Теорию длинных волн вспоминают только в период падений
Финансовый кризис, разразившийся в США и охвативший в последнее время весь мир, требует от мирового сообщества адекватных действий. Но какие действия в данном случае можно признать адекватными? Для ответа на этот вопрос необходимо сначала понять, каковы подлинные причины, его породившие, и насколько глубок и продолжителен будет этот кризис. Наши догматизированные либеральные экономисты продолжают заверять нас, что через несколько месяцев или, максимум, через год-другой все «устаканится» и мировая экономика войдет в свою нормальную колею прогрессирующего развития, а Россия перейдет на инновационную модель экономики. Но так ли это на самом деле?
Более 80 лет тому назад выдающийся русский экономист Н.Д. Кондратьев выдвинул и теоретически обосновал идею существования больших – полувековых (45-60 лет) – экономических циклов, в рамках которых происходит смена «запаса основных материальных благ», то есть производительные силы мирового сообщества переходят на новый, более высокий уровень своего развития. Кондратьев описал также и механизм функционирования этих циклов, получивших в экономической науке название К-циклов (Кондратьевских циклов), разбив их на две фазы волны: повышательную и понижательную. В основу этих циклов, их внутреннего самодвижения и развития, перехода с понижательной волны к повышательной и вновь к повышательной волне следующего цикла, был положен механизм аккумуляции, накопления, концентрации, распыления и обесценения капитала как ключевой фактор развития капиталистической (рыночной) экономики.
Более того, Кондратьев в своем исследовании указывал на то, что эта цикличность будет существовать до тех пор, пока будет существовать капиталистический способ производства. «Каждая последующая фаза цикла есть следствие кумулятивно накапливающихся условий в течение предыдущего времени, и каждый новый цикл при сохранении принципов капиталистической организации хозяйства столь же закономерно следует за другим, как одна фаза одного и того же цикла за другой. Но при этом необходимо помнить, что каждый новый цикл протекает в новых конкретно-исторических условиях, на новом уровне развития производительных сил и потому вовсе не является простым повторением предыдущего цикла».
Н.Д. Кондратьев смог исследовать только два с половиной больших цикла, прервав свое исследование на повышательной волне третьего цикла. Со своим докладом он выступил в начале понижательной волны (в 1926 году), когда еще просто невозможно было определить границы этой волны и к каким последствиям она приведет:
I. Повышательная волна: с конца 1780-х – начала 1790-х гг. до 1810-1817 гг.
Понижательная волна: с 1810-1817 гг. до 1844-1851 гг.
II. Повышательная волна: с 1844-1851 гг. до 1870-1875 гг.
Понижательная волна: с 1870-1875 гг. до 1890-1896 гг.
III. Повышательная волна: с 1890-1896 гг. до 1914-1920 гг.
К величайшему сожалению для мировой экономической науки, Н.Д. Кондратьев подвергся репрессиям у себя на родине: в 1928 году был снят с должности директора института, в 1930 году посажен за «антисоветскую деятельность», а затем в 1938 году расстрелян. С одной стороны, «правоверным марксистам», воспринимавшим историю как однонаправленный линейный процесс и предрекавшим «неизбежный крах капитализма» со дня на день, не могли импонировать идеи о самосовершенствовании капитализма в рамках циклических процессов. С другой стороны, в предсказанной в работах Кондратьева понижательной фазе третьего цикла они могли увидеть «саботирование» пятилетних планов форсированного развития страны и угрозу самой идее поступательного планомерного движения (кстати, к разработке первого пятилетнего плана Н.Д. Кондратьев имел прямое отношение). В результате почти на 60 лет исследование Н.Д. Кондратьева в СССР оказалось под запретом. И только в 1984 году советский экономист с мировым именем, много лет проработавший в центрах прогнозирования ООН, друг и соавтор Дж.К. Гэлбрейта, С.М. Меньшиков реабилитировал его в своей статье в журнале «Коммунист». Более того, в 1989 году С.М. Меньшиков вместе со своей супругой написал самое глубокое на настоящее время исследование теории Н.Д. Кондратьева под названием «Длинные волны в экономике: когда общество меняет кожу». Еще один наш соотечественник, С.Ю. Глазьев обогатил теорию «длинных волн» Кондратьева структурным анализом смены «технологических укладов», лежащих в их основе.
В среде западных экономистов Кондратьеву повезло больше – там он всегда был широко известен. Но Меньшиков обратил внимание на одну характерную закономерность: интерес к теории больших Кондратьевских циклов у западных экономистов пробуждался исключительно в период понижательных волн, когда шла череда глубочайших кризисов (в 1920–1930 гг. и в 1970–1980 гг.). А во время повышательных волн, когда мировая экономика развивается поступательно, когда кризисы в полном соответствии с теорией Кондратьева не очень глубоки и кратковременны, интерес к данной теории падает.
