В этом году исполняется ровно пять лет, как в Архангельске под колеса пожарной машины попал девятилетний Миша Батурин. Его гибель всколыхнула город и привела к изменению дорожных правил на перекрестках. А его мама Екатерина уверена, что сын не покинул их. В материале aif.ru она рассказала о мальчике и о том, какие он посылает семье знаки, поддерживая сестер на соревнованиях и напоминая о себе необъяснимыми, но такими желанными чудесами.
«Это какая-то ошибка, может, всех перепутали?»
Пять лет назад, в октябре жизнь флориста Екатерины Ометовой разделилась на до и после: ее девятилетний сын Миша погиб, переходя дорогу на зеленый свет. Водитель машины МЧС его не увидел. Этот случай стал резонансным: виновный получил срок, а в Архангельске на нескольких перекрёстках изменили работу светофоров так, чтобы пешеходы и водители, едущие, например, под стрелку, больше не пересекались и трагедия не могла бы повториться. Сегодня Екатерина говорит, что ее сын не просто остался в памяти — он по-прежнему рядом, посылая семье удивительные знаки, которые помогают жить.
Екатерина Скрижалина, aif.ru: Миша был вашим первенцем?
Екатерина Ометова: Да. Я растила его одна, он был сыном от первого брака. Он всегда был активным, целеустремлённым и ответственным мальчиком. Очень общительный, легко находил общий язык со всеми — и со взрослыми, и с детьми.
У него две младшие сестры Кира и Аня. Аня родилась в 2020 году, в августе. А 13 октября, когда ей было всего два месяца, погиб Миша.
— Вы помните тот день, день трагедии?
— Помню. Это был обычный день. Миша пришёл из школы, пообедал. И пошёл на дополнительные занятия. У него в тот день была робототехника. К месту занятий сын решил поехать на самокате. Обычно он ездил на автобусе, но погода была достаточно хорошей: снега ещё не было, он выпал только на следующий день. Миша любил свежий воздух, поэтому для него это было нормально. Я же с дочками вышла погулять. Маленькая — в коляске, а Кира — пешком.
У Киры день рождения 18 октября, и мы как раз готовились к нему: обсуждали праздник. Мы гуляли и встретили знакомую, чьи дети тоже должны были прийти к Кире. Мы разговорились, я перечисляла гостей, и женщина спросила: «А Миша-то будет?»
Я ответила: «Не знаю». Тогда у меня не было понимания, почему я так ответила. Позже я осознала: мы общались в то время, когда всё уже случилось. Знакомая спросила: «Почему Миши не будет?» А я не смогла ответить, хотя это было очень странно — на семейных праздниках мы всегда все вместе. Но я не придала этому особого значения.
Вдруг зазвонил мобильный. Неизвестный номер. Я беру трубку: «Екатерина Алексеевна? Здравствуйте. Это такой-то сотрудник... С Мишей кое-что случилось. Не могли бы вы приехать?» Я спрашиваю: «Что случилось?» А он в ответ: «Вам нужно подъехать, на месте всё узнаете». Поняла: раз ничего не говорят, значит случилось что-то серьёзное. Я — детей в охапку, прибежали к дому, чтобы сесть в машину. Параллельно я звоню мужу, отчиму Миши. Кричу в трубку: «Что-то случилось!» У меня началась паника. Все дороги стояли. Я ещё не понимала, что они перекрыты именно из-за моего Миши. На злополучном перекрёстке увидела пожарную машину, нашла звонившего мне сотрудника, который сказал, что Миша погиб. Я, естественно, не поверила. Мужчина начал задавать вопросы: где учился, сколько лет... Я отвечала на автомате, но не осознавала, что происходит. Не было чувства реальности.
Прохожу мимо пожарной машины и вижу самокат. И мне в какой-то момент показалось, что это не наш самокат. Что это какая-то ошибка, может, всех перепутали и не мне должны были звонить? Но меня проводили к машине реанимации. Вот тогда я поняла, что всё правда.
— Вам рассказали, кто сбил Мишу?
— Мне ничего не сказали. Я просто всё увидела по факту: и самокат лежал, и машина МЧС стояла. Я всё помню как в тумане. На месте аварии врачи начали предлагать успокоительные, но я кормила грудью и понимала, что мне нельзя, поэтому отказалась от всех таблеток. Стала обзванивать родных. Мишин папа был в море, мы с ним поддерживали отношения. Бабушка (бывшая свекровь) была на работе, ей стало плохо от этих новостей. Моя мама, она тоже была на работе, сорвалась и приехала ко мне сразу. Помню это чувство — будто ты в вакууме, полное непонимание. А что дальше? Как жить? Это ужасное чувство.
Правило, написанное кровью
— Обвинения предъявили водителю Александру Камышеву?
