Владислав Иноземцев, завкафедрой мировой экономики факультета государственного управления МГУ им. Ломоносова
«Двадцатка» возникла как инструмент поиска ответов на вызовы экономического кризиса. Находясь в плену самообмана, Россия выставила приоритетом программы экономический рост.
К моменту саммита, однако, ситуация изменилась: темпы роста в РФ оказались в «двадцаткe» пятыми «с конца», инвестиции падали, а отток капитала нарастал. По сути, нам нечего сказать партнёрам. И «Санкт-Петербургский план действий» оказался примечательным документом: Россия в нём почти отсутствует. Заявляющая о претензиях на «мировой финансовый центр» страна не фигурирует ни в разделе о финансах, где отдельные цели поставлены даже перед Японией и Великобританией, ни в разделе об инвестициях, ни даже в разделе об энергетической безопасности. Всё, что пообещала Россия, - это «улучшение условий ведения бизнеса через рационализацию регулирования и снижение административной нагрузки на бизнес» к 2018 г. Иначе говоря, «король» оказался «голым». И тут «спасением» стала политика. Генеральный секретарь ООН и руководство ЕС в целом поддержали нашу осторожную линию в отношении Сирии. В итоге саммит следует счесть успехом российской дипломатии. Можно ли в той же мере говорить об успехе нашей экономики, оттого что на саммите её просто «не заметили»?
Читайте также: Что такое саммиты G20 и G8 и зачем их проводят?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Смотрите также: