Миллионы — из мусора. Как отходы превращают в доходы

Удастся ли властям взять под контроль «мусорных королей»?

   

   

Что скрывают свалки?

На городскую свалку Челябинска тянется поток мусоровозов. Они сворачивают к пункту весового контроля. Навстречу едут пустые грузовики. На первый взгляд полигон мусорных отходов живёт обычной жизнью.

Но если зайти с тыла, тайными тропами, минуя официальный охраняемый вход, можно увидеть другую — тайную — жизнь челябинской свалки.

Челябинский «Сталкер»

Проникаю внутрь через один из лазов. Пейзаж вокруг — словно из фильма Тарковского «Сталкер»: вдалеке виднеются какие-то сооружения, окна которых зияют пустотой. В сторону домишек идёт человек. На нём толстый, видавший виды пиджак, серые брюки, но в заскорузлых пальцах мобильный телефон.

«Ой, я заблудилась! А как на свалку попасть?» — пытаюсь заговорить с ним.

«А что на неё попадать-то? — огрызается он. — Вон с той стороны въезд, не ошибётесь».

   

   

Но я иду рядом с ним, и новый знакомый спрашивает: мол, потеряла чего? Угу, киваю я, вчера документы выбросила случайно.

Незнакомец представился Николаем и спросил: буду ли я всю свалку обходить в поисках своих бумаг? Мы шагаем через кусты, отодвигая руками траву. Удивительно, но здесь, около мусорных гор, колосятся неж­ные цветы, голубые, синие, розовые. Под ногами бумага, битое стекло, остатки продуктов, какая-то непонятная разноцветная консистенция. И запах... «Повезло, ветер сегодня вон туда, — машет рукой Николай. — Считай, и не пахнет!»

Над нашими головами кружатся стаи чаек. А вокруг, покуда хватает глаз, — горы мусора. Тряпки, пакеты, деревяшки. Посреди очередной возвышенности стоит кресло. Потерявшее цвет, но с виду целое.

Деньги-мусор-деньги. Как работает полигон по утилизации бытовых отходов Подробнее

«То ли ещё я тут находил, — рассказывает Николай. — Иду как-то, палкой пакеты откидываю. Тут один попался — обёртка на нём нетронутая. Беру его, а там колготки женские — дорогущие, ровнёхонько 27 пар. Все новые, в упаковках. Хорош товар, продал быстро».

«А что ещё находите?» — интересуюсь.

«Кто-то на золото натыкался, кто-то — на деньги. А мне вот в основном на трупы кошек и собак везёт. Умрёт питомец, а его хозяева в бак мусорный скидывают».

Коля разбрасывает палкой тряпьё. Сияет: нашёл приличный ботинок. Рядом второй. «И размерчик подходящий», — бормочет. И кладёт находку в пакет. «Продуктов полно нормальных, — продолжает он. — Жаль, сейчас из магазинов почти не свозят, они сами утилизируют. А до этого — уууу! — молоко чуть просроченное, яблоки-груши переспелые. А уж кур сколько мы съели!»

Сейчас Коля с товарищами зарабатывает на сдаче ПЭТ и металла во вторсырьё. Медь 300 руб. за кг берут, нержавейку — рублей за 50. Но металл сейчас сложнее найти. А вот пластиковой тары — собирать устанешь. Бывает, можно полтонны упереть. Картон берут по 5 руб. за кг. ПЭТ — по 17. В иной день сотню заработаешь, а в другой и тысячу. «Но делиться ж ещё приходится», — многозначительно произносит он, не вдаваясь в подробности.

Вижу, как двое мужчин и немолодая дама неспешно перебирают палками горы трикотажа. Они живут недалеко, а сюда периодически наведываются за хлебом для собак. Кто-то, мол, и сам его ест. Но они брезгуют.

Мусорные рабы

«А вы тут как, не страшно?» — спрашиваю Николая. «Да что мне сделается, — отмахивается тот. — Хотя был случай, испугался я до жути. Слышу женский голос. Орёт, да всё не по-русски. Думаю, убивают. Подбегаю, там несколько человек около неё крутится. Оказалось, таджичка или узбечка (не разберу я их) рожает. „Скорую“ ей вызвали. Пока та ехала, она двойню родила! Ну, я близко не подходил — вдруг умрут дети, боялся полиции. Нет, говорят, выжили». Вообще, признался он, и мигрантов, и «коренных жителей» полиция периодически отсюда выдворяет. Нелегалов депортируют домой. А у Коли дом — вот он, у самой свалки.

Я пристроилась к троице, что собирала хлеб, и вышла с ними с территории. Все они несли битком набитые сумки, но никто нас не остановил. Мимо проехал мусоровоз. Водитель Фарид предложил подкинуть меня до города. По дороге разговорились. Фарид уверен, что все рассказы о чудесных находках на свалке — легенды: «Я делаю по 4 выезда в смену. Сам собираю мусор из баков. Неужели я разглядывать буду эти тряпки да объедки?» Но его бывший коллега Алексей признаётся, что свалка — место опасное. В том числе и для самих бомжей, что живут тут колониями и бросаются в гору мусора, как только его привезёшь, стремясь опередить друг друга. И тут главное — не придавить их насмерть. Да и трупы, он слышал, всё же иногда находят.

