АиФ.ru предлагает вспомнить самые впечатляющие произведения искусства, в которых звучит тема конца времён.
Триптих Иеронима Босха «Страшный суд» (1504)
В центре самого масштабного из уцелевших произведений Босха можно видеть сцену Страшного суда — причём грешников на картине гораздо больше, чем праведников. На левой створке изображён практически «пустой» рай, на правой — переполненный людьми ад. Кстати, современники Босха предполагали, что он действительно мог видеть чудовищ из преисподней — так зрители объясняли огромную силу воздействия триптиха.
Фреска Микеланджело Буонарроти «Страшный суд» (1537–1541)
Масштабная работа Микеланджело украшает алтарную стену в Сикстинской капелле Ватикана. Художник решил отойти от традиционной иконографии — например, его ангелы не имеют крыльев, а Христос окружён не апостолами, а полусотней различных персонажей. Фреску можно композиционно разделить на три части: в верхней изображены летящие ангелы, которые несут символы Страстей Христовых; в центре расположены Дева Мария и Христос в окружении святых, пророков, героев Ветхого Завета; а в нижней части зрители наблюдают конец времён: ангелы играют на трубах, грешники отправляются в ад, праведники восходят на небо. В итоге размер грандиозной фрески составил 13,7×12,2 метра.
Джузеппе Верди для солистов, хора и оркестра «Реквием» (1874)
В «Реквиеме» теме Страшного суда посвящена одна из семи частей — Dies irae (лат. «день гнева»), а на протяжении действия мотивы Dies irae повторяются ещё несколько раз. Кстати, Верди посвятил сочинение своему кумиру — писателю Алессандро Мандзони.
Сон Ивана Тургенева «Конец света» (1878)
Несмотря на то, что автор определил жанр своего творения как сон и описал всё с присущим ему реализмом, «без прикрас», читать произведение всё равно немного жутковато:
«– Гляньте! гляньте! земля провалилась!
– Как? провалилась?!
Точно: прежде перед домом была равнина, а теперь он стоит на вершине страшной горы! Небосклон упал, ушёл вниз, а от самого дома спускается почти отвесная, точно разрытая, чёрная круча.
Мы все столпились у окон… Ужас леденит наши сердца.
– Вот оно… вот оно! — шепчет мой сосед.
И вот вдоль всей далёкой земной грани зашевелилось что-то, стали подниматься и падать какие-то небольшие кругловатые бугорки.
«Это — море! — подумалось всем нам в одно и то же мгновенье. — Оно сейчас нас всех затопит… Только как же оно может расти и подниматься вверх? На эту кручу?»
И, однако, оно растёт, растёт громадно… Это уже не отдельные бугорки мечутся вдали… Одна сплошная чудовищная волна обхватывает весь круг небосклона.
Она летит, летит на нас! Морозным вихрем несётся она, крутится тьмой кромешной. Всё задрожало вокруг — а там, в этой налетающей громаде, и треск, и гром, и тысячегортанный, железный лай…
Га! Какой рёв и вой! Это земля завыла от страха…
Конец ей! Конец всему!
Мальчик пискнул ещё раз… Я хотел было ухватиться за товарищей, но мы уже все раздавлены, погребены, потоплены, унесены той, как чернила чёрной, льдистой, грохочущей волной!
Темнота… темнота вечная!
Едва переводя дыхание, я проснулся».
Отрывок из произведения Ивана Тургенева «Конец света»
Стихотворение Дмитрия Мережковского «Страшный суд» (1886)
Поэт Мережковский, один из основателей русского символизма, описал начало апокалипсиса так:
Семь ангелов, полны угрозой величавой,
Взмахнули крыльями, и Первый затрубил, —
И пал на землю град, огонь и дождь кровавый
И третью часть лесов дотла испепелил.
Под звук второй трубы расплавленная глыба
Была низринута в морскую глубину:
Вскипела треть пучин, и в них задохлась рыба,
И кровь, густая кровь окрасила волну.
И Третий затрубил, и с грохотом скатилась
На царственный
Ефрат огромная звезда,
И в горькую полынь внезапно превратилась
В колодцах и ключах студёная вода.
Четвёртый затрубил, — и в воздухе погасла
Треть солнечных лучей и треть небесных тел;
Как над потухшими светильнями без масла,
Над ними едкий дым клубился и чернел.
Откинув голову, с огнём в орлином взоре,
Блестящий херувим над миром пролетел
И страшным голосом воскликнул: «Горе, горе!..»
И Пятый затрубил, и слышал я над бездной,
Как шум от колесниц, несущихся на бой;
То в небе саранча, гремя бронёй железной
И крыльями треща, надвинулась грозой.
Вождем её полков был мрачный Абадонна;
Дома, сады, поля и даже гладь морей, —
Она покрыла всё, и жалом скорпиона
Высасывала кровь и мозг живых людей.
Отрывок из стихотворения Дмитрия Мережковского «Страшный суд»
Стихотворение Фёдора Сологуба «Когда настанет Страшный суд» (1898)
Тема апокалипсиса звучит во многих произведениях символиста — например, в романе «Мелкий бес». Также Сологуб «пугает» своих читателей жуткими картинами в лирике:
Как настанет Страшный суд,
Никого уж не спасут
Воздыханья да молитвы.
Видишь, демоны глядят, —
Ждёт расправы весь их ад,
Словно волки — лютой битвы.
Быть и нам у них в когтях,
Коль забудем Божий страх,
На миру осуетимся,
Убежим от Божьих паств,
И сластьми житейских яств
Через меру насладимся.
Шоу Паоло Мичике «Судный день»
Итальянский режиссёр, вдохновившись библейским сюжетом, создал целое шоу: в нём принимают участие оперные певцы, хор и симфонический оркестр, исполняющий «Реквием» Верди. Одновременно зрители наблюдают световые динамические проекции, основой для которых стала фреска Микеланджело «Страшный суд». По замыслу Мичике, персонажи эпохи Возрождения «оживают» в трёхмерной инсталляции под музыку Верди. Постановку одобрил Папа Римский.