Впереди - депрессия
Итак, исследования Н.Д. Кондратьева трагично оборвались в конце 1920-х годов. Ему удалось блестяще предсказать понижательную фазу третьего цикла – период Великой депрессии стал подтверждением его прозорливости. Однако дальнейшая периодизация «длинных волн» стала предметом споров.
Исследователи этой проблемы разделяются на две основные группы, применяющие различающиеся подходы к периодизации и выделению циклов. Соответственно, эти группы исследователей выделяют либо пять, либо четыре цикла до настоящего времени.
Первая группа исследователей (которая в своем анализе больше опирается на индикаторы реальной экономики – производственные показатели, динамику занятости, инвестиционную активность, различные структурные пропорции) полагает, что понижательная фаза третьего цикла завершилась с началом Второй мировой войны. Повышательная волна четвертого цикла, начавшаяся вместе с войной, продлилась до середины 1960-х годов. Кризис доллара и крах бреттон-вудской валютной системы в 1968–1971 гг. стал переломной точкой перехода к понижательной фазе четвертого цикла, которая соответствует нефтяным кризисам и стагфляции 1970-х годов. «Рейганомика» в США и политика Маргарет Тэтчер в Великобритании ознаменовали переход к новому – пятому циклу, повышательная волна которого заняла вторую половину 1980-х и все 1990-е годы. Как всегда, в конце повышательной волны (в зоне сатурации, то есть насыщения) стали проявляться такие явления, как снижение нормы прибыли на вложенный капитал в реальном секторе и вызванный этим переток средств в область финансовых спекуляций, породившие сначала перегрев на фондовом рынке (вторая половина 1990-х гг.), а затем в сфере недвижимости (начало 2000-х гг.). Исследователи первой группы полагают также, что по мере интенсификации научно-технического прогресса циклы уплотняются и сжимаются, то есть их продолжительность несколько сокращается. Так, со второй половины XX века длительность цикла сокращается в среднем до 40-45 лет, против 50-55 лет в XIX веке.
Периодичность с точки, на которой остановился Н.Д. Кондратьев, выглядит примерно так:
Понижательная волна третьего цикла: с 1914-1920 гг. (в США она началась чуть позже – с 1929 г.) до 1936-1940 гг.
IV. Повышательная волна: с 1936-1940 гг. до 1966-1971 гг.
Понижательная волна: с 1966-1971 гг. до 1980-1985 гг.
V. Повышательная волна с 1980-1985 гг. до 2000-2007 гг.
Понижательная волна с 2000-2007 гг. до, предположительно, 2015-2025 гг. (прогноз).
VI. Повышательная волна с 2015-2025 гг. до 2035-2045 гг. (прогноз)
Вторая группа исследователей (опирающаяся в своей методологии в большей степени на финансовые индикаторы – динамику фондового рынка и динамику доходности облигаций) продлевает понижательную фазу третьего цикла на весь период Второй мировой войны и вплоть до послевоенного восстановления (примерно до 1949 года). С этого момента они датируют начало повышательной фазы четвертого цикла. Аналогично первой группе, конец экспансии повышательной фазы четвертого цикла они располагают в начале 1970-х, однако период стагфляции 1971–1982 гг. они трактуют не как начало понижающейся волны, а как «первичную рецессию», за которой следует ровное плато, все еще относящееся к верхней фазе цикла – период с 1982 года и до начала 2000-х годов. Согласно их подходу, такие плато соответствовали периодам «бычьего» тренда на фондовых рынках в предыдущих циклах (1816–1835 гг., 1864–1874 гг., 1921–1929 гг.). В рамках данной группы исследований длительность всех выделенных циклов превышает 50 лет, а последний – четвертый – странным образом растягивается и имеет шанс превысить 60 лет.
В соответствии со вторым подходом, дальнейшая периодичность «длинных волн» выглядит примерно так:
Понижательная волна третьего цикла: с конца 1920-х гг. до 1949 г.
IV. Повышательная волна: с 1949 г. до начала 2000-х гг. (непосредственно подъем до начала 1970-х гг., «первичная рецессия» до 1982 г. и последующее «плато» в верхней части цикла с 1982 г. до начала 2000-х гг.)
Понижательная волна: с начала (?) или середины (?) 2000-х гг. до ???
Хотя мы в своем анализе тяготеем к первой группе исследователей, здесь мы не станем вступать в научный диспут с оппонентами из второй группы, который был бы неуместен в публицистической статье. Однако важно другое: из обоих (!) методологических подходов следует, что на 2000-е годы приходится разворот фазы цикла – от восходящей к нисходящей волне, то есть к фазе глубокой депрессии.