— Да, дальше начались судебные заседания. Их было много. Всё произошло в октябре, а последнее, решающее заседание состоялось в конце марта. Это вытягивало кучу сил. Было доказано, что водитель мог и должен был увидеть ребёнка. В машине было два человека (это спецтранспорт, там положено два человека для оценки обстановки). На вопрос, мог ли водитель заблаговременно увидеть ребёнка, подъезжая к перекрёстку, ответ был — да, стопроцентно. А второй человек, который сидел рядом, был ещё ближе к повороту, тем более должен был Мишу видеть. Поворот был направо, а ребёнок как раз двигался с правой стороны. Мы поднимали записи с камер видеонаблюдения, проводились следственные действия. С разных ракурсов было видно, что машина и ребёнок долгое время двигались параллельно, но его не увидели. Миша был довольно высоким для своих девяти лет, около 140 см. Одежда была на этот рост, и она была объёмной, не летней. Увидеть его можно было. Я много размышляла, как так вышло. Миша переходил дорогу на зелёный свет, по правилам. С другой стороны дороги также люди пошли. А пожарная машина пыталась как бы проскользнуть до того, как люди встретятся на середине дороге. Но она ехала не на вызов, без спецсигналов. У машин в тот момент, когда у пешеходов был зелёный, ещё горел красный. Она должна была стоять!
— Гибель вашего сына заставила власти города изменить ПДД, насколько мне известно.
— Сейчас на всех перекрёстках пешеходы идут на свой отдельный сигнал, машины в это время не едут. А начали переделывать именно с этого перекрёстка, где погиб мой ребёнок, а потом постепенно и на других перекрёстках так сделали. Дело было очень резонансным, его много обсуждали, и я убеждена, что именно наш случай повлёк за собой эти изменения.
— Какое наказание получил Александр?
— Он получил два года колонии-поселения. Вышел через год по УДО. Плюс была компенсация, но её выплатило МЧС, а не он лично. Они там потом между собой разбирались. Компенсация была пять миллионов.
— Александр извинился?
— Да, он приносил извинения. Сначала, кажется, на первом или втором заседании. У меня был юрист, и после заседания она спросила его, не хочет ли он извиниться лично. Мы до этого ни разу не пересекались. И он подошёл и сказал: «Простите».
До этого он писал мне сообщение, спустя какое-то время после случившегося: «Здравствуйте, я Александр. Мне очень жаль, приношу свои извинения». Я не ответила, потому что не знала, что сказать. Потом он, по-моему, ещё письмо писал. Я его даже не сохранила. И на самом заседании, в заключительной речи, он тоже приносил извинения.
— Вы его простили?
— Простить за такое очень сложно, наверное, невозможно... Когда всё случилось, мне нужна была точка опоры.
Рысь, да и только
— В ком вы нашли опору? В дочках?
— Да. Я почти сразу пошла к психологу. Я понимала, что у меня маленькие дети, которые зависят от меня полностью, ведь я младшую кормила грудью. У меня было такое состояние, что я могла «куда-то уехать» головой, если бы не взяла себя в руки.
— Это же колоссальный стресс, особенно на фоне недавних родов.
— Нет, послеродовой депрессии у меня не было. Наоборот, те два месяца, когда мы были все вместе — с момента рождения третьей дочки и до трагедии с Мишей — были самыми счастливыми в моей жизни. Я понимаю, что такого больше не будет никогда. Тогда мы были все вместе. Меня окружали любовь и поддержка мужа и детей. Мне нечего было грустить.
Когда пришла к психологу, мне сказали важную фразу: дети, которые остались, не виноваты, что они живы. Они по-прежнему нуждаются в моей любви и заботе. Это меня немного встряхнуло. И потом начали происходить удивительные вещи. Я стала понимать, что Миша рядом, что получаю от него знаки.
— Какие знаки?
— Например, мы приехали к нему на кладбище в годовщину. Я привязала рядом с могилой шарик. Было много народа, каждый в своих мыслях. И в какой-то момент я смотрю: шарика нет. Он просто исчез. И у меня появилась мысль, что он «улетел в нужное место», что Миша с нами рядом. Это было такое, знаете, совсем простое, но важное ощущение. Я ещё читала, что можно подумать о чём-то, что связывает только вас двоих. О чём знаете только вы. И если это будет потом попадаться, значит он напоминает о себе. У нас таким связующим звеном было слово «рысь». Миша её часто рисовал, даже на руке себе как-то нарисовал. И я подумала: «Рысь — пусть это будет наш знак».
И вот как-то раз мы с дочкой Кирой шли на её первые в жизни соревнования по теннису. Она очень волновалась. А Миша всегда был спортсменом, участвовал в соревнованиях, брал призовые места. Мы идём, и вдруг я слышу: «Рысь». Переспрашиваю: «Что?» А она говорит: «Я ничего не говорила». Я настаиваю: «Ты только что сказала „рысь“». А она отвечает: «Мама, я ничего не говорила!» О нашем условном знаке не знал никто, я это придумала сама с собой. А тут вот так, на пустом месте. Она посмеялась, и всё. Кира на тех соревнованиях заняла первое место. Отыграла прекрасно, без всякого волнения. Поэтому и дальше я буду верить, что Миша рядом. Мне так легче! Понимаете?