы открылись в 1999 году, было тяжело, а потом через несколько лет, вплоть до 2008–2009 года, наоборот — очень хорошо, — рассказывает хозяйка небольшого ателье по пошиву спецодежды Татьяна Чепайкина, — предприятия работали, и у нас было много заказов. Потом опять начался кризис, пошёл спад производства, а сейчас так вообще. Сегодня у меня был оптовик, который на рынке нашей одеждой торгует, жаловался, что вообще ничего не продаётся. Люди потерялись. Деньги откладывают. Если нет никаких проверок, то и одежду никто рабочую не покупает. Ходят каждый, как оборванец».

Цех по производству спецодежды. Фото: АиФ/ Надежда Кузьмина

Татьяна говорит, что ощутимее всего по их производству ударило повышение отпускных цен на ткань:

«Мы стараемся работать с белорусской тканью, так как она очень качественная, но она подорожала. Стали брать китайскую — она дешевле, но и на неё поднялись цены. Если в июле – августе я покупала ткань по отпускной цене 85 рублей за метр, то сейчас уже по 116 рублей. Кредитов у меня нет, да и я стараюсь их не брать. Лучше вложить собственные деньги или перезанять у кого-то».

Цех по производству одежды находится прямо в подвале жилого дома. Всего в ателье работают 4 швеи. Делают зимнюю и летнюю рабочую одежду. В день каждая швея сшивает 3–4 костюма.

В ателье, помимо рабочей спецодежды, шьют и костюмы для рыбаков и охотников. Фото: АиФ/ Надежда Кузьмина

«Люди уходят, потому что работы нет — мало заказов. Но в то же время очень много закрывается других ателье — соискатели есть. Но нам самим делать нечего, куда их брать? Будем искать другие рынки сбыта. Попробуем зайти в Астраханскую область и в магазины «Туризм. Охота. Рыбалка», которые сейчас открываются. А ещё запустим сайт», — делится своими планами по выходу из кризиса Татьяна Чепайкина.

Татьяна уже решила, что примет на работу менеджером старшего сына-студента. И ему — опыт, и с родственниками вести бизнес всегда как-то надёжнее.