Нынешний кризис - только начало падения
Учитывая, что мировая экономика вновь вступила в понижательную волну пятого (по другой версии – четвертого) К-цикла, в ближайшее время нужно ожидать нового всплеска интереса к теории Кондратьева. Что же касается либеральных монетаристов, господствовавших в мировой экономической науке последние 25 лет, то их надежды на кратковременность кризисных явлений, говорят только об их экономическом невежестве. Все традиционные методы борьбы с кризисными явлениями оказываются действенными только на повышательной волне больших К-циклов, в фазах оживления и подъема, когда кризисы, в соответствии с теорией Кондратьева, и так непродолжительны и неглубоки, а общий тренд экономического развития направлен на поступательное развитие мировой экономики. На понижательной же волне этих циклов в периоды спада и депрессии они действуют строго в противоположном направлении.
Герхард Менш, изучавший эти процессы более 30 лет тому назад в период предыдущей понижательной волны в 1970-е гг., отмечал любопытную закономерность: монетарная и кредитная политика в условиях общего ухудшения экономической конъюнктуры не может помочь в разрешении ситуации, поскольку рестрикционная кредитная политика неизбежно ведет к еще большему росту цен, а либеральная – к спекуляциям. Поэтому не случайно мы являемся свидетелями того, что жесткая рестрикционная кредитная политика, проводимая ЦБ Европы, ведет к росту инфляции, хотя еще 5 лет назад она ее подавляла. И если еще недавно инфляция в Европе была порядка 2%, то сейчас она резко выросла, несмотря на весьма высокий уровень ставки рефинансирования, установленный ЕЦБ. А либеральная политика, проводимая до последнего времени в США, ведет к усилению спекуляций на фондовых рынках и к росту фиктивного капитала, стимулируя спекулятивный рост цен на недвижимость, золото, нефть и продовольствие как на наиболее ликвидные товары. И этот рост цен абсолютно не зависит от объемов производства этих товаров и обеспечения ими платежеспособного спроса мировой экономики.
Поэтому, что бы ни пытались сделать руководитель Европейского ЦБ Жан-Клод Трише и руководитель ФРС США Бен Бернанке, – их усилия обречены. Мировая экономика должна пройти процесс «перезагрузки» и избавиться от перенакопленного капитала, путем его массового обесценения в результате неизбежной длительной и глубокой депрессии. Обесценение денежного капитала произойдет через неоднократные крахи финансовых рынков, а также через третий дефолт доллара, как это уже происходило в 1920-1930-х и в 1970-х гг. Поэтому мировую экономику ожидает целая череда затяжных кризисов. И нынешний мировой финансовый кризис – это только первый звоночек, извещающий всех нас, что главное действие еще впереди. Скорее всего, оно начнется примерно в 2012-2015 гг., когда мировая экономика достигнет нижней точки понижательной волны пятого К-цикла. (Но если президентом США станет Джон Маккейн, то эта точка приблизится к нам еще на пару лет, так как его идеологический догматизм неизбежно ускорит крушение американской финансовой системы.)
Механизм К-циклов
Попробуем очень упрощенно описать механизм функционирования больших К-циклов. Основой каждого Кондратьевского цикла является кластер новых базовых передовых технологий, который способен существенно изменить, преобразовать направление, масштабы и структуру потребительского и производственного спроса, структуру потребляемых конструкционных материалов и/или энергоносителей. Такой кластер должен обладать способностью постепенно втягивать в себя (и даже образовывать) все новые сопутствующие и обслуживающие отрасли, обязанные своим возникновением или форсированным ростом кластеру базовых технологий. Именно этот кластер вместе с сопутствующими отраслями забирает на себя существенную долю новых инвестиций. Интересно, что сам этот кластер формируется (должен быть подготовлен) еще на депрессивном этапе предыдущего цикла – в полном соответствии с правилом, согласно которому каждый кризис содержит в себе ростки будущего роста.
По мере развития нового цикла последовательно наблюдаются следующие этапы: пионерный этап (первичное внедрение новых технологий, продуктов и услуг), этап экспансии (переход к массовому производству), этап насыщения и этап полного исчезновения дальнейших возможностей для расширения. При переходе от одного этапа к другому наблюдается падение нормы прибыли на вложенный капитал. Уже на этапе насыщения, то есть в зоне сатурации и снижения темпов роста спроса, местами начинает наблюдаться эффект переинвестирования, избыточных мощностей, перепроизводства во многих отраслях кластера, так инвестиционные планы обладают инерционностью, а решения об инвестициях принимаются массой экономических агентов в расчете на необоснованный рост спроса. Так как их действия несогласованны между собой и при этом каждый хочет урвать свой кусок потребительского спроса в погоне за прибылью, то в результате наблюдается несбалансированность инвестиций и возможностей роста спроса: первые оказываются избыточными, вторые – весьма ограниченными. Искусственное продление роста на этом этапе находит отражение в агрессивном маркетинге прежде всего всевозможных сопутствующих товаров и услуг. Но и это оказывает недолгий положительный эффект, после чего возможности дальнейшего роста исчерпываются.