Опасения, что внушают мусорные полигоны, увы, ненапрасны. Несколько лет назад на территории свалки Карабаша трое предпринимателей практически обратили в рабство 200 земляков. У мужчин отобрали паспорта и заставляли их работать, сортируя мусор. Позже рабы признавались, что рабочий день их длился с 5 утра до заката солнца. За малейшее неповиновение их жестоко избивали. Причём на уловку рабовладельцев попадались не только люди, ведущие асоциальный образ жизни. Кого-то силой привозили на свалку и заставляли трудиться за еду, отбирая средства связи и документы. Доказательствами вины рабовладельцев позже стали их телефонные переговоры, прослушанные полицией, и показания свидетелей.

«Остров смерти». Как в Сеуле победили гигантскую помойку Подробнее

Чьи деньги не пахнут?

Путь грузовика от контейнеров во дворе до полигонов, на которых мусор должны утилизировать, усеян деньгами.

В деле и чиновники, и олигархи

Каждый из нас за год оставляет после себя полтонны мусора. Умножим эти 500 кг на 146 миллионов населения России — получим 73 млн. тонн. Средняя цена утилизации тонны мусора по стране — 1000 руб. Получается, на рынке циркулирует как минимум 73 млрд руб., т. е. больше 1 млрд долларов «мусорных доходов» только на бытовых отходах. Эксперты же полагают, что весь российский «мусорный рынок» тянет минимум на ­100-120 млрд руб.!

Неудивительно, что в этом дурно пахнущем бизнесе сошлись интересы нескольких олигархов.

Переработка мусора — отдель­ная история, которая только начинает развиваться в нашей стране. А вот «мусорные короли» — владельцы свалок, собственники полигонов, повелители мусоровозов — имеют стабильные и быстрые деньги. На традиционных свалках зарабатывают даже чиновники. Именно представители муниципальных властей по всей стране отвечают за своевременную уборку мусора из наших дворов. Тендеры, выборы компаний-подрядчиков, выделение земли под полигоны и строительство перерабатывающих заводов — всё в руках чиновников. И соблазн погреть эти руки на откатах и взятках за правильно распределённые тендеры, а то и получить малую долю акций в «мусорной компании» оказывается очень велик. Эта система целиком погрязла в коррупции, считает гендиректор Центра экологических инициатив Владимир Кузнецов: «До определённого момента мусорные полигоны были высоко­прибыльным бизнесом. До сих пор сумма взятки за то, чтобы обладать полигоном, колеблется от 50 млн до 100 млн руб. Однако коррупция начинается уже на самом низовом уровне — это талоны, которые выдают мусоровозам, это местная администрация, которая определяет сроки существования этого полигона, и т. д.».

Спрятались в офшорах

Деньги в мусорном бизнесе циркулируют немалые. К примеру, один город-многомиллионник провёл 9 тендеров на право заключения 15-летних (!) контрактов на вывоз мусора на общую сумму 142 млрд руб. Город обязуется все эти годы регулярно и своевременно платить. Победители тендеров, в свою очередь, должны и новые контейнеры закупить, и парк мусоровозов обновить, и по­строить сортировочные заводы и полигоны для хранения отходов. Но циркуляция денег на этом не заканчивается. Каждый полигон получает за выгрузку мусоровоза или контейнера определённую сумму в зависимости от типа машины и удалённости свалки. Суточная выручка крупных полигонов исчисляется сотнями тысяч, а то и миллионом рублей.

«Вывоз 1 т мусора из центра города стоит 3 тыс. руб. Это очень выгодный бизнес», — уверен бизнес-омбудсмен по вопросам природопользования Эльдар Неверов. Поэтому неудивительно, что среди учредителей крупнейших полигонов и основных мусорных операторов сплошь офшорные компании. То на Кипр, то на Сейшельские острова уходят денежки, которые «мусорные короли» зарабатывают на наших отходах.

«Свалки, например, в Подмосковье, в том числе в Балашихе, которую с таким громким скандалом закрыли в начале лета, — настоящая золотая жила, приносящая своим хозяевам миллиарды рублей ежегодно», — уверен экс-руководитель Росприроднадзора, экозащитник Олег Митволь. По его словам, ежегодно на полигоны Подмосковья вывозится 11 млн т мусора. По документам свалки способны принять только 3 млн т, остальные 8 вывозят «вчёрную», расплачиваясь с «мусорными королями» наличными.

По данным «зелёных», компании, занимающиеся вывозом мусора, получают с каждого россиянина по 500 руб. в месяц. «Если посчитать, то с жителей города с населением в 100 тысяч человек коммерсанты имеют 15 млн руб. в месяц», — подсчитал Митволь.

