Если долго кружить вокруг длинных домов по улице Агалакова в Ленинском районе Челябинска, в конце концов попадешь на пустырь, который давно превратился в мусорку: такого изобилия пустых банок, бутылок, оберток и Бог знает чего еще, не встретишь даже на официальной городской свалке. Недалеко от этого места заканчиваются гаражи, опоясанные трубами теплотрассы. Трубы в одном месте кажутся обгорелыми: видно, недавно теплотрассу поджигали. Если спускаться по отвесной и очень скользкой насыпи вниз, натыкаешься на своеобразный шалаш. В низине трубы накрыты некоторым подобием купола, закрепленного картоном, старым, поеденным молью ковром, а также верхней одеждой, лет сто назад вышедшей из моды.
«Стойте, не ходите, здесь очень скользко, – пола старомодного ковра отгибается, и из шалаша выходит девушка лет двадцати с небольшим. – Будьте осторожны, я сама сколько раз прохожу, все время падаю, – и тут же, без запинки. – Я Юля. Я тут живу».
Обмен - обман
Дождь, мелкий, сильный, промозглый - усиливается. Юля убирает распущенные волосы за уши и натягивает куртку пониже, на бедра: так теплей. Куртка и брюки у девушки чистые и современные, однако, они явно не для сегодняшней холодной погоды. Около шалаша на ветках дерева развешана посуда – недалеко есть водопровод. Юля здесь готовит и моет. «И сами тоже моемся, – говорит она, – а потом бегом на трубу, а то ведь можно околеть».
«Родители умерли, когда мы с сестрой были маленькими, Светка меня на год младше, ей сейчас двадцать четыре, ну а тогда было девять, – Юля рассказывает о своей жизни спокойно, видно, что не в первый раз. – Нам тогда помогла женщина из КТОСа (комитета территориального общественного самоуправления, – прим. автора). Мы жили у нее долго, до моего 18-летия. А потом вернулись в свою квартиру, где папа и мама нас воспитывали, пока живы были».
В один прекрасный день на пороге появилась хорошо одетая женщина: «Я из соцзащиты. Слышала, вы не работаете, только учитесь, наверное, денег не хватает? Я буду вам теперь помогать, вот возьмите двести рублей, купите чего-нибудь».
«Мы со Светкой так обрадовались, – грея замерзшие руки дыханием, говорит Юля Бронникова. – Надо же, никого ни о чем не просили, соцзащита сама нас нашла».
Женщина приезжала все чаще. Вместо денег стала привозить хлеб и молоко. А как-то раз, после ее отъезда, в дверь позвонили. Юля подошла к глазку, и ей выстрелили чем-то в глаз. Ворвались парни и избили сестер. Девочки сразу позвонили своей благодетельнице: приезжайте, беда.
«Вам срочно надо менять жилье, – черный риелтор Понарина, как потом выяснится, и отправила этих молодчиков напугать девчонок. – Давайте ваши паспорта, подпишите доверенность, я найду вам другое жилье – поменьше, с доплатой».
«Вариант» она нашла моментально: комнатушку в коммуналке. Соседи – алкаши и сидельцы. «Я ж вам двести пятьдесят тысяч выгадала, – уговаривала сестер «добродетельница». – Подпишите, кстати, бумагу, что получили эти деньги, а я их вам завтра привезу. И еще давайте ваши паспорта. Мне они для сделки нужны».
Когда сестры Бронниковы переехали в комнатку, они взвыли. Как могли, девочки обустраивали быт. Сделали ремонт, купили плиту, чтоб готовить еду. Но соседи – «один лучше другого» – постоянно ломились к ним в дверь, воровали все, что плохо лежит, пили ночи напролет и пели песни. Девчонки нашли Понарину и не отпускали: везите нас в другое место. Та велела собирать вещи и отвезла сирот в поселок Зайцево.
.jpg){kind=link}
«Эта квартира было ужасной, ни плитки не было, ни одной розетки, – вспоминает Юля. – Мы с сестрой спали на полу - мебели там не было. Денег Понарина нам больше не давала, а про двести пятьдесят тысяч «забыла». Но мы стали собирать металл и бутылки, сдавали в пункты, покупали хлеб и макароны, более-менее нормально жили».
Через какое-то время в их новом доме появился немолодой беззубый мужчина: «А вы кто такие?! Я хозяин квартиры! Ну-ка вон отсюда, я зону топтал, а вы как сюда заселились, где ключи взяли?!».
Не взяв даже посуду и свои вещи, сестры кинулись в Челябинск. Понарина как в воду канула. Бронниковы, без паспортов и документов, без денег и одежды, очутились ночью около своего бывшего родительского дома. Они поняли, что новые хозяева сирот на порог не пустят. Девушкам было некуда идти. И они заночевали здесь, под открытым небом. Назавтра прошлись по мусорке, собрали хлам и старое тряпье, положили всю эту ветошь на теплотрассу и остались ночевать на задворках гаражного кооператива.
«Мой друг – беглый раб»
Девушки прожили в шалаше, оборудованном выброшенным хламом, год. Говорят, ночами мерзли так, что просили Бога о смерти. Но наступало утро, Бронниковы шли собирать цветмет, и, если удавалось выручить деньги, покупали макароны и заварку. Ночами было не только холодно, но и очень страшно: гаражный кооператив неохраняемый, за их «домом» пустырь. Однажды вечером Юля несла в шалаш сумку жестяных банок. Мимо прошел незнакомый молодой мужчина: помочь? Не зная почему, девушка согласилась. С тех пор уже три года Юля Бронникова и Валерий Иванико живут вместе.
«Валера – мой друг, – рассказывает Юля. – Я так рада, моей сестре Свете недавно повезло, она живет в собачьем приюте, ее туда без документов взяли работать, присмотрелись, понравилась. И кормят бесплатно – от собак часто каша на костях мясных остается. Хорошо, что сейчас Валера есть, он меня защищает всегда. Так я бы без Светки вообще не знаю, как жила».
Валерий Иванико, как и Юля, живет без документов. Говорит, что родом из Троицка Челябинской области. По словам 36-летнего мужчины, после конфликта с родственниками он случайно узнал, что отныне бездомный: собственники жилья, семья брата, его выписала. Иванико, экскаваторщик и электрик по специальности, срочно искал работу с проживанием. И тут увидел газетное объявление: частный предприниматель, бизнесмен, все честь по чести, ищет рабочих, «согласных на командировки». На следующий день мужчина и работодатель ударили по рукам. Новый начальник забрал у него паспорт – сказал, «на оформление на работу», – и поселил в бараке. Кроме Валерия, на полу спали еще два десятка работяг. На ночь их приковывали цепью, утром кормили сухарями и водой и заставляли сеять, полоть, поливать поля, собирать урожай, фасовать картофель и лук.
«Как-то раз я удрал. Но меня поймали и сильно избили, – нехотя рассказывает Валерий. – Однажды я добежал до станции, сел в первую попавшуюся электричку и доехал до Челябинска. Денег ноль, документов нет, что делать? Пошел от вокзала пешком, добрался до Ленинского, ходил по предприятиям, просился на работу. Мне говорят: «а допуск у вас, как электрика, есть»? Я говорю: «да, до тысячи вольт». А как это подтвердить? Да никак, паспорта даже нет. Мне кивали и отказывали. Слонялся днями, собирал бутылки, металлолом, если повезет, ночевал на вокзале. А потом встретил Юлю».
«Он как мне про рабство рассказал, я вообще упала, - Бронникова не может сдержаться, – я ему говорю, а что ты в милицию не пошел? А Валерка говорит, «работодатель» сразу предупредил, что у него «все схвачено, никто вас искать не будет». Может, и правда: мне недавно на рынке одна бабушка рассказала, у нас где-то в области рабовладельца такого же арестовали, семь человек у него без паспортов за еду работали. Да у меня самой такая же проблема: Понарину арестовали, осудили на тринадцать лет за тринадцать эпизодов с мошенничеством по жилью, а паспорт-то мой у нее был. Мне в милиции сказали, типа документы лежат в моем «деле». Но я их не видела, говорят, пропали».
Цена вопроса – 2,5 тысячи
В Ленинском районном суде Челябинска информацию о черном риелторе Светлане Понариной подтверждают. Она в составе группы лиц осуждена за мошенничество. Сестрам Бронниковым суд постановил выплатить компенсацию – больше миллиона рублей.
«Ой, мы так обрадовались, – Юля первый раз улыбается, – думаем, с сестрой и Валеркой, жилье купим. А Понарину-то посадили, но ее юрист жалобу накатала в областной суд. Пересматривать дело наше будут».
– Если все хорошо решится, квартиру купишь?
«Ой, я пока о ней не мечтаю, не верю даже, – рассуждает Юля. – Мне надо две с половиной тысячи, и Валерке, в суде сказали, примерно столько стоит паспорт восстановить. А мы никак накопить не можем: откладывали месяц по десять рублей в день, иногда больше, а как-то пришли домой к себе, а у нас весь шалаш полыхает, подожгли. Мы в чем были, в том и остались, все вещи сгорели, пока мы за водой в гаражи бегали. И денежки сгорели, рублей уж пятьсот было. Вон одна посуда осталась. Правда, нам гаражники помогают: кто огурчиков баночку отдаст, кто вареньем угостит. А иногда Валерке предлагают зимой подработать, с крыш гаражей снег скинуть. Вот они, чистые какие, крыши-то, до сих пор. Целых четыреста рублей за раз заплатили. Ну, это очень много. Мы тогда колбасы даже купили. Валерка и сейчас на одного барыгу подрабатывает – катки собирает. Он его зовет, когда есть работа. Пятьсот рублей заработал за день – и купил мне телефон сотовый, настоящий, чтоб я звонила, вдруг чего случится, страшно же одной, когда он на работе. А вообще сейчас тяжелей стало, сто рублей в день надо, как минимум, – Юля загибает пальцы, – чай надо, хлеб надо, макароны надо, соль надо, а Валерка еще никак курить не бросит, на сигареты тратится».
«Да я бы устроился на нормальную работу, – вторит ей Иванико. – Так ведь прихожу, говорят, документы восстанови сначала. Я объясняю, то-се, давайте сначала заработаю на них, потом восстановлю. Нет, говорят, так не пойдет. Детей мы с Юлькой пока не планируем: не будут же они в шалаше расти.
Вот и слоняемся, бутылки собираем да банки. А если у меня остается от заработка маленько, я всегда вашу газету покупаю, правда. У нас же нет телевизора: а как узнавать, что в мире-то творится? Я вообще читать люблю, рекламные-то газеты на свалке собираю и сушу, а «Аргументы» всегда покупаю».
Читайте также:
Жертвы «черных риелторов» из Магнитогорска обращаются за помощью к президенту
Когда выселяют на улицу. На Южном Урале пенсионерка угрожает себя сжечь
В Зауралье свозят жертв черных риэлторов? В ветхоаварийные дома прописывают челябинцев