Заметим, что уже на этапе насыщения норма прибыли в реальном секторе (включая кластер отраслей, определяющих содержание данного К-цикла) начинает опускаться настолько низко, что вложения в реальную экономику в большой степени становятся непривлекательными. Денежные инвестиционные ресурсы перетекают в сферу товарных и, особенно, финансовых спекуляций, где они разогревают конъюнктуру и начинают приносить несопоставимо больший доход. Одновременно с этим развитие соответствующих рынков (финансовых, товарных, недвижимости) начинает обретать характер строительства финансовых пирамид. Что предопределяет в дальнейшем крах этих рынков и массовое испарение фиктивного капитала. Острый финансовый кризис в финале становится, таким образом, завершающим аккордом повышательной фазы цикла, за которой начинаются спад и депрессия.
Есть еще одна закономерность, проявляющаяся в рамках Кондратьевских «больших волн». С ними в большой степени связана цикличность либерализации и «огосударствления» экономической жизни, то есть смена господствующей модели управления экономикой и многими социальными процессами. Период острого и затяжного кризиса в рамках понижательной фазы Кондратьевского цикла объективно требует перестройки всей системы организации управления в экономике, которая выражается в усилении роли и функций государства в хозяйственной системе с резким сокращением поля применения либеральных схем и методов хозяйствования.
Период подъема (в восходящей фазе цикла), напротив, требует большей свободы предпринимательства и принятия инвестиционных решений, снятия многих ограничений на межотраслевые и трансграничные переливы капитала, большей гибкости рынков труда. Либерализация экономики и управленческих процессов становится в рамках повышательной волны важным фактором освоения кластера новых базисных инноваций, структурной перестройки и экономической экспансии. Однако в фазе сатурации (насыщения) эта же либерализация неизбежно приводит к эксцессам, перегревам экономики и формированию различных финансовых «пузырей» и «пирамид», тем самым приближая острую кризисную развязку и неизбежную вследствие этого новую волну «огосударствления».
Электронная волна
Конкретизируем эти тезисы на примере пятого К-цикла.
После второго дефолта доллара в 1971 году (когда президент Ричард Никсон заявил о прекращении обмена доллара на золото по фиксированному курсу, тем самым разрушив бреттон-вудскую международную валютную систему) и нефтяного кризиса 1973–1975 годов мировая экономика вошла в состояние депрессии, получившее название «стагфляция». Это была финальная часть четвертого К-цикла. Остановились тысячи предприятий, росла безработица, разорялись миллионы мелких и средних предпринимателей, постоянно увеличивались бюджетные дефициты наиболее развитых стран, росли цены на нефть, золото, землю и продукты питания. Существенное снижение спроса на мировых рынках и рост издержек привели к падению средней нормы прибыли (а в ряде отраслей – непосредственно к убыточности) и массовому обесценению как производственного, так и финансового капитала. Но в то же самое время депрессия сыграла роль «спускового крючка» для формирования кластера новых базисных инноваций пятого К-цикла, основу которых составили микроэлектроника, компьютерная техника, Интернет и мобильная связь.
Процесс обесценения капитала на понижательной волне четвертого К-цикла привел к аккумуляции, накоплению и концентрации капитала в руках сформировавшихся к тому времени ТНК, которые стали искать возможности преодоления кризисных явлений понижательной волны в переводе производственных мощностей в развивающиеся страны и вложения аккумулированных капиталов в новые базисные технологии. Перевод старых производств в развивающиеся страны давал ТНК огромную экономию производственных издержек, так как в этих странах была крайне дешевая рабочая сила, низкие налоги и отсутствовали затраты на защиту окружающей среды, что резко повышало получаемую ТНК прибыль. Вложения же в новые, только зарождавшиеся базисные технологии, такие как микроэлектроника, компьютерная техника, интернет-технологии, мобильная связь и т.д., позволяли получать значительную инновационную ренту. Все это и создало необходимые условия для преодоления нижней точки понижательной волны, и к середине 1980-х годов началось оживление мировой экономики. Это оживление ускорил начавшийся на основе уже сформировавшегося кластера базисных инноваций «шторм дополняющих и улучшающих инноваций» (Й. Шумпетер). Этот «шторм» обеспечил длительный подъем мировой экономики в 1990-х годы, в процессе которого осуществлялась диффузия новых инноваций пятого технологического уклада во все сферы производства и услуг (всеобщая «чипизация» механической техники, широкое проникновение информационных технологий в бизнес-процессы и в сферу управления и т.п.).