Гора с девятиэтажный дом. Что происходит на самой большой свалке в России Подробнее

Экономят, отравляя

Мусором в России занимаются тысячи компаний. Многие из них появились относительно недавно. Дело в том, что в 2011 г. было отменено лицензирование деятельности по сбору, использованию и транспортированию отходов. Процесс перемещения отходов вышел из-под контроля государства, этим доходным бизнесом мог заниматься кто угодно. Именно тогда по всей стране стали появляться несанкционированные свалки. Лицензирование было вновь внедрено только в июле 2016 г. В течение нескольких месяцев, по данным Росприроднадзора, право вести законную деятельность в сфере обращения с отходами получили 10 тыс. компаний.

Но лицензирование, как говорят эксперты, не панацея. «Лицензии выдаёт Институт экологии. Стоит лицензия 1 млн руб. Этот миллион компенсируется за один день работы такой свалки, — объясняет схему заработка член сообщест­ва экспертов России по рациональному природопользованию Лазарь Шубин. — Проработать новая свалка успевает 1,5 месяца: пока про неё прознают журналисты, пока начнутся протесты местных жителей. За это время владельцы успевают получить 45 млн руб., заплатив государству лишь 1 млн!»

Зарабатывают операторы, занимающиеся сбором, вывозом и утилизацией отходов населения, и путём всевозможной экономии. Многие законные свалки любят возле своих легальных территорий организовать «мусорный пустырь», на котором принимают машины за полцены.

Земля «закипает». Как токсичные отходы оказываются на обычных свалках Подробнее

Второй, самый верный источник прибыли — неучтённые грузовики. «Например, у „Кучино“ в Балашихе задекларированная прибыль была порядка 2 млн руб. Кроме самого полигона, никто приходящие туда машины не считает. Скорее всего, далеко не все мусоровозы попадали в учёт. В таком случае все деньги за приём мусора из неучтённой машины кладутся в карман», — объясняет председатель Московского совета Всероссийского общества охраны природы Элмурод Расулмухамедов.

Ещё одна финансовая статья, которую сложно проконтролировать, — всевозможные выплаты самого полигона: за аренду земли, за закупку грунта, за работы, связанные с отведением фильтрата (жидкости, которая формируется при осадках, — она вымывает всевозможные продукты гниения). По правилам фильтрат утилизируется специальным образом, что достаточно дорого. На этой утилизации «мусорные короли» откровенно экономят, загаживая при этом окружающую землю.

Мухлюют они и с утилизацией опасных отходов. «Всё, что содержит цинк, ртуть, аммиак, свинец и фенол, необходимо утилизировать на специальных полигонах. Но на территории Подмосковья таких нет, а везти в соседнюю область — лишние траты. Поэтому эту гадость, содержание опасных веществ в которой в десятки раз превышает допустимые нормы, везут на обычные свалки. Жильцы построенных рядом со свалкой домов вдыхают ежедневно эти яды. Результат — хронические заболевания у детей и взрослых», — объясняют участники экологических вахт.

Нельзя сказать, что государство не понимает размаха мусорной катастрофы. Дело на контроле у президента. Разработана новая система обращения ТКО, которую хотели запустить ещё в этом году, но регионы оказались не готовы. Теперь старт реформы намечен на 2019 г. Может, и олигархи к тому времени успеют построить современные перерабатывающие заводы, поняв наконец, что нельзя набивать свой карман, отравляя при этом всё вокруг.

Как использовать утиль во благо?

В россии нет системного подхода к утилизации мусора, убеждён директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин. — Мусор — это политический вопрос. Чтобы решить его, нужно сперва самим понять, что предпочтительнее. Мы очень желаем чистоты, но при этом ничего не делаем для реализации этого желания. Или же мы готовы ввести определённые ограничения, а также потратить деньги на технологии и реально очистить страну?

Почему получилось так, что самый дешёвый способ утилизации бытовых и промышленных отходов — их складирование на полигонах — породил проблемы, решение которых теперь влетает в копеечку? Из-за «серых схем» — когда какие-то отходы принимаются официально, какие-то неофициально. Рекультивация земель на этих полигонах не ведётся должным образом — отсюда запахи и токсичные дождевые стоки. При этом в США полигоны никто не запрещает, они работают, хотя мусора там на единицу населения больше, чем у нас. Весь вопрос в том, как выстроить систему работы. У нас ведь, пока президент не обратит внимание, всем органам власти на проблему свалок наплевать. Но президент не может следить за всеми свалками в стране! Это вопрос контроля на региональном уровне. Из мусора можно получать электрическую или тепловую энергию. Она будет дороже энергии из других источников, но её продажа может покрыть расходы на утилизацию. В Европе выработку энергии из мусора стимулируют через экологические платежи и штрафы. А наш бизнес, когда вводят дополнительные экологические сборы, тут же начинает жаловаться на нагрузку.

Но экология — это всегда рост нагрузки на бизнес. С этим нужно смириться. Да и стимулы могут быть только карательными. Никто не будет использовать какие-то системы очистки, утилизации или сортировки, если не будет знать, что отказ от них обойдётся ему гораздо дороже их применения.