Еще в условиях понижательной волны четвертого К-цикла ТНК стали тесны рамки национальных экономик, построенные на основе кейнсианской доктрины жесткого государственного регулирования, и господствующей идеологией ТНК стала неолиберальная доктрина полного невмешательства государства в дела бизнеса. Для быстрейшего преодоления кризисных явлений понижательной волны ТНК потребовали снять все ограничения, определяемые господствовавшей тогда кейнсианской идеологией, сдерживавшие свободное перемещение капитала по всему миру. Именно эти силы на рубеже 1980-х годов привели к власти Маргарет Тэтчер в Великобритании и Рональда Рейгана в США. И с середины 1980-х годов начала свое победное шествие по миру неолиберальная революция, осуществившая в интересах ТНК глобализацию мировой экономики на базе сформировавшегося нового – пятого – технологического уклада.
Двадцать с лишним лет ТНК под знаменем глобальной идеологии неолиберализма вели вперед мировую экономику по повышательной волне пятого К-цикла. Именно в этот период начался длительный подъем мировой экономики, продолжавшийся вплоть до начала нового тысячелетия, когда потенциал экономического развития пятого технологического уклада исчерпал себя. С момента смены тысячелетий производственный капитал снова стал демонстрировать тенденцию к превышению мощностей над реальным спросом на продукцию новых отраслей, связанных с интернет-технологиями, компьютерной техникой и мобильной связью, о чем свидетельствовал так называемый «азиатский» (а в действительности – мировой) кризис 1997–1998 годов и экономический кризис в США 2001 года. Это, в свою очередь, привело к росту издержек и падению средней нормы прибыли. И, в полном соответствии с теорией Н.Д. Кондратьева, капитал потек туда, где он мог без больших усилий получать высокую прибыль, то есть из производственной сферы – в спекулятивные операции на фондовом, сырьевом и ипотечном рынках.
Hot bubblegum
Неолиберальная революция, происходившая в рамках повышательной волны пятого К-цикла, не только позволила раздвинуть границы национальных государств, но и создать новую мировую финансовую систему, которая обеспечила ТНК аккумулирование и приток капитала со всего мира и концентрацию его в своих финансовых центрах (Нью-Йорк и Лондон). Для этого в 1987 году во главе ФРС США был поставлен Алан Гринспен, который совершил «новую финансовую революцию», создав условия для возникновения института деривативов (производных финансовых инструментов). Финансовый механизм, основанный на деривативах, до поры до времени страховал от возможного лопания финансовых пузырей. Его логика была предельно проста: пузырь вышибался пузырем. Если раздулся пузырь госдолга, то финансовые ресурсы с помощью деривативов можно было перекачать в пузырь интернет-экономики, а если готов был лопнуть пузырь интернет-экономики, то финансовые ресурсы перекачивались в недвижимость, раскручивая ипотеку.
Всего за двадцать лет объем рынка финансовых деривативов (по номинальной стоимости) вырос с нескольких миллиардов до почти квадрильона долларов (что более чем на порядок превышает объем годового мирового валового продукта).
С середины 1990-х деривативы незаметно стали определять жизнь каждого американца. Банки выдавали людям кредиты низкой степени надежности, стимулируя таким образом расширение спроса. Затем специализированные финансовые компании (например, Fannie Mae и Freddie Mac) «спрессовывали» эти кредиты в большие массивы, выпуская под их обеспечение облигации – производные от тех первых кредитов (потому они и назывались деривативами). Эти облигации потом опять разрезались и упаковывались заново. Создавались деривативы третьего, четвертого, пятого уровня и так далее. Так создавался настоящий «компот» из кредитов – от рискованных до обычных, то есть из нескольких кредитов различной степени рискованности система создавала целое облако – мириады новых бумаг. Считалось, что риск как бы «размазывается» по ним. Все участники рынка знали, что ненадежный, «плохой» («subprime») кредит хуже «хорошего», так как должник имел гораздо меньшие шансы его погасить. Значит, есть риск банкротства. Тогда брались десять тысяч «плохих» кредитов, перемешивались с сотней тысяч надежных, и на этом основании выпускалась ипотечная облигация, которая отправлялась гулять по миру. Ручейки ежемесячных платежей от покупателей домов продолжали стекаться к кредиторам. Но ценность облигации уже была связана не с конкретным домом, а с биржей, где все были уверены, что американская недвижимость будет дорожать всегда.
Таким образом, деривативы первого уровня размазывали риски по кредитам, деривативы второго уровня были призваны страховать риски по деривативам первого уровня, деривативы третьего уровня покрывали риски по деривативам второго уровня и т.д. Но в результате рынок деривативов рос бесконтрольно, экспоненциально, превращаясь в финансовую пирамиду. Механизм, призванный снижать локальные риски, сам превратился в фактор повышения системного финансового риска. Уже только исходя из объема данного рынка было понятно, что никаких денег мира не хватит на покрытие всех финансовых обязательств в этой цепочке. Надежда была только на то, что локальные риски не превратятся в системные, что удастся предотвратить цепную реакцию…
Тути сказке конец...
Под идеи Алана Гринспена известные американские экономисты вроде Роберта Мертона, Майрона Шоулза, Гарри Марковица или Мертона Миллера подвели теоретическую базу. И даже получили Нобелевские премии за это, очень убедительно доказывая, что использующиеся при создании деривативов компьютерные математические модели могут распылять риск бесконечно и безопасно.
Как мы указывали выше, когда перенакопленный и рассеянный среди миллионов собственников капитал перестал давать достаточно высокую среднюю прибыль от вложений в реальную экономику, его перенаправили в экономику виртуальную (в так называемую «новую экономику»). А когда IT-технологии в начале тысячелетия также перестали обеспечивать высокий доход и случился обвал в соответствующем секторе фондового рынка, «главные финансовые инженеры» перенаправили средства инвесторов на рынок недвижимости и связанных с ним деривативов. Американская экономика в начале нового тысячелетия переживала бум ипотеки (чему в немалой степени способствовала сверхлиберальная кредитно-денежная политика). Причем на определенном уровне раздувания пузыря на этом рынке ипотеку стали давать даже людям, живущим на социальное пособие, так как благодаря росту цен на жилье, получатели кредита через год-другой могли продать свои новые дома, рассчитаться с долгом и получить при этом еще и хороший доход. И все свято верили, что так будет вечно, и что с помощью деривативов удастся уйти от неизбежных рисков.
Но тут «сказка» кончилась. Повышательная волна завершилась, произошло насыщение рынка недвижимости, цены на нее перестали расти и даже стали падать. Начались дефолты по «плохим» кредитам, что привело сначала к ипотечному кризису, затем к кризису ликвидности, переросшему в широкомасштабный банковский кризис, а затем и к мировому финансовому кризису. Следствием этого стало фактическое банкротство (и дальнейшая национализация) крупнейших в США ипотечных агентств Fannie Mae и Freddie Mac, исчезновение пяти крупнейших инвестбанков с Уолл-Стрит (Bear Stearns, Lehman Brothers, Merrill Lynch, Morgan Stanley, Goldman Sachs), принимавших активнейшее участие в спекуляциях с деривативами, покупка государством контрольного пакета крупнейшей мировой страховой компании AIG, крах ряда ипотечных и коммерческих банков...
Но все это только начало. Дальше экономику США ждет длительный спад, который неизбежно перерастет в крушение всей американской финансовой системы, являющейся становым хребтом мировой финансовой системы.
Что нам грядущее готовит?
Америка уже давно живет в долг и, производя 20% мирового ВВП, потребляет 40% всего производимого в мире. Общая задолженность США превышает 53 трлн долларов, что в четыре раза больше годового ВВП США. Финансовый кризис и снижение возможностей для кредитования американского рынка неизбежно приведет к падению массового спроса и сокращению потребления в США. Все это, в свою очередь, вызовет сокращение производства и уменьшение мирового энергопотребления, а следовательно, сокращение спроса на главный энергоноситель – нефть. Что приведет к обвальному падению мировых цен на нефть, если, конечно, страны – экспортеры нефти (в том числе и Россия) не объединятся и не начнут одновременное резкое снижение объемов торговли нефтью, чтобы удержать цены на нее на приемлемом для себя уровне. А вот цены на золото имеют шанс начать расти еще более быстрыми темпами, так как только золото останется мерой стоимости всех остальных товаров и тем единственным товаром, который сможет обеспечить сохранность капиталов в период кризисов и дефолтов.
С другой стороны, падение спроса в США в результате финансового кризиса неизбежно приведет к существенному снижению производства в Европе, Китае, Японии, Индии и других азиатских странах, которые во время повышательной волны пятого К-цикла превратились в мировую фабрику по производству потребительских товаров и IT-технологий для США. Это приведет к резкому сужению мирового рынка, росту протекционизма и усилению торговых противоречий между США, ЕС, Китаем, Японией, Индией, Россией, исламскими странами и странами Латинской Америки, что, в свою очередь, приведет к разрушению ВТО. Наиболее сильными игроками, способными в настоящий момент противостоять гегемонии США, являются Объединенная Европа, проводящая свою собственную финансовую и экономическую политику (если она, конечно, не «пожелает» пожертвовать своими интересами в угоду США), а также Китай, который активно пытается формировать собственную зону свободной торговли в АТР и обладает самыми большими в мире золотовалютными резервами.
Обострение торговых войн усилит интеграционные процессы внутри основных региональных группировок, формируя емкие региональные рынки, стремящиеся к построению самодостаточных замкнутых экономических структур. Понижательная волна пятого К-цикла неизбежно приведет к формированию после 2015 года нескольких крупных региональных экономических группировок, ориентированных в основном на свой внутрирегиональный рынок. Одни из этих региональных группировок будут формироваться под эгидой крупных системообразующих стран, таких как Китай, Россия, ЮАР, возможно Индия. Страны Латинской Америки и Исламского мира, скорее всего, будут объединяться по подобию Единой Европы, где будет несколько региональных лидеров. Все эти региональные рынки будут развиваться на основе очень жесткого межгосударственного внутрирегионального регулирования, а экономической идеологией этой реорганизации станет какая-то новая форма кейнсианства.
Но прежде чем все это случится, нас ожидает третий по счету дефолт американского доллара (первые два были в 1933-м и в 1971-м гг.), который поставит жирную точку в почти 70-летнем господстве доллара как единственной мировой резервной валюты. Третий дефолт доллара до основания разрушит существующую ныне мировую финансовую систему, созданную Аланом Гринспеном и основанную на надувании финансовых пузырей. Мировая экономика больше не сможет терпеть такого положения дел, когда вся мировая финансовая система будет находиться в полной зависимости от безответственной и эгоистичной финансовой политики одного государства. И кредиторам США (Китаю, Японии, России и т.д.) в скором будущем неизбежно придется заниматься санацией американской экономики, вырабатывать новые правила мирового экономического развития и создавать новые глобальные экономические институты.
Поэтому региональная интеграция, пример которой показала Единая Европа, будет осуществляться повсеместно, дабы защититься от последствий краха американской финансовой системы. И в каждом региональном объединении будет своя региональная резервная валюта. Возможно, что при этом будет осуществлен возврат к золотому стандарту, но только для этих региональных резервных валют, дабы повысить уровень их надежности. На базе этих региональных объединений и будет формироваться новая система глобальных институтов и структур, которые заменят ныне существующие ВТО, МВФ и Всемирный банк, полностью дискредитировавшие себя и доказавшие абсолютную неспособность решать поставленные объективными закономерностями мирового капиталистического развития серьезнейшие проблемы. В политическом плане эта реорганизация подведет необходимую экономическую базу под многополярную организацию мирового сообщества, устойчивость которого будет на порядок выше, чем была устойчивость двухполярного мира второй половины XX века и, тем более, однополярного мира, существующего в настоящее время.
Стать лидером нового большого цикла
Россия же сейчас стоит перед серьезнейшим выбором. Если наша страна будет и дальше идти в фарватере американской финансовой политики, надеясь, что «авось пронесет» и совместно с американцами мы как-нибудь выберемся из этого кризиса, то ее участь печальна, и наша финансовая система будет «похоронена» под обломками американской. Ведь мы пока так и не удосужились построить собственную суверенную финансовую систему. Минфин РФ и Банк России финансируют дефицит бюджета США, а не свои, российские, банки и корпорации. Изымая избыточную, по их мнению, ликвидность и закладывая ее в кубышку стабфонда, они фактически оставили на голодном денежном пайке отечественную корпоративную и банковскую систему. И вот результат: международные государственные резервы РФ, хранящиеся в западных ценных бумагах, на 1 января 2008 года составили 476,4 млрд долларов, в то время как внешний долг РФ почти сравнялся с госрезервами, увеличившись до 459,6 млрд долларов, так как наши банки и корпорации, при полном отсутствии внутрироссийского механизма рефинансирования, вынуждены были брать кредиты на Западе. Таким образом, и российское государство, и российские банки и корпорации в настоящее время являются заложниками устойчивости американской финансовой системы, о неизбежности крушения которой уже говорилось выше.
И только когда «грянул гром» и разразился мировой финансовый кризис, наши финансовые власти вспомнили о существовании российской финансовой системы, начав создавать в пожарном порядке систему рефинансирования внутри страны. Банк России через наиболее крупные российские банки начал, наконец-то, вливать ликвидность не в американскую финансовую систему, а в российскую банковскую систему, а ВЭБ получил 50 млрд долларов для рефинансирования крупнейших российских корпораций, бравших кредиты на Западе. Если бы в России существовала и раньше суверенная финансовая система, то российским банкам и корпорациям не пришлось бы занимать на Западе сотни миллиардов долларов, а малый и средний бизнес не влачил бы жалкое существование, так как мог бы кредитоваться в российских банках.
Что же касается «плана Полсона» и других попыток спасти мировую финансовую систему в ее нынешнем виде, то они лишь на какое-то время могут отсрочить неизбежное, ослабив на год-другой (а то и меньше) давление на мировые финансы, причем ценой гиперинфляции. Но после этого все повторится на еще более высоком уровне потерь и обвалов.
Виртуальный, фиктивный, ничем не обеспеченный капитал должен сгореть в горниле кризиса в рамках понижательной фазы пятого Кондратьевского цикла. И чем больше западные государства будут вливать в мировую финансовую систему ликвидность сейчас, тем глубже и продолжительнее будет ее падение потом. Причем банкротами окажутся уже не отдельные финансовые институты, но и национальные финансовые системы. Тот же «план Полсона» предполагает спасать американскую банковскую систему за счет увеличения бюджетного дефицита США, который и так подбирается к 80% от ВВП.
Но перед Россией в настоящее время открывается и другой путь движения в будущее. Она может перехватить цивилизационную инициативу и выступить главным архитектором «мира-после-доллара». И вместе с Европой, Японией, Китаем, Индией, Бразилией и другими странами, заинтересованными в новом устройстве мирового экономического порядка, начать необходимые организационные преобразования. Ни одна страна современного мира, кроме России, не способна на это. Китай еще не созрел для подобных инициатив и демаршей – у него нет еще опыта мировой державы, равной США, который у России, как преемницы СССР, сформировался после Второй Мировой войны в период противостояния СССР и США. Единая же Европа вовсе не едина в своей экономической политике, к тому же существенную роль в ней пока играют прямые «вассалы» США.
Поэтому только Россия может повести за собой и Европу, и Китай, и другие страны мира по пути формирования новой экономической архитектуры будущего миропорядка, способного преодолеть разрушительные последствия понижательной волны пятого Кондратьевского цикла. Более того, когда, примерно в 2012-2015 гг., рухнет американская экономика, именно Россия с ее бескрайними просторами, огромными запасами полезных ископаемых, самыми плодородными в мире черноземами и высоким научным потенциалом сможет стать самым притягательным местом для инвестиций со всего мира и применения самых передовых технологий – формирующегося «кластера базисных технологий» шестого К-цикла. Кроме того, Россия обязательно должна войти в ОПЕК, стать инициатором создания «газовой ОПЕК», а также «продовольственной ОПЕК», призванных организовать противодействие безудержной спекуляции на сырьевых рынках и рынках фиктивного капитала.
И тут нелишне напомнить, что во время понижательной волны третьего К-цикла СССР смог максимально эффективно воспользоваться Великой депрессией и форсированно наверстать свое отставание в этом большом цикле, осуществив полную модернизацию и индустриализацию своей экономики (с какими «издержками» – это другой вопрос), которая позволила победить в Великой Отечественной войне. Но более того, в тот же период был создан весь машиностроительный комплекс, мощная энергетика, индустриальный базис для атомной промышленности, заложены основы для создания полного комплекса химической промышленности, включая химию оргсинтеза, производства новых конструкционных материалов, газовой промышленности, – иными словами, без всяких опозданий, а в ряде случаев даже упреждающими пионерным образом, была создана база для восходящей фазы четвертого Кондратьевского цикла. Это позволило нашей стране выиграть соревнование по освоению космоса и создать военный паритет с США. Но уже следующей понижательной волной 1970–1980-х гг. СССР, расслабившись на нефтедолларах, воспользоваться не сумел. В результате чего потерпел сокрушительное поражение в экономическом соревновании с мировым капитализмом и развалился, как карточный домик.
Если Россия не сумеет воспользоваться кризисной ситуацией понижательной волны пятого К-цикла, будет и дальше продолжать поддерживать разваливающуюся американскую финансовую систему своими золотовалютными резервами и средствами стабфонда, то ее участь печальна. Она никогда не сможет полностью вернуть свои финансовые средства, так же как свои деньги не смогут вернуть клиенты Lehman Brothers. Любая финансовая пирамида, будь это «МММ», «Хопер», ГКО или американская финансовая система, рано или поздно должна обрушиться, погребая под своими развалинами тех, кто верил в ее незыблемость. Поэтому вкладывать финансовые резервы России нужно в базисные инновации нового – теперь уже шестого – технологического уклада, в «экономику знаний будущего», в инфраструктуру самой России, а также, на крайний случай, в обесценивающиеся западные корпорации, которые в ближайшее время можно будет «скупать по дешевке», но никак не в финансовые инструменты рушащейся на наших глазах американской финансовой системы.
Источник статьи -
Смотрите также:
- Рубль будет международной валютой,если Россия станет мировым финансовым центром →
- Экономический кризис и рынок недвижимости: куда мы двинемся дальше? →
- Недооценка или преувеличение? →